Маленькие города, в них есть свой шарм, свои тайны и свои удивительные истории. Они - как одинокие песчинки на песчаном берегу моря. Мы проходим по ним, зарываемся ногами, пропускаем сквозь пальцы, не замечая их индивидуальности. Но без них не было бы песчаного пляжа, омываемого пенистыми волнами, не было бы теплых закатов и кристальных рассветов, когда расслабленный взгляд медленно скользит по багровым краям солнечного диска, а руки бездумно пересыпают застывшие во времени золотистые крупицы. Не было бы песочных часов. И если увеличить каждую из них сквозь призму столетий, какую историю прочитаем мы в них?
English countryside - как старый судндук. Он столетиями может стоять на запыленном чердаке, монолитный, неподвижный - ни звука, ни вздоха. Но стоит только смахнуть нанесенную столетиями пыль, и перед глазами оживет древняя резьба, и воображение начнет рисовать содержимое таинственного сундука, прежде чем рука коснется тяжелого замка.
В конце улицы небольшого английского городка Дарлингтона, не доезжая до центра, на вершине невысокого холма возвышалась старая церковь Святого Иоанна Евангелиста… Надо заметить, что город Дарлингтон - не совсем обычная песчинка королевства Британии. Именно здесь в 1823-м году был создан первый локомотив и проведена первая ветвь железной дороги в Британии. Однако вернемся к церкви. Возведенная там более двух столетий назад, она гордо пронзала небо черепицами острой, стремящейся ввысь крыши. Старая церковь, на протяжение веков несла она бремя забытых таинств этой земли, и слой за слоем оседали они на ее пыльных стенах. Впрочем, евангелисты выкупили это готическое архитектурное наследие не так давно. Не одного владельца сменили эти пропитанные историей стены, прежде чем в них снова отразились звуки молитв.
‘Place Of Worship Or Place of Wine-Ship’ - так с сарказмом окрестили новый тренд некоторые благочестивые британцы. Дело в том, что с 1969-го по 2011-й год огромной популярности приобрела идея переоборудования старых церквей в бары и тому подобные увеселительные заведения. Не помогли ни протесты верующих, ни сакральность стремящихся к Божественному началу готических пиков. Число практикующих верующих в Британском королевстве с каждым годом становилось все меньше, и все больше церквей становились невостребованными по своему прямому назначению. За закрытой дверью томились старые стены в ожидании звуков молитв. В то же время элегантные тонкие линии, цветные витражи и дух истории особенно привлекал владельцев баров и пабов, и звуки разливаемого пива и громкой музыки пробуждали покоящихся под половицами призраков. С удивлением бродили они, растревоженные, в гулкой веселящейся толпе. И только трубы органа напоминали еще о былой святости этих мест.
Та же участь постигла и безмолвную готическую героиню нашего рассказа. Приговоренная к снесению, жалобно протягивала она острые верхушки крыш к небу в безмолвной мольбе о спасении. И, вероятно, сжалился над ней Всевышний - выкупил ее один из владельцев сетей баров. И затаились старые стены в ожидании своего ренессанса. Старая церковь давно научилась ждать. Она усвоила главный урок истории - время все расставит на свои места. Люди приходят и уходят. Люди долго не живут. Сколько их прошло через ее дверь, под ее окнами; сколько свадеб и похорон отзвучали в ее стенах, а она стояла и будет стоять еще много веков. Безмолвная свидетельница страстей человеческих. И только время своей властной рукой способно вернуть ей былые величие и гордость. Тихо затаилась под самой крышей святая душа старой церкви. И пока внизу веселились люди, распивая пенистое пиво и виски, она ждала своего часа. Она умела ждать, старая готическая церковь в конце улицы, не доезжая до центра, на вершине невысокого холма. Она ждала своего возрождения.
И однажды, случилось это в году 2008-м, когда волна экономического кризиса окатила старушку-Европу, словно по божественному провидению, старая церковь, переоборудованная в бар, была выставлена на аукцион. Именно тогда ее выкупил неизвестный спонсор евангелистов, и старой церкви была подарена новая жизнь. Безмолвная героиня нашего рассказа дождалась своего ренессанса, и снова в ее стенах зазвучали слова Святого Писания.
Церковь Святого Иоанна Евангелиста, как часто проходила я мимо нее, отсчитывая шаги и минуты своей быстротечной жизни, не замечая, как безгласно наблюдают за мной острые пики крыш и цветные витражи. Но однажды ненадолго, всего на несколько коротких визитов, наши дороги пересеклись - меня пригласили на воскресную службу.
Наше недолгое знакомство началось весьма своеобразно. Войдя в священный полумрак толстых стен, первые несколько секунд я пыталась приспособить свой взгляд к отсутствию солнечного света. Наконец, перед моим взглядом стали вырисовываться контуры готической резьбы, цветные блики отраженных в гранитных плитах витражей, деревянные скамьи и… Там, на скамье, лежала женщина. Глаза ее были широко открыты, грудь высоко вздымалась от учащенного дыхания. Я сделала инстинктивный шаг по направлению к женщине, которой, как мне показалось, было плохо. Но была остановлена дружеской рукой.
Миранда, так звали чудаковатую женщину, которую я увидела в свой первый день в церкви на деревянной скамье, была вдовой, лет шестидесяти на вид. По рассказам других прихожан, несколько месяцев назад от рака груди умерла ее дочь. С тех пор проникнутая божественным духом женщина часто опускалась на скамью, а то и на пол во время службы. Широко открытыми глазами смотрела она ввысь, куда-то за пределы готических сводов церкви, и предрекала будущее остальных прихожан.
Мало кто воспринимал Миранду всерьез. Она раскачивалась на полу, хриплым лепетом повторяя какие-то невнятные слова - то ли молитву, то ли пророчества, то ли собственные воспоминания.
- Nothing… nothing like before… - бормотала Миранда, уставившись неподвижным взглядом в деревянные балки церкви, во время моего второго визита.
Кому адресовала она свою бессвязную речь и что хотела донести, не знал никто. “Бедная женщина,” - полушепотом говорили некоторые. “Снова Миранду понесло,” - качали головой другие.
По окончании службы, как это было заведено в тесном community евангелистов, прихожане собрались во внутреннем помещении церкви на легкий обед. Миранда продолжала лежать на полу, охваченная divine inspiration. На несколько секунд присутствующие заколебались, и в воздухе повисло так и не принятое никем решение - вывести нашу героиню из состояния божественного неведения.
Неожиданно Миранда подняла голову и обвела всех глазами (для старой церкви это было не в новинку). Прихожане, давно создавшие крепкие дружеские (а кто и семейные) узы между собой, с жалостью посмотрели на Миранду. Никто не осмеливался заговорить первым.
- Сегодня один из вас не вернется домой, - проговорила бесцветным голосом Миранда и остановилась взглядом на молодом парне лет двадцати трех от силы.
Что-то энигматическое было в этом неожиданном послание - то ли хрипловатый голос Миранды, то ли ее почти зловещие слова. И в хорошо прогретом отоплением и дыханием собравшихся помещении церкви вдруг потянуло холодком. Древние призраки выползли из темных закоулков церкви, и на душе стало жутковато. Парень, с которого Миранда не сводила глаз, медленно попятился.
- А что это вы все так испугались? - озабоченно переспросила Миранда. В голосе ее прозвучали теплые нотки.
Все облегченно вздохнули, как будто этим неожиданным вопросом наша героиня рассеяла нагнетенную прежде атмосферу, и невидимые призраки снова попрятались по своим углам. В тот момент я вдруг поняла, что Миранда не имела ни малейшего представления о том, что она предрекла всего несколько минут назад. Похоже, что во время подобных божественных откровений ее сознание уходило в состояние спящего режима, в то время как функции передачи безусловно важной информации осуществлялись исключительно на уровне подсознания. Ну что же, всяко бывает. И корова при хорошем воображении и смекалке раз в год может подняться к облакам. Но отважиться и поверить местной пророчице - тут надо бы иметь за плечами приличный мешок храбрости. Юмор же, как известно, довольно неплохой защитный механизм человеческого сознания от подобного рода умственных вмешательств в нашу зону комфорта.
Мы спустились в подвальное помещение церкви, где на столах расставлены были всякого рода угощения и закуски. Прихожане еще долго посмеивались над пророчеством Миранды. И все же, шутки шутками, а у многих в тот день закралось в сердце недоброе предчувствие. Дело было даже не в самой Миранде, не в ее словах и суеверности присутствующих. Все дело было в этой самой церкви, в ее вековых стенах, толстых балках, с которых свисал массивный канделябр, в дрожащем пламени свечей и каменных плитах, натертых до блеска ногами многочисленных поколений прихожан. Все дело было в том, что в голову то и дело прокрадывалась крамольная мысль: “А вдруг Миранда говорила правду? А вдруг она действительно ясновидящая? В конце-концов, место-то святое...”
И правда, предъяви Миранда свои чудаковатые пророчества где-нибудь в местном баре, ничего, кроме смеха, они бы не вызвали. Но тут, так сказать, сошлись все карты: святому месту - святые откровения.
- А вот я не верю в пророчества! - неожиданно громко заявил молодой парень, на которого смотрела Миранда в момент своего откровения.
- Даже в Библейские? - уточнил кто-то с другого конца стола.
- А какая разница? - рассмеялся парень.
Как оказалось позже, он был в этой старой церкви таким же гостем, как и я, - собирал материал для какого-то антирелигиозного проекта. Об этом он весьма усмотрительно поведал шепотом сидевшей рядом с ним молодой паре.
- А никакой разницы, me love, - ответила с характерным местным акцентом Миранда.
- Ну вот я и говорю, - самодовольно кивнул головой молодой человек.
- Все пророчества исходят оттуда, - продолжала Миранда, многозначительно воздев глаза к низкому потолку оборудованного под столовую подвала.
- А где доказательства? - возбужденно парировал ее молодой оппонент.
- Создателю доказательства не нужны, - размеренно ответила женщина, - вся Его мудрость вокруг нас.
- Ну, это все пустые слова… не научно...
- Неужели Вы не видите в каждом цветке, в каждом камне, в нас с Вами руку Творца? - удивилась Миранда, обращаясь к парню и в то же время куда-то вдаль, и голос ее вдруг стал глубже, - а впрочем, что вы можете видеть… для Вас существует только одна жизнь, и Вы хотите выжать из нее все, она ведь коротка, не так ли?
- Конечно! - ее собеседник утвердительно кивнул головой.
- А что, собственно, Вы хотите из нее выжать? - задала Миранда риторический вопрос, - на что Вы… все вы тратите драгоценные минуты? На выжимание? На то, чтобы делать все, что противоречит здравому смыслу и заложенному в человеке чувству меры, стыда и того, что есть хорошо, а что есть плохо? На то, чтобы успеть испробовать все? А вы не задумывались, что в этой гонке вы теряете возможность испробовать другую сторону своей короткой жизни?
- Какую еще сторону? - парень явно не мог дождаться окончания сего поучительного разговора.
- Божественное благословение, уверенность в завтрашнем дне, отсутствие страха смерти и чувства несправедливости окружающего мира - всего этого вам не дано испытать… никогда... А вы говорите, выжать, все испробовать…
- Я с Вами не согласен, - возразил молодой человек.
Но Миранда уже утратила интерес как нему, так и к его доводам. Она поднялась со стула и медленно направилась к выходу. Походка ее была на удивление легкой. Казалось, будто она не шла, а плыла над натертыми временем каменными плитами. Говорили, что покойная дочь ее была атеисткой. Возможно, поэтому она так жаждала Божественного откровения. Ведь где-то там, по другую сторону видимого и осязаемого мира, был самый дорогой для нее человек. И она отчаянно молилась, чтобы вымолить прощение для дочери, пускай даже ценой собственного безумства.
Во время моего следующего визита я не заметила среди прихожан молодого собеседника Миранды. Возможно, ее страшное пророчество сбылось? Этот вопрос так и останется пищей для воображения.
3 сентября 2020г.