У него самые обыкновенные глаза. Светло-серые, с прищуром, на лице какая-то сыпь, губа прикушена или разбита, запекшиеся губы. В чем-то белом. Руки худые, побитые, за спиной крепко схвачены в наручники, поэтому он неудобно на них лежит, приподняв таз и голые от колен ноги, которые безостановочно снуют - то колотят по полу, то возят просто взад-вперёд разбитые кеды. Мы смотрим другу в глаза, как две собаки на улице. Он растёт ногами из квартиры, в которой огромное красно-ржавое болото.
Кроме нас тут много народу. Но все остальные в затемненных шлемах и в форме, с дубинками и в кожаной сбруе.
- Ребят, пацаны, дайте закурить, пожалуйста, дайте закурить, парни, то есть девушки, дайте... Мне никогда в жизни больше не дадут...
- я обойду его просто аккуратно.
- Хорошо, давайте, вот здесь.
Он лежит прямо под нашей дверью.
Над ним четыре человека, внизу несколько машин. По лестнице бегает человек двадцать.
-Саня, скажи помощь не нужна. Пусть звонят в комитет, и убойщикам, всем пусть звонят.
-что здесь было? Что было, я спросил?
-сколько всего? Пять человек. Двое этих, один злодей, двое пьяные спят, но у них руки тоже все в крови у обоих. Что здесь было, я тебя спросил? Это я понял, что потом?
- закурить дайте, ну дайте, ну в последний раз, больше не дадут
-лежать я сказал, лежи ровно.
Это похоже на бьющегося в агонии больного и стаю белых хирургов над операционным столом. Как будто малейшее его движение может быть смертельным. Они кричат на него, как люди, которые спасают от смертельной опасности. Лицом вниз не положили - очень грязно.
- где скорая? Он умрёт у нас тут сейчас. Да оба уже почти.
-идут, поднимаются.
По лестнице поднимаются шестеро в синих комбенизонах и масках, с рыжими чемоданчиками.
За ними ещё пятеро в чёрной форме.
Сначала вынесли парня с разрезанным горлом, потом с расколотой, как дыня, головой. Когда их спускали в тряпочных гамаках-носилках, вспомнились горные службы спасения на лыжах с такими же тряпочными гамаками. С седьмого этажа, это не с Чегета, но когда это последние полчаса жизни, наверное, уже неважно.
-давай тех поднимать.
По лестнице съезжают два взрослых ребёнка в колготках, перепачканных в крови, с опущенной к полу головой и заломленными руками, ноги их ползут следом за ними, упираясь, а потом свесившись просто так, как набитые ватой колготки.
-ноги поднимаем, поднимай ноги, я сказал.
- А-а, спина больно!
- Не упираемся, идём.
- Кого уже забрали? Было пятеро.
- двоих пострадавших, одного злодея, двое эти
-Я понял, что злодей один. Как он их победил один?
- ножами, молотком
-кто позвонил? Из комитета едут? Убойщики где?
Парень в куртке неспешно поднялся по лестнице и молча стукнулся кулаком с одним дежурящим, с другим, потом с третьим. Без слов пошёл в ржавое болото, перешагивая чёрными ботинками, и стараясь не следить.
- ножи не трогайте, передай пусть руки им с мылом не моют, руки не трогать вообще, не трогать одежду и волосы.
Её зовут Юля. Её волосы растрепаны, голос - просто низкий хрип. Она говорит:
-Я спала. Он пришёл ко мне и сказал "я убил два человека" и я сама вызвала.
Ко мне заглядывает голова в фуражке:
- есть коробка? Нам изъятие положить...
- есть пакет
-Да нет, запечатать нужно
- из под роутера вот такая
- давайте посмотрим... Чтоб молоток поместился, да нет, не влезет - он длинный
- сейчас ещё посмотрю
Я достаю провода из обувной коробки.
-такая пойдёт?
-сейчас померим.
Уже почти никого нет.
-нет, такая мала. Все, я в магазин за коробками.
Самые обычные глаза. Светло-серые, с прищуром.
310520