Несмотря на субботу и наступающий вечер Аркадий Петрович все еще сидел в своем рабочем кабинете и бессмысленно смотрел на лежащий перед ним на столе чистый лист бумаги. Расплата за неправедно нажитое богатство пришла неожиданно. Объявился его бывший друг, давно ставший врагом, с которым в лихие 90-е они начинали совместный бизнес. Тогдашние обстоятельства потребовали от них тяжелых решений. К согласию они не пришли. Бывший друг уехал за границу, предоставив Аркадию расхлебывать заваренную кашу. Всеми правдами и неправдами Аркадию удалось выкрутиться из опасной ситуации. Порвав с прошлым, он, если можно так сказать, начал новую жизнь. Аркадий много трудился и, в конце концов, добился признания и уважения коллег-бизнесменов и занимал теперь солидное положение в обществе. Возвращение старого партнера грозило ему не только разорением, но, скорее всего, публичным разбирательством, судом, позором и, Бог знает, чем еще. Больше всего Аркадий боялся за семью. Он даже подумать не смел, что будет, если об этом узнает Марина.
Лишившись в ранней молодости первой жены и неродившегося ребенка, погибших в автомобильной катастрофе, он прожил долгие годы холостяком и Марину встретил, когда ему было уже под 40, а ей - чуть больше 20. Она пришла устраиваться к нему на работу, а через год стала его женой. Больше всего на свете он боялся сейчас потерять Марину. Он не просто любил ее, он ее обожал. Ни о ком в жизни он так не заботился, как о ней, ни о ком не беспокоился больше, чем о ней и никого так не ревновал, как ее. Марина была очень хороша собой и, по мере того, как Аркадий старел, лысел и толстел, она только хорошела. У них было двое детей: дочь - студентка и старшеклассник-сын, обучавшийся в Англии.
Выход из создавшегося положения Аркадий видел один. Он должен уйти из жизни. Только так он сможет обеспечить безопасность семьи. Времени у него оставалось мало. Аркадий, насколько мог, привел в порядок документы, сделал последние распоряжения и обследовал окно, через которое скоро отправится в иной мир. Теперь надо было написать прощальное письмо. Долго сидел Аркадий над чистым листом бумаги, не зная, что писать. Руки и ноги у него были холодными, как у трупа. Его била мелкая дрожь.
В дверь кто-то постучал и, не дожидаясь ответа, просунул голову. Это была старушка-уборщица: "Здравствуйте, Аркадий Петрович. Можно я у Вас приберусь?" - робко спросила она.
"Уберите завтра", - недружелюбно ответил он.
"Завтра нельзя", - мягко возразила уборщица.
"Это почему?"
"Завтра большой церковный праздник - Вход Господень в Иерусалим, Вербное воскресенье. Грех убираться".
"Вот принесла нелегкая эту старуху", - с раздражением подумал Аркадий, но в то же время испытал некоторое облегчение от того, что можно оттянуть страшный момент. Дрожь утихла, и он вступил в диалог со случайной собеседницей:
"А, Вы, что, в церковь ходите?"
"Да"
"И что Вам это дает?"
"Силы. Силы, чтобы жить и переносить трудности".
Аркадий посмотрел на уборщицу. Она была маленькая, седая, лицо доброе и глаза ласковые, как у его покойной мамы.
"О чем же Вы молитесь в церкви?" - спросил он.
Старушка улыбнулась и ответила: "В моем возрасте я больше всего прошу у Бога безболезненной, непостыдной мирной кончины и доброго ответа на Страшном Суде".
"Что значит непостыдной мирной?".
"Я думаю, это значит не в озлоблении, не в драке, не от алкоголя, ни, Боже упаси, по своей воле». Старушка вздохнула и, как будто обращаясь к себе самой, добавила: «Надо со всеми примириться, всех простить и у всех попросить прощения".
"Ну, ладно", - резко оборвал ее Аркадий Петрович, который вдруг почувствовал острую боль в сердце. Он тяжело поднялся с кресла, медленно дошел до двери и, бросив старушке на прощанье "Помолитесь о моей кончине ", вышел.
Старая женщина покачала головой и со словами "Помолюсь, помолюсь. Прости его, Господи!" приступила к уборке.
Когда Аркадий Петрович вернулся домой, он был сам не свой. "Что с тобой?", - испуганно вскрикнула Марина, увидев белое, как полотно, лицо мужа.
"Мне нехорошо", - тихо сказал он и грузно повалился на стоявший в прихожей диван.
Марина вызвала "Скорую".
Целую неделю лучшие врачи в лучшей больнице боролись за жизнь Аркадия Петровича. Но ему надо было умереть, и время для него уже исчезло. Когда он открывал глаза, перед ним стояла одна и та же картина: большая палата с ненужным здесь телевизором, приглушенный свет и сидящая рядом заплаканная Марина.
На этот раз его вывел из забытья колокольный звон, только он не понял, раздавался ли этот звон за окном или в его голове. На самом деле колокол собирал верующих на утреннее Пасхальное богослужение. Светлый солнечный лучик проник в палату, и Аркадий с удивлением увидел всех членов своей семьи в сборе. Даже сын приехал из-за границы. Аркадий хотел протянуть к ним руку, но они вдруг стали уменьшаться в размерах и отдаляться. Они уходят от меня, - подумал он, - нет, это я ухожу от них... "Непостыдно мирно" - странно прозвучали в голове чьи-то чужие слова, и подобие улыбки скользнуло по осунувшемуся лицу Аркадия. Он собрал последние силы и тихо сказал: "Простите меня все»
Сообщение о смерти Аркадия Петровича опубликовали средства массовой информации. Похороны были пышными и богатыми. Народу собралось много. Прощальный зал был заполнен венками. В скорбном молчании, одетые в черное, сидели у гроба Марина и дети. Звучали громкие хвалебные речи, а в задних рядах, как это часто бывает, тихо переговаривались между собой не самые близкие покойнику люди: "Хорошо умереть на Пасху", - рассуждала какая-то дама в шляпе. "Да, - вторила ей другая, в ажурной шали, - говорят, тем, кто умер на Пасху, Бог все грехи прощает"; "Ну, этого никто не знает", - возразил мужчина. "Конечно, мы ничего не знаем, но все-таки хорошо, когда есть кому за нас, грешных, помолиться", - отозвался еще кто-то. А стоявшая поодаль никому не знакомая старушка в темном платке молча перекрестилась.