Предыдущая глава: http://proza.ru/2020/05/14/51
«Север белый – морозные миражи, тайны тёмные, мёртвые подо льдами.
Не прощаю пришельцев и чужаков, тех, которым плевать на мои законы.
Я голодному зверю их брошу кость, своих подданных Север растит и кормит.
Говорят, что я дерзок, расчётлив, зол, что от ласки моей облезает кожа,
Словно наледь, по бронхам ползёт узор, излечить его травами невозможно.
Говорят и боятся, что всё – не ложь.
Север правит, короной своей сверкая»
Шерил Фэн. «Север»
Музыка к главе: Two steps from hell – «Undying Faith»
После передела новорождённого мира братьями-богами Одином, Вилли и Ве, оставшимся в живых йотунам досталась во владение грозная, волнующая, прекрасная и полная опасностей земля, которую они назвали Йотунхеймом. Древние великаны заселили и обустроили её по своему усмотрению, легко приспособившись к новым условиям. Они разбрелись по всему миру, основав множество родов – горных великанов, островных этинов, йотунов-турсов, ледяных великанов – хримтурсов.
Последние избрали для себя север Йотунхейма, укрытый вечными, отливающими синевой льдами, одно прикосновение к которым могло лишить любое существо не только руки или ноги, но и жизни. Но это не испугало ледяных великанов, которые жили в абсолютной гармонии со своим холодным и неприветливым миром. Дикая и необузданная природа этого края, где властвовали яростные Северные ветра, где от края до края распростёрлись лишь замёрзшие моря, чёрные торосы да неприступные скалы, была наиболее близка им. Время и суровые условия жизни изменили внешний облик великанов Севера, сделав их кожу грубой и невосприимчивой к холоду. От лютых морозов она приобрела синий оттенок и стала прочной, как броня, глаза же, из-за постоянно испытываемой ими злобы, налились кроваво-красным цветом.
Холодные, безэмоциональные и жестокие, словно сделанные из чистейшего льда и твёрдого несокрушимого камня, ледяные великаны властвовали над породившей их замёрзшей водой, повелевая дикими, враждебными всему живому стихиями и насылая свирепые ураганы и метели. Они поклонялись духам, живущим в ледниках, скалах, горах, деревьях и источниках вод. Магия для них была, как воздух, но никогда не превышала определённого предела. Великаны более всего уповали на свою силу, только на силу и ни на что иное, кроме силы. Могучие и беспощадные воины, они легко превращали лёд в орудия убийства – кинжалы, ледяные стрелы, топоры и палицы, нападая на беззащитных жителей соседних земель. Закон этого безжалостного мира был прост и суров: сильные живут, а слабые должны или сделаться сильными, или признать над собой власть сильных, или умереть.
Но среди этих монстров были не только воины, но и великие строители. Изобретательные и упорные, ледяные великаны воздвигли среди скал прекрасный город из камня и льда, который назвали Утгард*. Считая своими врагами всё, что могло двигаться вне их ледяного мира, они обнесли его мощными, неприступными стенами, способными выдержать любую атаку. Из-за этих стен великаны с молчаливой ненавистью взирали вокруг, хорошо осознавая, что они не такие, как те существа, что окружают их, они другие, ни на кого не похожие, чужие для всех.
Их боялись. Их не любили. Их ненавидели.
* * *
Старый Гридлл, Смотритель Камней Пророчеств, к своему тринадцатому столетию был почти слеп, и все предметы, находящиеся дальше вытянутой руки, казались ему лишь размытыми тенями. Но для общения с Духами Стихий зрение и не требовалось. Гридлл родился с особым даром – в звуках Стихий он мог слышать слова и целые фразы, и это сделало его Говорящим с Духами, шаманом, посредником между ледяными великанами и Духами Стихий. Всю свою долгую жизнь он только и делал, что прислушивался к их шёпоту, усмирял дикие и неуправляемые элементали, устранял хаос и разлад в их среде, привнося покой и умиротворение в дикий мир Стихий. За годы своей службы Смотритель научился различать и понимать голоса разных Духов. Часто они были беспокойными, иногда гневными, могли внушить страх или даже ужас, а порой соблаговоляли даровать видение того, что могло быть. Но лишь могло.
Однако сегодня Духи вели себя на редкость беспокойно. Шаман постоянно слышал в своей голове спорящие голоса, сопровождающиеся то завываниями ветра, то ропотом огня. Голоса были хаотичными, они опережали и перебивали друг друга в своём стремлении заговорить с ним, накладывались один на другой, но тем самым только создавали какофонию безумных звуков. Старый Смотритель пытался разобрать отдельные слова, но как ни старался, до него долетали лишь обрывки того, о чём тревожно и громко голосили обеспокоенные Стихии:
«Опасность… Чужаки… Пришельцы… Изменённый… Это он… Он уже здесь… Он здесь...»
Гнетущее чувство неотвратимо приближающихся неприятностей охватило шамана. От страшного беспокойства он не находил себе места и в конце концов решил, что если им действительно грозит опасность, он должен получить ответы у самих Духов.
Гридлл ступил в центр каменного круга, и воздушные потоки, кружившие вокруг камней, завертелись вокруг него с бешеной скоростью. Старик почувствовал, как земля исчезает под ним, мысли проясняются, сливаясь с пространством, как сам он становится частью всего, что его окружало. И в следующее мгновение сутулая фигура старика скрылась в плотной метели, утянутая неведомой силой в самый центр снежной круговерти.
Шаман стоял зажмурившись, потому что скрытые измерения он видел не глазами, он созерцал их особым, внутренним зрением. Его окружал странный, непривычный мир, где властвовали Стихии. Плотная завеса тумана окутывала всё вокруг и как будто затягивала в себя. Воздух буквально звенел от переполнявшей его силы. В самой глубине тумана вспыхнул яркий свет, и внезапно перед старым Гридллом возникли те, кого он называл Духами Льда. Они кружили вокруг него и казались созданными из морозного тумана, мерцающего ледяного пламени и холодного света звезд. Их голоса, звучавшие всё громче и отчётливее, были похожи на шорох хрупких льдинок и звон заледеневших ветвей.
«Чужак опасен… Вокруг него сгущается гроза… Он в центре сил, что могут мир разрушить…»
– Покажите мне истину, какой бы она ни была! – воскликнул Гридлл, обращаясь к Духам.
Время побежало вперёд. С трепетом старый шаман наблюдал, как проносятся дни, месяцы, годы, и перед его мысленным взором одна за другой возникают картины того, о чём хотели поведать Стихии.
С ужасом он увидел мощный, яркий луч света, падающий с небес, рушащиеся стены ледяных дворцов, руины и хаос вокруг. Поверженный, окровавленный Лафей у ног торжествующего аса с копьем Судьбы в руках.
А далее стало ещё страшней. Ледяные ветры носились над землёй. Солнце и луну заволокло тьмой. Армии асов и орды ледяных великанов схлестнулись друг с другом в яростной битве. Кровь потмков Бора и Имира смешались на поле брани. Лёд и огонь столкнулись между собой, воды океана вышли из берегов и затопили землю. Бифрест рухнул под тяжестью воинства огненных сынов Муспеля. Из глубин царства мёртвых поднялся корабль Нагльфар, на палубе которого возвышались две устрашающие фигуры – царицы мёртвых Хель и высокого черноволосого мага, в чьих вытянутых ладонях горело зелёное пламя, стекавшее по длинным тонким пальцам, словно кровь. Всё живое погибло, уничтоженное пробудившимися древними силами, и даже стихии развеялись в прах.
– Этого не должно быть, – онемевшими губами шептал старик. – Не должно быть… Не должно…
Духи повлекли его дальше. Шаман вгляделся в пророческий туман и с удивлением увидел яркое солнце, отражающееся в хрустальных окнах королевского дворца, сверкающего так, словно он создан не изо льда, а из алмазов. Смеющиеся дети, катающиеся на коньках. Женщины, прижимающие к груди младенцев. Ледяной ларец в руках незнакомого молодого черноволосого великана.
Дети? Неужели такое возможно? Старик онемел от удивления. Вот уже много сотен лет не звучал детский смех в стенах Утгарда. После последней войны с асами, где погибло большое количество мирного населения, осталось совсем мало женщин. Ледяные великаны берегли их пуще глаз. Они совсем не выходили из своих домов и больше не рожали детей.
«Нет в нём единства… Есть надежда… Падёт незыблемое в прах… Лишь с искуплением придёт прощенье... В сердца смятенные вернёт покой…»
Едва дыша, Гридлл буквально вывалился из каменного круга и без сил упал на снег. Нужно было немедленно доложить Лафею о возможных грядущих событиях, которые могли перевернуть их мир.
* * *
Король Ледяных великанов внимательно выслушал сбивчивую, взволнованную речь Смотрителя и надолго замолчал, задумавшись.
– Так значит, Духи сказали, что от этих пришельцев, вернее, от одного из них – Изменённого – зависит судьба нашего мира? Он один может разрушить то, что мы создавали веками? – в последних словах Лафея явно звучала насмешка.
– Не только нашего, мой повелитель, – старик дрожал от волнения. – И не только разрушить. Духи никогда не говорят наверняка, они показывают лишь возможные варианты событий. Их было так много, и они сменяли друг друга так быстро, что мне не удалось найти самую большую вероятность в этом потоке.
– Ты отдал свои глаза, постигая мудрость Духов Стихий, но провидцем тебя это так и не сделало, – усмехнулся Лафей. – Предсказания очень туманны. Судьба хрупка. Никто не знает её прихотей. Мы должны защитить наш мир от вмешательства незваных гостей. Убьем их, чтобы избежать грядущей боли и страданий. – Он хлопнул ладонями по подлокотникам своего трона, и льдинки со звоном посыпались на пол. – Думаю, это самое простое и правильное решение.
– Это невозможно! – выкрикнул старый шаман, хватаясь за сердце. – Я своими глазами видел Ларец в руках чужака. Он может вернуть нам сердце Йотунхейма и даровать нашему народу избавление. Он должен сделать выбор.
– Своими глазами, говоришь? – усмехнулся Лафей. – Только глупец будет доверять глазам слепца. Так значит избавление или погибель…И от чего же будет зависеть выбор нашего «спасителя»?
– Не знаю, мой повелитель, – старик сжался под холодным, пристальным взглядом своего царя. – Духи сказали, надежда есть. Искупление. Избавление. Наша земля может изменить свой вид.
Лафей едва ощутимо вздрогнул. Слова старого шамана произвели на него странное впечатление, заставив вспомнить прошлое.
Он был умным и дальновидным правителем, но в силу своей неуёмной гордости и высокомерия, по молодости наделал столько ошибок, что расплачиваться за них пришлось многим последующим поколениям его соплеменников. Когда к нему в руки попал Ларец Вечных Зим, а следом за ним и удивительный артефакт пришельцев из неизвестных миров, позволявший без труда путешествовать среди звёзд, опьянённый жаждой власти и нестерпимым желанием вознести Йотунхейм над всеми Девятью мирами, честолюбивый великан ввязался в войну с хорошо вооружёнными, не знающими усталости и жалости асами. Он потерпел сокрушительное поражение, чуть не погубив свою страну. Укрывшись за неприступными стенами Утгарда с остатками своего воинства, Лафей не переставал строить планов, как вернуть своему народу его былое величие. Годы, чувство вины, горе и чужая ненависть состарили его, согнули некогда гордо расправленные плечи, но не сломили дух. Лафей был готов исправлять свои ошибки, лишь бы вернуть в сердца йотунов чувство гордости за свой мир. Предсказания Духов стихий, вложенные в уста старого шамана, заставили его задуматься. Что, если это и есть тот шанс, которого он терпеливо ожидал столько веков, сидя в своем ледяном замке.
– Так говоришь, искупление, – скрежетнул зубами великан. Глубокая, тревожная складка залегла между широкими бровями. – Ну, что же, посмотрим. Будь по-твоему, Гридлл. Позови ко мне лорда Бертигарда.
Старик быстро удалился и через несколько минут вернулся в сопровождении капитана элитной гвардии Короля. Это был могучий воин огромного роста, на голову превосходящий своих собратьев. Но это отнюдь не мешало ему двигаться стремительно и легко, подобно саблезубой кошке ледяной Пустоши*. И лицо его также напоминало морду этого йотунхеймского хищника: вытянутое, с широким и плоским носом, раскосыми кошачьими глазами, плоской верхней губой, из-под которой время от времени показывались белоснежные клыки. Спутанная грива чёрных волос, кое-где заплетённая в тонкие косички, спускалась до самого пояса, а обнаженную грудь закрывало золотое нагрудное украшение, усыпанное драгоценными камнями, что указывало на высокое положение великана. Ноги туго обтягивали штаны из мягких звериных шкур.
Лорд встал на одно колено, почтительно склонив голову перед своим королем.
– Встань, Бертигард, – обратился к нему Лафей. – У меня есть особое задание для тебя и воинов твоего хирда*.
– Слушаю, Повелитель, – великан поднялся, расправив плечи, и замер в ожидании приказаний. На удивление голос у него оказался бархатистый и мягкий, похожий на ворчание горного льва.
– Наш уважаемый шаман утверждает, Духи сообщили ему о том, что к нам пожаловали незваные гости. Возьми своих лучших хирдманов и обойди дозором все кордоны Утгарда. Доставь мне этих пришельцев живыми или мертвыми.
Стоявший неподалёку смотритель Гридлл попытался было возразить, но встретившись с холодным и спокойным взглядом своего короля, стушевался, замялся и сделал шаг в сторону, что-то бормоча себе под нос.
– Нет, постой! – голос Лафея настиг лорда, когда он уже занёс ногу над порогом ледяного чертога. – Доставь мне их... живыми.
Капитан картинно ударил себя кулаком в грудь, оскалил клыкастую морду и браво развернувшись на пятках, покинул зал.
– Ты тоже уходи, – махнул рукой король в сторону Гридлла, который переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя девать. – Я хочу побыть один. Иди, я сказал.
Оставшись в одиночестве, Лафей всецело погрузился в свои мрачные думы. Могучие руки, оплетённые вздувшимися венами и родовыми татуировками, безвольно упали на широкие подлокотники трона. На склоненном челе появилась печать глубокого раздумья. Он всегда чувствовал свою вину за то, что его некогда великий народ сейчас прозябал в нищете и разрухе. Его поступки - грязные, бесчестные, не имеющие никакого оправдания – все они тяжким грузом лежали на его холодном, чёрством сердце. Но было ещё кое-что, не дающее покоя его тёмной душе, ядовитым вьюнком оплетавшее разум и сердце все эти долгие столетия.
Лаувейя и их сын.
Лафей закрыл глаза, почувствовав острый укол боли. Он жил с этой болью, и с каждым днем она становилась все глубже. Порой ему удавалось сдержать её в оковах, а порой она вырывалась, обретая могущество, заставляя его скрежетать зубами, порождая ненависть и ярость, увеличивая их мощь, погружая во тьму тот свет, что еще оставался в глубине его сердца, на самом дне разбитой, потерявшейся души. Шрамы не заживали, и время не способно было помочь.
Тысячу лет он безуспешно пытался найти то, что было потеряно в ту роковую ночь, и не было ни единого шанса найти это что-то – часть себя, которая умерла вместе с ними, покинув его душу, оставив наедине с самим собой.
Лафей знал – он виноват в потере. Эта вина отпечаталась чуть ли не на его лбу, оставив глубокий шрам, рассекающий все лицо. Невидимый никому, но он был - под холодной синей кожей, чёрным льдом проступая каждый раз, когда воспоминания предательски просачивались из глубокого заточения, куда великан их упрятал.
Для всех вокруг он был королём. Тщеславным. Эгоистичным. Монстром. И только его собственному отражению, что множилось в ледяных стенах дворца, было известно о терпком чувстве одиночества, причинявшем ему невыносимую боль, заставляя выворачиваться наизнанку. Никто об этом не знал. Все свои чувства Лафей исправно утаивал под маской высокомерия, гордыни и безграничной жестокости, которая порой заставляла его переступать все грани вероятного зла. Вот и теперь безвольно лежащие на подлокотниках руки внезапно сжали бесплотный воздух, словно чью-то беззащитную плоть, наказывая, пытая, мучая, тем самым отчаянно восполняя недостаток смысла во всем его никчемном существовании.
Следующая глава: http://proza.ru/2020/09/22/1670
Пояснения автора:
* Утгард - сканд. ;tgar;ar; от ut "вне" + gar;r "двор" (от праиндоевр. корня *gher- "схватить, заключить")трансцендентный мир или «срединное отгороженное пространство».
* Саблезубые кошки Ледяной Пустоши или Ленгитоны – выдуманное мною животное (от исландского lengi t;nn – длинный зуб), упоминавшееся в главе 23. Портал, части 1. Сигюн, – ни что иное, как саблезубая кошка – вымершее подсемейство кошачьих. Саблезубые кошки обязаны своим названием очень длинными изогнутыми клыками, достигавшим у некоторых видов 20 см. Эти животные могли открывать пасть на 95°, что было необходимым для использования подобных зубов. Некоторые виды этих кошек были очень крупными. Мои ленгитоны обитают на просторах Ледяной Пустоши в Йотунхейме.
* Хирд – боевая дружина в Скандинавии эпохи викингов, имевшая возможность сражаться группами от всего состава до пар воинов. Как правило, дружинники-хирдманны полностью повиновались вождю, представляя собой подобие семьи.