-"Мы дадим вам парабеллум".
Остап Бендер
-С одной пулей.
-Все симптомы ГД есть у меня. Подвох в том, что та помощь, которую по этому поводу мне могут оказать, аналогична помощи, которую оказали работники СИЗО Магнитскому. То есть на жалобы об обострений панкреатита вызвали санитаров с галоперидолом.
Со мной ближние поступили подобным же образом. Разница в том, что я увы выжила.
Я уже писала о Сосновом боре (ужасном).
http://proza.ru/2019/04/03/1171
Стех пор там с порядки стали ещё хуже. Сдавали более менее здоровую, через год забрали труху.
Из-за их препаратов брякнулась на там буквально на ровном месте. Сломала ногу. Да и ударилась не сильно - просто кости згнили - вместе с остатками зубов. Так меня реально с переломом на прачку и пищеблок запрягали кули и бачки таскать.
Еще с ВИЧ, поимала через машинку для стрижки волос - в придачу к полученным за первую ходку гепатитами В и С. И это не считая ущерба для моей внешности, ради которого меня собственно туда и сплавили.
Психиатры не заинтересованы в лечении ГД, скорее им выгодно, чтобы ГД у их пациентов была - ибо так проще.
Так же как проще дать некое "лекарство", а в былые времена сделать лоботомию, чем занимается искоренением причины болезни, как это практиковалось в ведические времена, когда небыло не психиатров, не психов, не психушек... Зато были методики своевременной диагностики и лечения транссексуализма с помощью "смены пола".
А ещё их жалоба давит за упущенную выгоду, ибо за постановку диагноза "Транссексуализм" те не малое бабло гребут.
А ещё они орлу подобны, что переродически печень клюет, а потом рану заживляет. Так и они бошку побреют, тело изуродуют, в мужские шмотки облачат и мужским именем назовут, а потом назначают антидепрессанты.
Якоже в ведические времена хоть и небыло ГД, но были люди (и не мало) осознающие в чем правда. Так же как есть не переболевшие ГД, но тем не менее знающие правду и сегодня. Дело в том, что ГД не есть необходимое и достаточное условие правды. Можно осознать в чем правда и не страдая таковой, а можно иметь сто раз ядерную ГД, но не иметь знаний, интеллекта и (или) силы духа для осознания той самой правды. ГД просто помогает в этом деле.
"Все дело в цене на билет"
Макаревич.
-"Вся наша работа завязана на вранье"
Люди в чёрном; Интернешнл.
-Ты не спрашивала, только понтовалась!
-Это уже не важно.
-По всем таймингам ты меня уже давно должна была послать нах? Вы ч0, с Восточной поменялись ролями?
-На Клабе мне отказывали в том, что я ТС. Теперь ещё круче - я не человек! Круто, ч0... Хотя логично, баба - не человек.
-ОК#2.
-Ты услышана. Ты виртуальный элемент. Т.е. придуманный персонаж.
-Понятно, ни на один вопрос ты не отвечаешь. Кто ты. Зачем ты. Ради чего ты.
-Я уже привитая! Так что не старайся!
-Извините, ошиблась адресом. Дисконект...
-УБ. Не три буквы, но печальное сходство с местом, куда посылают, есть))
Ладно, не стоит о печальном))) Извини.
Ом.
***
Признаки неявной гендерной дисфории
1. Постоянные трудности с тем, чтобы просто прожить день
На протяжении большей части моей жизни для меня всё было необъяснимо трудным. Мне было тяжело найти в себе силы даже для простейших повседневных дел. Сходить в магазин, убрать в доме, принять душ, выполнить разные мелкие просьбы окружающих... Я чувствовала, что для меня это уже слишком. Даже когда не было конкретных причин для этого стресса, мне ничто не давалось легко. Это была не просто лень — казалось, что я настолько ментально истощена, что абсолютно всё было для меня постоянной борьбой и тяжёлой ношей.
Я могла заставить себя разобраться с делами, но это требовало многих усилий. Я была раздражительной, сварливой, всем недовольной. Моё настроение было где-то между просто плохим и очень плохим почти каждый день. Счастье, которое я испытывала, обычно было недолгим, и его очерняло постоянное фоновое недовольство и сварливость. Мне это совсем не нравилось. Я была постоянно напряжена и хотела больше всего на свете найти способ как-нибудь расслабиться и отдохнуть. Я не хотела быть такой.
2. Вы не чувствуете связи со своими собственными эмоциями
У меня всегда были непростые отношения со своими чувствами. Ребёнком я могла плакать почти каждый день без малейшего повода. Что угодно могло вызвать слёзы: лёгкое порицание, неправильный ответ на уроке или любые другие мелочи, из-за которых никто, кроме меня, так часто не плакал. Это было по-настоящему странно, и в конце концов большинство людей вокруг меня от этого устали. Я очень смущалась и пыталась прекратить, потому что мне и самой всё это не нравилось. Но я не могла это контролировать.
В подростковом возрасте ситуация поменялась: я почти никогда не могла заплакать, даже когда хотела. Мне хотелось плакать, я могла в какой-то мере понимать, что сейчас я должна разрыдаться, но я просто не могла этого сделать. В тех редких случаях, когда мне всё же удавалось заплакать, было ещё хуже. Это было уже слишком, и я могла быть настолько охвачена чувствами, что доходило до неконтролируемых, судорожных рыданий. Не было середины, не было умеренного количества слёз. Я рыдала так же сильно из-за смерти своей крысы, как и на похоронах бабушки.
И я очень боялась плакать, так как потом остаток дня и весь следующий день (или около того) я была бы подавлена ужасающим чувством эмоциональной пустоты. Оно ощущалось так, будто моя голова полна бетона, как будто моё сознание пытается пробраться сквозь чёрную патоку. И мне казалось, что это чувство имеет физическую природу. Мне казалось, что в моём мозге просто закончилось то, что питало мою способность чувствовать хоть что-нибудь, — словно у меня вообще не осталось эмоций. Это никак нельзя было «преодолеть», нельзя было заставить себя оживиться — я просто должна была ждать, пока это состояние не пройдёт. Я обижалась на всех и на всё, что заставляло меня плакать. Я боялась ужасного, удушающего онемения, которое обязательно должно было прийти после.
3. Чувство, что в повседневной жизни вы просто плывёте по течению, как будто читаете сценарий
Моя жизнь всегда выглядела так, словно она менее реальна, чем должна быть. Я не чувствовала, что сама себе хозяйка. У меня не было ощущения, что я могу делать свой собственный выбор, как сама захочу. Мне часто недоставало той части меня, которая хочет и ищет чего-то. Просто потому, что хочу — и всё тут. Я не думала, что я вообще способна на такое чувство — для него просто не было мотивации.
У меня не было чёткой идентичности и ясного понимания своих целей, и обязательства перед другими людьми заполняли пустоту. Так как я ничего не хотела, я просто делала и говорила то, чего от меня ожидали. Только это я и делала. Я чувствовала себя актрисой, которой вручили написанную кем-то роль, и я не знала, как быть другой. Я не знала, что должна быть другой. Мне часто хотелось содрать своё лицо — чтобы увидеть, есть ли под ним хоть что-то настоящее.
4. Жизнь кажется напрасной, в ней не видно смысла или цели
Даже когда мне удавалось найти себе занятие (почти) по вкусу, я чувствовала себя так, словно просто убиваю время. Каждый день я как будто «ставила галочку», зная, что однажды дни закончатся, но я просто не представляла, как ещё провести время. Когда я работала над чем-либо, я не чувствовала, что иду к какой-то цели.
Ты живёшь какое-то время, а затем умираешь. И это всё. Я не думала, что в жизни есть что-то ещё. Так зачем заморачиваться с какими-либо стоящими, долгосрочными планами? Когда я ставила перед собой цели, я делала это просто ради самой постановки целей — а не потому, что я стремилась достичь чего-то, что мне действительно было важно. Ничто не заставляло меня чувствовать себя по-настоящему удовлетворённой, как будто я не достигала ничего стоящего. Так зачем заморачиваться?
5. Вы знаете, что чем-то отличаетесь от остальных, и мечтаете быть «нормальн_ой», как они
Я часто задумывалась, как другие дети могут просто жить своими жизнями. Разговаривать, смеяться, быть такими спокойными и счастливыми, словно всё в порядке. Я не знала, чего я на самом деле от них ожидала, — я понятия не имела, что же «не так». Я не знала, почему мне всё время было так беспокойно, я просто тревожилась. Я понятия не имела, почему весь остальной мир так себя не чувствует, и хотела узнать, каково это.
Казалось, мой разум говорит сам с собой без передышки и чересчур сильно анализирует всё вокруг меня. Как будто во мне одновременно существовало два потока мыслей, и один из них был очень токсичным. Я не могла перестать думать обо всём — словно этот громкий голос в моей голове не давал мне просто побыть здесь и сейчас.
Никак нельзя было заткнуть этот голос и быть как все. Я хотела, чтобы два потока моих мыслей слились воедино — так, что я смогла бы почувствовать себя просто и естественно. Но это состояние не проходило, как бы сильно я ни пыталась от него избавиться. Как будто некая невидимая оболочка отделяла меня от реальности: я могла двигаться в реальном мире, взаимодействовать с ним, но никогда — действительно дотронуться до него или почувствовать его.
6. Когда наступает половое созревание, тяжесть этих симптомов заметно усиливается
Где-то в двенадцать или тринадцать лет моя жизнь покатилась под откос. Хотя мне и до этого было тяжело со школой, друзьями и проблемами дома, у меня получалось справляться со всем этим до начала полового созревания. Но потом всё пошло наперекосяк. Несколько лет мои эмоции были не просто приглушёнными или нездоровыми — их практически не было. Я ничего не чувствовала день за днём. И каждый день был похож на предыдущий: механическая рутина. Просто ждёшь, пока пройдёт время. Я даже не могла заставить себя побеспокоиться хоть о чём-нибудь. И это тоже ощущалось как что-то на физическом уровне. Что-то, с чем я не могу справиться.
Я знала, что не преуспеваю ни в одном предмете, и мне было всё равно. Я сдавала пустые бланки тестов — мне было наплевать. Я отлично понимала, какие могут быть последствия, но ничто из этого не выглядело реальным. Я уже достигла дна — хуже быть не могло. Я не могла собраться с силами и закончить что-нибудь — неважно, насколько сильно меня поучали, пугали или наказывали.
Мне говорили, что я спускаю в унитаз своё будущее, — я не видела в этом никакой проблемы. Какое будущее? Почему кто-то беспокоился обо мне? Я точно о себе не беспокоилась. Мои родители забрали меня из школы после десятого класса, когда мне было лет пятнадцать — не было смысла держать там того, кто просто ничего не делает. Так что б;льшую часть моих подростковых лет я провела дома как отшельница и по-прежнему ничего не делала.
7. Вы пытаетесь справится со всем этим сами при помощи разных психологических уловок
Я часто задумывалась, существует ли какое-нибудь вещество (вроде марихуаны), которое поможет мне стать более разговорчивой и наконец-то расслабиться. Я пробовала её. Я пробовала алкоголь, я пробовала другие стимуляторы — всё это в надежде, что они смогут поднять мне настроение и сделать мою жизнь легче. Я хотела найти что-то — что угодно, — что помогло бы мне исцелить ту часть меня, которая мне всё больше казалась «сломанной». На короткое время какие-то из этих веществ помогали, но не очень сильно. Они не «исправляли» меня ни в малейшей степени: эти вещества временно отвлекали меня, но проблема всё равно оставалась.
Когда ничто из этого не помогало, я пыталась научить свой разум избегать плохих мыслей, чтобы не скатываться в депрессивные размышления (как было б;льшую часть моих подростковых лет). В основном, мне это удавалось, и это была неплохая идея сама по себе. Но печаль и тревога оставались со мной. Я поняла, что в моих силах только игнорировать эти вещи (насколько это возможно) и сосредоточиться на том хорошем, что я смогу найти. Я потеряла надежду когда-нибудь по-настоящему исправить всё это.
8. Эти симптомы существенно ослабевают после начала перехода
В частности, после начала заместительной гормональной терапии. Хотя это в какой-то мере «диагностическое лечение», такая ситуация чётко показывает, что эти трудности связаны с гендером, а не с какими-то другими причинами. Если нам повезёт, то в конце концов мы начнём понимать намёки от самих себя. И эти намёки подтолкнут нас к тому, чтобы пересмотреть свою гендерную идентичность. И где-то во время этого процесса мы начнём понимать: возможно, это то, что мы искали всю свою жизнь.
Что касается меня, то, когда я сделала небольшие шаги в сторону перехода, мне это немного помогло. Когда я начала репрезентировать себя феминно и приняла свою феминную идентичность, я начала приходить в себя и обретать форму живого человека. Я начала направлять свою жизнь туда, куда хотела. Мне стало проще ставить цели и находить то, что меня радовало. И это воодушевило меня на то, чтобы начать больше заботиться о себе. У меня впервые в жизни получилось влюбиться и завести настоящие отношения — в чём я раньше не видела никакого смысла и даже смирилась с тем, что у меня их не будет.
***
А ты говорила, что всё будет просто.
Что это нам нужно, что всё как у взрослых.
Замочки, шнурочки. Разводы на слезы.
Случайные точки, всё очень серьезно.
Ведь...
Трудно быть мальчиком, если ты - девочка.
Трудно быть девочкой, если ты - мальчик.
А.. а может я буду Белочкой?
А.. а может ты будешь Зайчиком?
А если нам убежать и не обозначиться?
Пробелы не нажимать - последний не спрячется.
Размазаны красками, тупыми распросами.
Расстанемся с масками и мы станем взрослыми!
Но...
Трудно быть мальчиком, если ты - девочка.
Трудно быть девочкой, если ты - мальчик.
А.. а может я буду Белочкой?
А.. а может ты будешь Зайчиком?
А.. а может ты будешь Зайчиком?
Трудно быть мальчиком, если ты - девочка.
Трудно быть девочкой, если ты - мальчик.
А.. а может я буду Белочкой?
А.. а может ты будешь Зайчиком?
T.A.T.U. - Белочка
Клип
https://youtu.be/-so2wDZzLuM
***
Раз уж мы заговорили о правде, то правда в том, что нас нет;
http://proza.ru/avtor/dudkina1983&book=19#19
Приложения
1) Социально-политическое учение
Важной своей заслугой Конт считал создание социальной физики (или социологии — данный термин именно им введен в научный оборот). Социальную физику он подразделяет на социальную статику и социальную динамику. Статика включает в себя три главных элемента. Она изучает общие условия социального существования индивида, семьи и общества. Рассматривая индивида, Конт выделяет два исходных, на его взгляд, свойства человеческой природы: преобладание аффективных способностей над интеллектуальными и преобладание эгоистических стремлений над более благородными склонностями. Анализируя «общество как таковое» французский мыслитель говорит о двух неразрывно связанных и необходимых для его существования принципах: о разделении труда и о сотрудничестве.
В своей социальной динамике он отстаивает идею прогресса. По его мнению, прогресс состоит как в постоянном улучшении материальной жизни людей, так и (главным образом) в совершенствовании их интеллектуальных и моральных качеств. «Преобладающим принципом», определяющим в конечном счете прогресс человеческого рода, он считал «развитие разума» (интеллектуальная эволюция направляет весь ход человеческой истории). Конт объявляет «фундаментальной концепцией» социальной динамики «великий закон трех стадий». Анализируя названный закон, он стремится обосновать взаимосвязь интеллектуального и политического развития человечества.
Теологической стадии соответствует военный режим, который, как правило, получает полное одобрение священников; в то же время религия пользуется значительной поддержкой властей, всячески укрепляющих ее авторитет. Метафизической стадии соответствует существенно видоизменившаяся военная система: в отличие от первоначальной, она теряет наступательный и приобретает оборонительный характер. Наконец, распространение научного мышления сопровождается созданием индустриальной системы и связанных с ней особых политических отношений.
Конт полагал, что современное ему общество находится в состоянии глубокого политического кризиса, причину которого он усматривал в наличии плюрализма мнений: «наша опаснейшая болезнь состоит в глубоком разногласии умов относительно всех основных вопросов жизни». По его мнению, кризис общества может быть преодолен только с помощью истинной философской доктрины: постепенное распространение научного мышления приведет к полному торжеству позитивизма, что, в свою очередь, предопределит изменение социальных институтов. В обществе будущего, по Конту, неизбежно доминирование центральной власти. Вместе с тем он категорично заявлял о недопустимости верховной власти народа. При этом он не думал, что когда-нибудь исчезнут классовые различия: напротив, на его взгляд, деление людей на предпринимателей и производителей неустранимо и полностью оправданно с научной точки зрения. Представители пролетариата должны отказаться от нелепых притязаний на власть и богатство. Предприниматели же обязаны избавить пролетариев от нищеты, мудро осуществляя использование принадлежащих им капиталов. По мнению французского философа, в обществе будущего политику станет определять мораль. В основе позитивистской морали — принцип альтруизма (термин введен Контом).
Альтруизм предполагает возвышение общественных интересов над личными, выступает «принципом всеобщей любви». Позитивистская мораль усматривает ценность людей не в том, что они — неповторимые отдельные существа, а в том, что они — различные части единого социального организма. Девиз позитивистской морали — «жить для других».
Мораль формирует общественное мнение, благодаря которому у граждан будут отсутствовать всякие сомнения относительно поведения в «каждом отдельном случае».
Основатель позитивизма считал, что «разумный порядок» в социальной сфере установится на Земле постепенно, первоначально утвердившись в Европе (он предсказывал образование Западной республики со столицей в Париже). Следует отметить, что в контовском «обществе будущего» все стороны человеческого бытия оказываются жестко регламентированы центральной властью, безоговорочно господствует единая идеология, полностью исключающая плюрализм мнений, а уникальность человеческой личности практически не принимается во внимание.
В последние годы своей жизни Конт выступил с обоснованием религии Человечества.
Он провозгласил, что «Человечество есть истинное Великое Существо», «которое навсегда заменило понятие Бога». Жрецами Человечества выступают философы-позитивисты, а «наука приобретает истинно — священный характер, как систематическое основание всеобщего культа». Культ Человечества, по Конту, требует введения новых общественных празднеств и обрядов, прославления великих людей, введения нового, «позитивистского» календаря. Позитивная философия должна превратиться в «окончательную религию».
1.2) ПРАГМАТИЗМ
Прагматизм — важнейшее направление американской философии. Его главными представителями на раннем этапе были Ч. С. Пирс, У. Джеймс и Дж. Дьюи. Чарльз Сандерс Пирс по праву считается одним из самых оригинальных и многогранных философов, которых когда-либо производила на свет Америка. Будучи интеллектуалом-новатором, он предвосхитил пути развития самых разных научных дисциплин. Его исследования оставили заметный след как в точных и естественных, так и в гуманитарных науках.
Он был математиком, астрономом, химиком, геодезистом, картографом и инженером, но также психологом, филологом и историком науки. Он был одним из первых в США, кто стал заниматься экспериментальной психологией и первым, кто применил в качестве меры измерения длину световой волны. Его посмертную славу составили работы в области логики и семиотики, но он также являлся автором оригинальной метафизической системы. В историю философии Ч. С. Пирс вошел как основатель философии прагматизма, еще одного направления его интеллектуального творчества.
«Как сделать наши идеи ясными»
Пирс выстраивает свое учение о мышлении, поскольку определение процесса мышления является предварительным и необходимым условием для ответа на вопрос «Как сделать наши идеи ясными?». Пирс — эмпирист. В основе мышления лежат ощущения. Мысли — последовательности ощущений в сознании. «Мысль, — как ее метафорически определяет Пирс, — представляет собой нить мелодии, пронизывающую собой всю последовательность наших ощущений». Мысль — одна из систем отношений между ощущениями.
Несмотря на то, что суть мысли состоит в движении, основной целью любой мыслительной деятельности является достижение покоя, т. е. достижение верования. Одно не противоречит другому, поскольку, «являясь местом остановки мысли, убеждение также представляет собой область, втягивающую мысль в новое движение». С другой стороны, само верование характеризуется Пирсом через три функциональных свойства: (1) осознанность; (2) устранение раздражения, вызываемого сомнением; (3) установление привычки. За нашими мыслями, даже самими абстрактными, лежит система ощущений.
Прагматистская максима, которая получила известность как «принцип Пирса», звучит следующим образом: «...рассмотрите, какого рода следствия, могущие иметь практическое значение, имеет, как мы считаем, объект нашего понятия. Тогда наше понятие об этих следствиях и есть полное понятие об объекте». Методология, основанная на этом принципе, и только она, способна привести к ясным идеям. Не только наши понятия о реальных вещах как таковых (вино, цветок и т. п.), но и абстрактные понятия (а также их системы — теории и законы) следует рассматривать через призму этого принципа. Раскрывая любое содержание мысли через перечисление всех возможных ее практических следствий, мы одновременно устраняем причины, которые ведут к возникновению большей части научных и философских споров. В качестве примеров, иллюстрирующих применение прагматистской максимы, Пирс приводит понятия твердости, тяжести, силы, а также свободы воли.
Однако наиболее важным следует считать определение посредством прагматистской максимы понятия реальности.
Реальное есть «то, чьи свойства независимы от того, что кто-либо может о них думать». т. е. нечто независящее от нашего мышления. Мы признаем нечто за реальное тогда, когда оно аффицирует наши чувства. Пирс различает «внешнюю реальность» и реальность нашего внутреннего мира. И сон и научный закон в определенном смысле реальны — оставаясь продуктом человеческого сознания, они получают реальное существование, независимое от последующей работы сознания. В приведенном определении, однако, еще не была использована прагматистская максима, а именно она должна сделать ясной идею или понятие реальности. Понятие реальности, согласно этому правилу, сводится к «ощутимым следствиям», которые вызывают реальные вещи. Следовательно, нам необходимо выяснить, в чем состоят эти следствия.
Главное действие (ощущаемое следствие) реальных вещей — производство верований.
«Что есть прагматизм?»
Мы остановимся на нескольких идеях, принципиальных для понимания сути прагматизма. Если прагматизм есть философия, то на повестку дня выходит вопрос о том, что следует считать началом философии.
С точки зрения Пирса, начинать необходимо не с универсального сомнения, как это делал Декарт, и не с наблюдения над первыми впечатлениями чувства, как это делает эмпиризм или позитивизм, а с «состояния, в котором вы нагружены неизмеримой массой уже сформированного познания и от которого вы не смогли бы себя освободить, даже если б захотели». Процедура «очищения», столь любимая философией от Декарта до эмпириокритиков и даже Гуссерля, не может, как оказалось, обеспечить адекватное познание предмета, привнося слишком много своего, обусловливая конечный результат теоретическим элементом собственного производства.
И все же прагматизм занимается «очищением», однако это уже совершенно иная процедура, получившая намного позднее, с легкой руки Л. Витгенштейна, название философской «терапии». Речь идет об очищении философии от «онтологической метафизики», которую Пирс, не стесняясь в выражениях, называет «бессмысленной тарабарщиной» и «откровенным абсурдом». Что же мы получаем в результате? Как пишет Пирс, «в очищенной от подобного сора философии останется лишь ряд проблем, которые вполне возможно исследовать при помощи свойственных подлинным наукам методов наблюдения».
Приведенное высказывание напоминает аналогичные высказывания у позитивистов. Но Пирс не возражает против такой параллели и даже называет прагматизм разновидностью «пропе-позитивизма», т. е. учением, близким к позитивизму. Отличает же прагматизм от позитивизма следующее: (1) сохранение очищенной философии; (2) полное принятие основного корпуса наших инстинктивных убеждений; (3) настойчивая приверженность истине схоластического реализма.
Понятие истины в прагматизме
Представители прагматизма в целом и Пирс в частности никогда не были поклонниками понятия «истины». Важна не истина, а твердое мнение или верование. Когда мы достигли твердого и однозначного мнения по тому или иному поводу, то мы уже не интересуемся его истинностью или ложностью. Мы, конечно, можем сказать, что стремимся к «истинному мнению», но разве мы не относимся к каждому своему мнению как к истинному?
В этом смысле Пирс — сторонник избыточной теории истины. Основной тезис этой теории можно сформулировать так: сказать, что нечто истинно, означает ничего не сказать, поскольку свойство истинности никак не влияет на понятие предмета, ничего к нему не прибавляет.
Таким образом, понятие истины оказывается излишним или избыточным. Применительно к прагматизму принятие избыточной концепции истины означает, в частности, что высказывание «Некоторое верование является истинным» считается тавтологией. К когерентной концепции истины, наиболее распространенной среди современников философа, Пирс относится отрицательно. И, конечно же, Пирс является противником метафизической абсолютизации истины.
Фундаментальная роль сомнения в процессе познания заставляет переосмыслить понятие истины. При этом необходимо различать два понятия истины: (1) верование, приводящее к поведению, удовлетворяющему соответствующее желание, и полезное для выживания и приспособления человека; (2) конечное убеждение большинства как закономерный и необходимый итог долгого исследования, проведенного при помощи научного метода.
Понятие истины в первом случае раскрывает следующее определение, которое Пирс приводит в примечании от 1903 г. к статье «Закрепление верования»: «... Истина есть не более и не менее, чем характер некоторой пропозиции, состоящий в том, что убежденность в этой пропозиции, если таковая обоснована опытом и рефлексией, приведет нас к такому поведению, которое бы способствовало удовлетворению желаний, каковые эта убежденность будет определять.
Говорить, что истина значит нечто большее, — значит утверждать, что она вовсе не имеет значения». Но тогда истинным оказывается любое убеждение, в силу того, что мы просто не можем думать о нем как о неистинном, поскольку оно перестало бы тогда быть нашим убеждением. То, что человек считает истинным, одновременно является его твердым верованием. Таким образом, осознание истины с необходимостью сопровождается уверенностью, состоянием, противоположным сомнению.
Во втором случае истинное в полной мере коррелирует с реальным.
В статье «Как сделать наши идеи ясными» Пирс приводит следующее, более узкое по сравнению с вышеприведенным, определение истины: «Под мнением, которому судьбой уготовано стать общим соглашением всех исследователей, мы имеем в виду истину, объект же, репрезентируемый таким мнением, есть реальный объект».
Предпочтение, отдаваемое понятию научной истины, сопряженному с понятием реальности, заставляет Пирса критически пересмотреть тезис об отождествлении истины и верования. Психологическая убежденность не может заменить объективность.
Поздний Пирс еще более сужает понятие истины, ограничивая его тем, что принимается за истинное в науке. Понятие истины характеризуется теперь фаллибилизмом (от англ. fallible — подверженный ошибкам, погрешимый), в соответствии с которым в идею «научной истины» входит и то, в какой мере она является ложной. Одним из негативных следствий фаллибилизма является устранение из науки понятия абсолютной достоверности, основы и двигателя научного прогресса. Пирс, всю свою жизнь глубоко преданный науке, как уже мы неоднократно отмечали, находит выход из сложившейся ситуации посредством понятия «практической достоверности».
То, что оправдывает себя на практике, является практически непогрешимым и практически достоверным.
1.2.2) Инструментализм Дж. Дьюи
Дьюи развивает свою, оригинальную версию прагматизма, которая получила название «инструментализм». Мышление носит инструментальный, целеполагающий характер. Акты познания необходимо рассматривать в контексте проблематических ситуаций, с которыми сталкивается человек как в своей повседневной жизни, так и в научной деятельности.
Анализ ситуации приводит к возникновению гипотез, которые могут быть правильными, т. е. приводящими к решению проблемы, а могут быть неправильными, и тогда требуется новое исследование и новые гипотезы.
Как и Пирс, Дьюи полагает в качестве базовой структуры процесса мышления исследование. Суть исследования заключается в переходе от индетерминированной ситуации к ситуации, которая благодаря проведенному анализу неизвестных элементов и их взаимосвязи воспринимается как единое целое.
Разум, согласно Дьюи, образует единое целое с организмом человека и формируется не до, а в процессе опытного освоения мира. Таким образом, мышление оказывается функцией человеческой деятельности. Предпочтительным методом решения возникающих проблем Дьюи считал научный метод, поскольку в нем воплощается подлинная свобода мышления.
Иными словами, в отличие от иных областей культуры, которые связаны традицией и вековыми догматами, наука ориентирована на критическое познание данности, фактов как элементов проблематической ситуации. В то же время свобода мышления имеет, как полагал Дьюи, свои пределы. Уважение к традиции дисциплинирует мышление, задает ему верное направление, тогда как духовная анархия делает человека рабом своих сиюминутных желаний.
Понятие «опыта» является центральным и для педагогической концепции Дьюи.
Образование он определяет как «такую реконструкцию или реорганизацию опыта, которая увеличивает значимость уже имеющегося опыта, а также способность направлять ход усвоения последующего опыта».
Понятие истины в инструментализме Дж. Дьюи
Взгляды Дьюи на истину во многом повторяют Пирса. Дьюи соглашается с фаллибилизмом Пирса, а также с тем, что «истиной» достойно называться лишь то, что признается истинным научным сообществом, а не то, что признается таковым в повседневной жизни. Частные (промежуточные) научные высказывания также не следует называть «истинными» или «ложными». Являясь лишь инструментами исследования, они выступают в качестве эффективных или неэффективных, уместных или нет и т. п.
Только итоговое суждение (результат исследования), поскольку оно находится в согласии с тем идеальным пределом, к которому стремится наука, может считаться истинным. Признание существования научных истин сочетается у Дьюи с отрицанием существования вечных истин, поскольку научная истина всегда только относительна, а вечная истина претендует на абсолютность. Поэтому не должен вызывать удивления тот факт, что, по мнению Дьюи, ни философия, ни мораль, ни религия не могут дать человечеству раз и навсегда установленные истины.
История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. —
М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.
2) Делай любовь со мной
Ева Польна.
Горю, горю, горю, горюю, бессонница
Звучит мой голос удивительно низко
Со мной сегодня невозможно поссориться
Я просто девушка-мечта в стиле диско
Я так спешу не опоздать на свидание
Хочу увидеть, как ты будешь стараться.
Концерт окончен, dankeschon за внимание
Я ухожу домой, пора раздеваться.
Делай любовь со мной
И не ищи себе иной
Буду твоей душой,
А ты - моим телом
Делай любовь со мной
Я буду небом, а ты - луной
Делай любовь со мною
Делай, делай, делай, делай.
Пода-пода-пода-подаришь, наверное
Кольцо в красивой бирюзовой коробке
И скажешь мне, что я такая вот первая
И улыбнёшься удивительно робко,
А мне не нужно твоего предложения
Хочу наедине с тобою остаться
Ты зацелуй меня до изнеможения
Auf wiedersehen, счастливо всем оставаться.
Делай любовь со мной
И не ищи себе иной
Буду твоей душой,
А ты - моим телом
Делай любовь со мной
Я буду небом, а ты - луной
Делай любовь со мною
Делай, делай, делай, делай.
Делай любовь со мной
И не ищи себе иной
Буду твоей душой,
А ты - моим телом
Делай любовь со мной
Я буду небом, а ты - луной
Делай любовь со мною
Делай, делай, делай, делай.
Burn, burn, burn, mourn, insomnia
My voice sounds surprisingly low.
It's impossible to quarrel with me today
I'm just a disco dream girl.
I'm in such a hurry not to be late for a date.
I want to see you try
The concert is over, dankeschon for attention
I'm going home, it's time to undress
Make love to me
And do not look for something different
I will be your soul,
And you - my body
Make love to me
I'll be the sky and you're the moon
Make love to me
Do, do, do, do, do
Poda poda poda, -give, I guess
Ring in a beautiful turquoise box
And tell me I'm like this first.
And surprisingly shy smile,
I don't need your offer.
I want to be alone with you
You kiss me till I'm exhausted.
Auf wiedersehen, happy to stay
Make love to me
And do not look for something different
I will be your soul,
And you - my body
Make love to me
I'll be the sky and you're the moon
Make love to me
Do, do, do, do, do
Make love to me
And do not look for something different
I will be your soul,
And you - my body
Make love to me
I'll be the sky and you're the moon
Make love to me
Do, do, do, do, do
3) Бесследное исчезновение
В январе 1938 года Этторе Майорана переезжает в Неаполь и меняет несколько гостиниц, прежде чем остановиться в самой ему подходящей — в «Болонье». В институте физики и химии, относящемуся к местному университету, его встречают очень тепло. Как и всякий вновь назначенный профессор, Этторе 13 января выступает перед преподавателями с докладом о том, как он собирается преподавать и развивать квантовую механику.
Через несколько дней он случайно сталкивается в коридоре института с Джузеппе Оккиалини, приехавшим из Кембриджа, где тот только что вместе с Патриком Блэкеттом наблюдал аннигиляцию позитрона. После представления и рукопожатий Майорана внезапно произнес: «Вы вовремя приехали. Вскоре вы бы меня уже не застали». И загадочно добавил: «Одни лишь говорят, а другие делают».
25 января Майорана начинает читать курс своих лекций. На него записались четыре девушки и один молодой человек. Правда, был еще и вольнослушатель, который ходил на лекции только для того, чтобы быть поближе к одной из студенток, которую обожал. Но и он настолько был захвачен лекциями Этторе, что стал вести их подробные записи, которые дошли до наших дней.
В курс Майораны входили специальная теория относительности, преобразования Лоренца, эффект Комптона, фотоэлектрический эффект, классическая теория излучения, интегралы Фурье, уравнения Максвелла, линейные операторы, бесконечные матрицы и пр., причем на очень высоком уровне, часто превосходившем уровень восприятия студентов. В свободное от лекций время он запирался в своем номере и что-то тайком писал. Над чем он работал, Этторе никому не говорил.
Спустя два месяца, в пятницу 25 марта 1938 года, Этторе отправляется в институт, хотя в тот день занятий ввиду церковного праздника не было. В глубине темного коридора он замечает свою студентку, ту самую, ради которой ходил на лекции ее воздыхатель. Он приближается к изумленной девушке и вручает ей картонную коробку, бормоча: «Возьмите, пожалуйста, подержите у себя. Там рукописи и кое-какие заметки. Возьмите. Мы потом об этом поговорим. Потом». После чего убегает.
Вечером Этторе отправляется в порт и садится на почтовое судно, следующее в Палермо, куда оно и прибывает ранним утром следующего дня. В 11 часов утра директор института Антонио Карелли получает срочную телеграмму, посланную Майораной из Палермо. В ней сообщается, что вскоре директор должен получить от него письмо и что волноваться не следует. В два часа дня ничего не понимающий директор открывает это письмо и читает следующее:
Неаполь, 25 марта 1938 года
Дорогой Карелли,
Я бесповоротно принял окончательное решение. В нем нет ни капли эгоизма, и я прекрасно понимаю, что мое внезапное исчезновение повлечет за собой проблемы как для тебя, так и для студентов. Поэтому прошу прощения за то, что предал твое доверие, дружбу и прекрасное отношение ко мне в последние месяцы. Обо всем этом я сохраню самые добрые воспоминания, по крайней мере до 11 вечера сегодняшнего дня, а может быть, и позже.
Э. Майорана
В воскресенье 27 марта Карелли получает еще одно послание, отправленное срочной почтой через несколько часов после телеграммы:
Палермо, 26 марта 1938 года
Дорогой Карелли,
Надеюсь, что телеграмма и письмо дошли до тебя одновременно. Море меня отвергло, и завтра я возвращаюсь в гостиницу «Болонья», возможно, на том же пароходе, который отвезет это письмо. Я все же намерен отказаться от преподавания. Не считай меня девицей из пьесы Ибсена, мой случай иной. Остаюсь в твоем распоряжении для обсуждения деталей.
Преданный тебе Э. Майорана
Это было последнее, что когда-либо было получено от Майораны. С парохода он исчез — из Палермо отбыл, но в Неаполе не появился ни в институте, ни в гостинице «Болонья». Карелли был в шоке. Он тут же известил семью Этторе в Риме и обратился в полицию с просьбой организовать розыск как в Неаполе, так и в Палермо.
Розыск ни к чему не привел. Было лишь установлено, что перед исчезновением Майорана снял со своего счета все деньги — около 50 тыс. долларов по современному курсу — и взял паспорт. А в одной из гостиниц Неаполя был найден конверт, адресованный его семье. В нем лежала короткая записка:
Неаполь, 25 марта 1938 года
Об одном лишь прошу: не носите черное. Если вы всё же решите следовать традициям, то носите какой-нибудь траурный символ, но не долее трех дней. Потом храните меня в своем сердце и простите, если сможете.
Преданный вам Этторе
Совершенно сбитый с толку Карелли 30 марта извещает об исчезновении Майораны ректора университета и Энрико Ферми, который тут же обращается за помощью в розысках к самому Муссолини.
Видимо, дуче дал соответствующую команду, потому как уже 31 марта министр внутренних дел направил всем полицейским силам страны секретную депешу, в которой им предписывалось «немедленно бросить все силы на поиски Этторе Майораны, причем вести поиски со всей возможной осторожностью, дабы ему не навредить». Прилагалось и его описание: «Рост 1,68 м, лицо удлиненное, глаза большие, живые, волосы черные, кожа смуглая. Был одет в серое пальто, шляпа темно-коричневая».
Безуспешные поиски заставили Ферми снова обратиться к Муссолини, чтобы показать, насколько ценен Этторе для науки и как важно его найти: «Он блестящий вычислитель и глубоко разбирается в математике, но за цифрами и алгоритмами никогда не теряет из виду суть физических проблем. Он обладает всеми качествами выдающегося теоретика».
Семья пообещала 30 тыс. лир, очень приличные по тем временам деньги, за любые сведения о пропавшем сыне. На протяжении нескольких месяцев во всех крупных газетах появлялись его описание и фотография. Но результаты были мизерны. Выяснилось только, что Этторе в состоянии крайнего возбуждения прибежал к настоятелю одной из церквей Неаполя с просьбой приютить его в монастыре, в чем ему было отказано, так как для того требовалось выполнить массу формальностей. Причем точно установить дату не удалось. Настоятель помнил лишь, что было это то ли в конце марта, то ли в начале апреля. Таким образом, неудачный визит мог состояться как до его исчезновения, так и после.
Мать решила, что после, и вместе с братьями объездила все монастыри в Неаполе и его окрестностях. Всюду они показывали фотографию Этторе, и в одном месте им сказали, что вроде бы похожий молодой человек там появлялся, но не помнили когда, а в другом монах заявил: «Мадам, зачем вы ищете своего сына, ведь он теперь счастлив». Из этого мать сделала вывод, что Этторе все-таки как-то попал в монастырь. Тогда она написала в Ватикан настоящему Папе и попросила (хотя и знала, что церковь не выдает своих тайн) хотя бы сообщить, жив ли ее сын. Ответа она не получила. Встретилась она и с духовником, который исповедовал Этторе, но тот сообщил лишь, что у ее сына был «мистический кризис». Больше он ничего не сказал, ссылаясь на тайну исповеди. Мать отказывалась верить, что сына нет в живых, и часто повторяла: «Вот вернется Этторе, уж я ему хорошенько задам». В завещании она оставила долю и ему.
Ближайшие коллеги Майораны, включая Ферми, тоже отказывались верить в самоубийство, казалось бы, самую очевидную причину его исчезновения. Они полагали, что это полностью противоречило его натуре. В конце концов Ферми пришел к выводу, что Майорана очень умен, и если уж он решил исчезнуть, то его никому никогда не найти.
Любопытно сложилась и судьба коробки с рукописями Майораны. Принявшая их на хранение студентка (ни разу в коробку не заглянувшая) вскоре вышла замуж за ассистента Карелли, а муж на законных основаниях — Карелли был официально назначен распорядителем и хранителем бумаг Этторе — передал коробку ему. Больше ее никто никогда не видел.
Вскоре началась война, навалились другие проблемы, трагедии целых народов затмили судьбу Майораны, и о нем стали понемногу забывать. Правда, изредка вдруг появлялось сообщение, будто кто-то видел в Неаполе похожего на него бездомного, а один из биографов Этторе предположил, что его похитили или убили нацисты, чтобы тот не мог участвовать в создании атомной бомбы, которую он якобы предвидел. Весьма странное предположение, особенно если учесть, что было бы гораздо логичнее выкрасть его и переправить в Германию.
Кто-то уверял, что знал человека, который якобы видел Этторе в середине 1950-х в Венесуэле, а до того, в 1955 году, некто даже будто бы разговаривал с ним и сделал его фото. Это фото, если верить итальянским СМИ, в 2011 году проанализировали специалисты и по десяти точкам установили, что фото соответствует лицу Майораны. В феврале 2015 года офис генпрокурора Рима вынес официальное заключение, что Майорана в 1955–1959 годах действительно жил в Валенсии, в Венесуэле, и что находился он там, по-видимому, по своей воле, а потому дело о его исчезновении было решено закрыть.
Подробнее