- Это уже серьезно, - промолвил Дрейзер, бросив окурок на влажную от крови землю через шесть часов после случившегося. Значит, Павла казнили напрасно. Нет, не напрасно, он это заслужил, но точно казнен он был не за убийство деревенского мальчишки. Второе убийство, более жестокое и непристойное, красовалось прямо перед его ногами. Увидев это зрелище, кованный в горящем огне военной службы офицер едва сдержал тошноту.
Разорванное на куски женское тело было разбросано по всему сараю. Кровавые внутренности на стенах и даже висят на потолке. Голова, разорванная на две части, лежала лицом вверх. Мозг и глаза отсутствовали.
- Тот же почерк, герр Дрейзер,- доктор Хаузенфельдт следил за тем, чтобы офицеры собрали останки в полиэтиленовые пакеты.
- Вы что-то нашли? Какие ни будь следы?- Дрейзер начинал беспокоиться. Убийства приобретали серийный характер, они становились все кровавее, и если так будет продолжаться, то отпуска ему не ведать.
- Тело в буквальном смысле разорвано! Не расчленено острым предметом, как в прошлый раз, а разорвано чем то, что имеет очень сильные мышцы и острые когти. Мышечная ткань, сухожилия, кости и жировые складки женщины отодраны друг от друга. Не думаю, что какой-либо человек в этом селе способен на такое!
- Что же тогда? Медведь? Волки?
- Не знаю, герр Дрейзер!- доктор тоже был в замешательстве. За свою долгую практику он никогда не видел такой жестокости. Тот, кто сделал это точно не дикий зверь, не хищник, поскольку съедобные части тела оставались на месте. Кроме мозга, конечно.
- Так узнаете доктор! И поскорее!- Дрейзер нервничал. Он зажег очередную сигаретку.
- Черепная коробка разорвана со стороны затылка. Мозг вытащили целиком, вместе с глазными яблоками. В сарае есть кое-что интересное: на земле огромное количество волос какого то животного. Наверное, коровы. Разбиты некоторые из держащих балок сарая. На дереве остались отпечатки острых предметов, похожие на следы от металлических когтей, которыми поднимаются на столбы. Вот и все, герр Дрейзер, - доктор вытер очки и снова надел. - Я пока не могу ничего сказать точно, мне нужно исследовать останки и сарай. Однако, герр Дрейзер, думаю, что необходимо привести весь личный состав в полную боевую готовность.
- Я сам решу, что делать, доктор!- Дрейзер бросил сигарету и сразу же услышал за спиной до тошноты знакомый голос:
- Похоже за тебя уже решили, Отто!
Дрейзер даже не повернулся:
- Дарен, Дарен, Дарен!!!!! Ты так и не разучился хамить! А я ведь могу тебя арестовать только за то, что ты, смотритель шахты, приперся ко мне без приглашения!
- Я думаю, у тебя проблемы покрупнее, чем я, Отто!
Разозленный от дерзости Хальфельда, Дрейзер резко повернулся и вытащил пистолет из кобуры.
- Я могу пристрелить тебя прямо сейчас, ты, щенок!
Хальфельд был спокоен. Он зажег сигарету и сел на бревно.
- Отто, у нас у обоих большие проблемы. Тебе лучше направить особый рапорт в Фейреварт, пока не поздно.
Дрейзер снова вернул пистолет в кобуру. Он всем телом чуял большие неприятности. Чувствовал, что о них Хальфельд знает больше, чем он сам.
- Я сам разберусь!
- Нет, Отто! Ты не понимаешь!- Хальфельд глубоко затянулся.- Я же сказал: за нас уже все решено. У меня в шахтах произошло нечто, что заставило меня направить рапорт в Фейерварт.
- Причем тут я? – Дрейзер чувствовал, как холодная петля постепенно сжимается вокруг его горла.
- Они направили комиссию и решили обратиться....Угадай куда?
Дрейзеру стало трудно дышать. Только теперь он уловил неподдельный страх в глазах старого волка Хальфельда. Страх, который испытывает робкий олень перед спрятанным в кустах хищником. Дрейзер весь задрожал и едва смог промолвить:
- В Центр? В Берлин?- он задержал дыхание, не в силах выдохнуть, когда Хальфельд дал положительный ответ.
- Какого черта? – Дрейзер вытащил сигарету дрожащими руками. Центр - последний оплот. Там живут самые великие, люди-боги, которым повинуются все. Там решаются самые-самые сложные задачи империи. Там решается судьба каждого жителя империи, будь то генерал или обычный крестьянин. В Центре находятся те самые загадочные люди, которых никто никогда не видел. Которых называют хищниками. Это тысячи членов Большой комиссии, гросен комиссары, коих направляют в разные уголки империи, чтобы решать самые сложные задачи. Это сверх люди, которым поклоняются, которые находятся под прямым попечительством великого фюрера. Дрейзер знал, как многое они могут решать. Он помнил историю гарнизона Харкен, в котором офицеры крали бензин на протяжении пяти лет. Расследовавший дело гросен комиссар прямо из Берлина дал приказ расстрелять не только всех офицеров, но и унтергестапо. Всего сто тридцать человек. Из-за бензина! Эти люди никогда ничего не прощают!
- Я же сказал, Отто! У меня в шахтах происходит кое-что страшное. Впрочем, я уже не жилец. Так что позаботься о себе, направь рапорт. Если гросен комиссар, которого Центр направил сюда, узнает о твоей оплошности, то тебе несдобровать!
Лицо и шея Дрейзера покрылись холодным потом. Сигаретка упала из дрожащих рук. Что же могло такое произойти в шахте, что они направляют в эту глушь гросен комиссара? Хищного зверя, который все разузнает и всех накажет. Разузнает и о жестоких убийствах, о которых гестапо офицер не доложил. А ведь необходимо было!
- Он будет здесь завтра вечером, Отто! Так что поспеши!
* * *
Спустя десять часов Лайош Кракен осторожно достал из золотого блюдца спелую вишенку, покрытую сливками, используя для столь занятной работы серебряную ложку. Медленно, с той же осторожностью он приблизил ее к губам, схватив ими спелый плод: холодная, сладкая вишня без косточки, на вкус напоминающая спелые соски юной красавицы, буквально растаяла у него во рту. Хотя мысли после оставили далеко не самый сладкий привкус.
Кракен поправил золотые кнопки на безукоризненно чистой, белоснежной рубашке, с орнаментом из золотых нитей. Положил на блестящий, шикарный стул часы, обрамленные бриллиантовыми камнями и накинулся на шелковую спинку стула, вдыхая свежий аромат дубового дерева и чувствуя, как нежные ручки белокурой нимфетки ласкают его усталые от бесконечных перелетов ступни.
Чартерный самолет летел из Клаусеннфельдта, ранее называемого Москвой в сторону Фейерварта. Член Большой комиссии, гросен комиссар Лайош Кракен должен был провести несколько дней в глухой деревушке где-то в тайге, рядом с мерзкими, низшими формами жизни, дабы раскрыть одно очень деликатное дельце, связанное с шахтами, в глубинах коих обнаружили нечто паранормальное. Эти мысли оставляли дурной привкус, но не злили его. Он не боялся, а просто выполнял очередное поручение фюрера, неподчинение которому карается смертью.
Кракен смерти не боялся. Он вообще ничего не боялся, ведь не зря их называли хищниками. Он был охотником. Лекарством для гигантского организма империи, которое должно найти и уничтожить злокачественные клетки. Чтобы фюрер оставался довольным. Ведь его создали именно для этого.
Кракен накинулся в кресло поглубже. Его прекрасное лицо с идеальными чертами, золотистые, шелковые волосы и блестящие зеленые глаза наравне с солнечным светом ослепляли белокурую девочку, которая массировала стопы столь уважаемого господина. Мягкая, благоухающая, не мужская кожа сводила ее с ума.
Такие существа от людей не рождаются. Кракен, как и другие гросен комиссары, был искусственно создан в секретных бионических заводах Отдела науки империи. Эти гигантские заводы-платнации, находящиеся на огромной глубине прямо под Берлином, имели площадь сотни тысяч квадратных километров и состояли из миллионов органически связанных сложнейших механизмов и лабораторий, где работали миллионы сотрудников. Здесь создавалось будущее человечества, совершенный человек, который придет на смену грязным, тупым людишкам.
Кракен был совершенен. В десять лет он окончил два института в Берлине на отлично, учась в них одновременно. В пятнадцать окончил высшую школу и Академию комиссаров. Сделал сотни научных открытий. Для обычных людей он был гением, но для своих создателей - всего лишь одним из экземпляров.
Пытливый, меткий, острый, мощный, как молния ум и отсутствие всяких чувств - страха, жалости, сожаления и симпатии делали его совершенным. Он это прекрасно осознавал. Ему нравилась шикарная жизнь, деньги, машины, красивые женщины, которых ему никогда не было достаточно, но по-настоящему привязан он был только к своей работе, ибо только на это его запрограммировали.
Пусть будет село Дарфендорф! По пути он узнал об этом месте и офицерах, работающих там, практически все. Он составил по их послужному списку их же психологические портреты и знал, кто станет его рабом при выполнении столь сложной работы. Он, как и все остальные гросен комиссары, имел прямую телепатическую связь с главным искусственным интеллектом империи, напрямую находящимся под попечительством и контролем самого фюрера. Так что все мысли Кракена доходили и до фюрера, и часто он решал, как поступать.
Хотя, чаще решал сам Кракен.
Он посмотрел на изящную, упругую спину белокурой девицы. Острым нюхом уловил волнующий, теплый, животный аромат, исходящий из ее пылающих изгибов, возбужденных и готовых к соитию. Острый слух уловил горячий темп ее сердца и поток огненной крови. Правой рукой Кракен приподнял прекрасное личико за подбородок. Она посмотрела на него своими голубыми морями, и повинуясь его мощному телепатическому потоку, расстегнула ширинку его брюк и нырнула туда своими пухлыми, сочными губами.
Кракен застонал и закрыл глаза, наслаждаясь моментом, а она плыла в океане его энергетики и в агонии безумных оргазмов.