Писателю Ж. очень захотелось нечто письменное из себя изобразить. А как изобразить, когда ничего давно не пишется и давно все исписалось? Дай-ка я напишу что-нибудь публицистическое, заодно и себя представлю, свой авторский креатив выражу, свою авторскую харизму читателям покажу и авторской энергетикой наповал сражу, - подумал писатель Ж. и написал публицистическую статью на злобу дня, статью политическую. Не великую объемом, всего в три строки, ну так что ж? Если хочется что-то написать, и другие же, особи всякие писучие, пишут же.
В представлении писатель Ж. не нуждался, так он считал.
- Я сорок лет в литературе! Начинал тогда, когда вы еще под стол ходили! А если не ходили, все равно вы графоманы, особи писучие! Вы умеете различать письменные тексты от художественных произведений с выраженным авторским креативом?! - так с пафосом рассуждал писатель Ж.
Писатель Ж., действительно, начинал в литературе как писатель-сочинитель, а не публицист, и что-то ему сочинялось в начале писательского пути. И было это, страшно подумать, почти сорок лет назад. И, как и положено, писатель Ж. получал за свою литературную деятельность гонорары. Несмотря на то, что писал не романы и повести, а лишь не очень объемные рассказы, да и совсем немного их написал, гонорары за труды позволяли ему жить, не трудясь. Ни на заводах, ни на фабриках, ни даже в редакциях газет и толстых журналов. Но еще до того, как стал получать гонорары, он начал трудиться на юридическом поприще. Пошел туда неспроста, не просто, чтобы на хлеб насущный зарабатывать, а чтобы жизнь поизучать, характеры людские. А затем писать, писать и писать. Еще будучи юристом, он начал писать. Не только по делам служебным, но и нечто художественное, сочинительское. Он хотел стать настоящим прозаиком и писать не про "заик". Про людей. С надрывом, так, чтоб правда жизни потрясала в каждой строчке. И он писал, с надрывом или же как получалось. И не совсем надрывного, как он сам себя критически оценивал, тем не менее его включили в Союз писателей. И членскую книжку дали.
Не только писал писатель Ж. Читал. Читал и классиков и современников, а из современников и тех, кто числился в диссидентах. В ряду любимых его писателей-диссидентов был Солженицын. А была ли у Солженицына членская книжка писателя? Когда находился в изгнании точно не было у него книжки. Однако, несмотря на то, что писатель Ж. был с книжкой, а Солженицын без книжки, но от постоянного чтения писателем Ж. писателя Солженицына, авторский стиль писателя Ж. своей авторской харизмой стал удивительно напоминать авторский стиль писателя Солженицына.
А вот тут случился и сказке-перестройке конец и прекратилось поступление гонораров за литературную деятельность писателю Ж. И расхотелось писать писателю Ж. аж на целых двадцать лет. Да, так бывает с писателями. Пишут, пишут, прямо зуд какой-то писательский... а потом бац! И не пишут. То ли не знают о чем писать, то ли вдохновение иссякло.
Первое непишущее десятилетие пришлось на клятые девяностые, возможно, потому и не писалось писателю Ж. Однако, не для всех эти девяностые были годами безвременья, кто-то был ими очень даже доволен. И не обязательно лишь какие-то олигархи. Многие ведь смотрят на происходящее со своей колокольни. Между тем, как писатель, настоящий писатель, не про заик, про людей разве не должен смотреть свысока, с высокого высока, а не с какой-то своей невысокой колокольни? Ведь он же должен глаголом жечь сердца людей, каждой строчкой своей потрясать?
Когда вернулся через два десятилетия к своей писательской деятельности, он так и думал, так и стояла перед его глазами эта картина, что будет потрясать глаголом своим и летать орлом над неумелыми строчками особей писучих, которых расплодилось огромное множество благодаря интернету и благодаря интернету же с ними стало легко вести диалог, так как скорость распространения информации ныне никак несоизмерима с прежними скоростями, доинтернетными. Впрочем, это он лукавил, когда рассуждал, что сейчас, только сейчас они расплодились. Были они и раньше. Вон сколько их было в союзах писателей. Всерьез или лукавя, ему даже тогда, когда был он с членской книжкой писателя, угрожали убийством. За то, что свысока смотрел на них, особей писучих, графоманов бездарных, не отличающих письменный текст от художественного произведения. И творец он, не чиновник какой. Даже чиновник от литературы поплатился жизнью в одном известном художественном произведении, поскользнувшись на подсолнечном масле, разлитом комсомолкой по имени Аннушка.
Писатель Ж. на заре своей писательской деятельности также был комсомольцем, состоял в этой молодежной организации. И хоть за руку его туда никто не тянул, однако же принял такое решение. Но не оказалось оно судьбоносным по причине развала этого союза молодежи. В союзе же писателей писатель Ж. состоял еще некоторое время и взносы платил исправно. Членские взносы - это обязанность членов союзов, как же без них?
После возвращения в писательскую деятельность писатель Ж. больше не вступал в союз писателей. Не видел смысл уже в этом союзе с союзом. И какой может быть смысл? Комсомол это ВЛКСМ(Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи), союз молодых людей на всем пространстве Союза Советских Социалистических Республик на основе общности взглядов - ленинских, коммунистических. А как могут быть в союзе писателей быть общими взгляды у разных писателей?! У одних писателей совпадают с другими писателями, с другими не совпадают. И то, совпадение может быть выборочным - по каким-то темам, вопросам может совпадать, а по другим может и не совпадать. И писатель Ж. вступил в новый, незримый, духовный союз либералов против патриотов. И хоть членскую книжку ему не выдали, и без книжки он чувствовал себя писателем, и пару-тройку лет зуд такой испытывал писательский, что написал еще несколько рассказов и две повести. На роман уже авторской энергетики его не хватало. К сожалению - ибо в новом постсоветском времени поступления гонораров очевидно, стоит ожидать прежде и только от них.
В одной своей известной песне Игорь Тальков пел "все бегут на запад, выездной сезон". Но не все уехали. Не уехал и писатель Ж. Ни в начале 90-х, ни в конце их. Те, кто уехал, не обязательно были либералами. Как и те, кто остался, не всегда испытывали патриотические чувства. Да, многое в жизни неоднозначно... бывает так в жизни... как сказал в одном из интервью великий шансонье Михаил Круг - и те, преступившие закон, не всегда так уж плохи, и другие, на страже закона, бывают зачастую далеко не ангелами.
И либералы, объявившие себя либералами, бывают не столь уж свободомыслящими...
Были ли в союзе либеральном все так уж либеральны и в чем она заключается либеральность современная?
Этот незримый писательский либеральный союз объединял преимущественно писателей-эмигрантов. Правда, не все эмигранты заявляли о себе как либералы и жили своей нелегкой, трудовой, эмигрантской жизнью и политические предпочтения их как будто обходили стороной. Записных же либералов-эмигрантов волновало и тревожило лишь то, что происходило на их бывшей родине. Из этого было совершенно непонятно - в чем причина их ностальгии? Если другие эмигранты были заняты трудовыми буднями, то логично было предположить, что эти, либеральные, являлись тунеядцами или изгоями?
Как известно, с чьей-то легкой руки писателю Солженицыну была дана характеристика - "литературный власовец". Писателя Ж.подобной же характеристикой наградила некая писучая особь Ш. Возможно, и не совсем справедливо, ведь Ж. в эмиграцию не выезжал и в плен не попадал. И писатель Ж. был с членской книжкой, а Солженицын без книжки. Но бывает так... как шансонье заметил - и те не совсем те, и другие не всегда такие другие...
Власовская армия была собрана не из уехавших, из тех, кто попал в плен и оказался там, в логове врага, на той стороне. Писатель Ж., сейчас, находясь уже не в союзе комсомольцев и не в союзе писателей, а в союзе либеральном, считал, что в логове врага он сам, при том фактическом положении, что в плен не попал и на запад не выехал.
- Я узник оккупационного режима! - вопиял он в своих публицистических произведениях, находясь не в концлагере, а в однокомнатной самарской квартире. - И я писатель-крестоносец, в кольчуге ржавой, изможденный, злой, с мечом зазубренным бреду по дороге землю некую святую освободить. Токмо ради поиска истины. С осознанием обладания совести и чести.
А ежели узник в оккупации, надо же землю освобождать от оккупантов, от патриотов этих пропутинских, патриотов патриотичных? Характерной, отличительной чертой, излюбленным способом самовыражения писателя Ж. было именно это, два раза подряд повторять похожие слова. Какая к черту тавтология, а как же авторская харизма, энергетика? Со своей неповторимой энергетикой он написал повесть, которую считал лучшим из всего им написанного - "Эдуард Свечин. Посвящение типичному типажу из состава местных писучих особей." Эту повесть он считал действительно шедевральной и эпохальной, несмотря на то, что тему освобождения от оккупации в ней не затронул. Но он считал, что свечинизм - это краеугольный камень в понимании всего мироздания, и если освободить Эдуарда Свечина от типичной усредненности писучих особей, не способных писать как Достоевский, Пушкин, Тургенев, то и освобождение от оккупационного режима будет не за горами. Этот оккупационный пропутинский режим он считал прямым продолжателем советского режима. Однако же советский режим был воплощением идей французской революции и его появление на свет было вызвано как раз желанием освобождения от пут несвободы. Но не только писатель Ж., все почти либералы считали советский режим не освобождением, а как раз угнетением свободы.
В 1991-м году либералы уже освобождали землю от комсомольцев, и сейчас не в эмиграции, а в родном городе писателя Ж. Самаре присутствовали как будто бы тоже либералы. Во всяком случае ни в коммунистическом молодежном, ни в коммунистическом взрослом союзах они не состояли, да и симпатий к тем прежним союзам особо не испытывали. Но либералы, объявившие себя либералами, испытывали к этим, вроде бы по внешним признакам тоже либералам, но которых они не считали либералами, а называли патриотами, жгучую неприязнь.
- Как можно тратить материальные средства граждан на вооружение, на силовые структуры? - вопрошали либералы. - Все люди братья, долой границы, долой вождей, долой фюреров, давай свободу самовыражения и каждому директорскую зарплату!
- Даже собаки защищают свою территорию, - защищались и сами приводили свои веские доводы патриоты. - И почему Россия должна разоружаться?! Может быть, для начала лучше разоружить США и НАТО? Пацифизм это, конечно, хорошо, но лишь тогда когда все пацифисты. И почему же свобода самовыражения выражается так выборочно? Геям и лесбиянкам можно самовыражаться, а как же люди с другими сексуальными отклонениями? Почему эксгибиционистам не разрешено проводить свои парады?
Достичь консенсуса не в глобальных, а даже в каких-то отдельных вопросах патриотам и либералам не удавалось практически ни в чем. И их противостояние напоминало дела давно минувших дней - противостояние белых и красных, монархистов и революционеров.
Продолжение следует