— Ей же шесть лет! Всего только шесть, а вы хотите сделать из неё какое-то знамя! Милостивый Иисус, она же может пострадать!
Это кричит бабушка. Сперва кричит, а потом надсадно шепчет, качая седой головой, пока Руби с замирающим сердцем заглядывает сквозь щель двери в гостиную, готовая в любой момент отпрянуть.
Папа хмуритcя, но молчит, его губы искривляет горькая усмешка. Руби вдруг понимает, что он согласен с бабушкой.
— Должен же кто-то начать. Должен же кто-то осмелиться!
Это восклицает мама. Её глаза блестят, будто от слёз, но голос — твёрдый и резкий.
— Нашу малышку забросают камнями, — откашлявшись, хрипло говорит дедушка. — Сара, Сара, опомнись, одумайся.
Руби ярко представляет, как брошенный камень рассекает ей лоб. Очень больно, и кровь течёт по лицу, заливая глаза. В Библии это называется «побить камнями».
И люди бросали камни даже в Иисуса.
— Твои активисты небось не приносят в жертву собственных детей! Посмотри. Ведь Руби единственная осталась в этой вашей программе! — снова вступает бабушка. — Все остальные или записались в чёрные школы, или сбежали на Север!
— Должен же кто-то быть первым, — почти шёпотом, надрывно повторяет мама, переводя отчаянный взгляд с бабушки на папу, потом на дедушку. — Это нужно всем нам!
— Почему бы ещё раз не спросить Руби, — снова кашлянув в кулак, вдруг предлагает дедушка. — Она разумная девочка. В конце концов, это будет только её битва. Молчи, Сара, — властно возвышает он голос, обращаясь к маме, которая собирается возразить. — Каждый из нас получит своё сполна, но это будет только битва Руби. Захочет ли она стать солдатом, который бросится на гранату, чтобы спасти других?
Теперь Руби совсем не понимает, о чём это он. Наверное, вспоминает, как воевал на Тихом океане. Она торопливо отступает в свою комнату, а потом послушно возвращается в гостиную на зов матери:
— Руби, где ты, детка?
Голос у мамы спокойный, но лицо взволнованное и печальное. Под недоумённым взглядом Руби она крепко сжимает губы, и тогда спрашивает папа:
— Малышка моя, ты впервые пойдёшь в школу, но в белую школу, и этого не простят ни тебе, ни всем нам. Те белые люди, которые считают, что чёрным детям в их школах не место, хотя сегрегация отменена, будут проклинать тебя, преследовать, оскорблять…
— Один Господь знает, что ещё может произойти, — бормочет бабушка, но папа вскидывает руку, обрывая её:
— Если ты не хочешь, если ты боишься, скажи — и мы выйдем из этой программы, как другие, ты просто пойдёшь в обычную школу. В нашу школу. Для чёрных детей.
Страшная мысль приходит в голову Руби, и она чувствует, как кровь отливает от щёк.
— А они могут убить тебя, папа, за то, что я пошла в их школу? — спрашивает она, едва шевеля губами. — Маму? Дедушку с бабушкой? Мистера Сэмюэля?
Мистер Сэмюэль — её котёнок.
— Ну что ты, детка, конечно же, нет, — торопливо заявляет мама. — Никого они не убьют. Они могут только угрожать, но это будет очень неприятно.
Краем глаза Руби видит, как сдвигает брови дедушка. Ещё одна мысль пронзает её: мама кривит душой. Она не знает наверняка. Она и не может знать.
Руби на миг опускает голову, потом выпрямляется и твёрдо говорит:
— Пусть. Я боюсь, но я пойду.
— Мы гордимся тобой, детка, — сквозь слёзы говорит мама.
Теперь она действительно плачет.
* * *
Руби Бриджес была первым «небелым» ребёнком, пришедшим осенью 1960-го года в школу для белых в Новом Орлеане, штат Луизиана.
Она держала маму за руку и несла свой портфель, а мама несла корзинку с её завтраком. Их охраняли федеральные маршалы, а разъярённая толпа добропорядочных белых граждан бросала в «наглых негритянок» очистки и объедки.
Один из федеральных маршалов вспоминал: «Руби проявила большое мужество. Она никогда не плакала, не хныкала. Она просто шла, как маленький солдат, и мы все очень гордились ею».
Белые родители стали забирать детей из школы. Учить Руби, единственную в классе, согласилась только Барбара Генри, приглашённая Национальной Ассоциацией содействия прогрессу цветного населения.
Отца Руби уволили с работы, бабушка и дедушка, бывшие дольщиками земли в Миссисипи, лишились её. Однако многие, и чёрные, и белые жители Нового Орлеана поддерживали Руби: некоторые белые семьи продолжали отправлять своих детей в эту школу, сосед дал её отцу новую работу, а другие соседи оберегали и охраняли её дом, и сопровождали её по дороге в школу.
Википедия: https://ru.wikipedia.org/wiki/,_