Начинающий писатель Махмуд очень опрометчивым был. И непредсказуемым. Он так и говорил всем:
— Я иногда сам себя боюсь. Поскольку вдруг в бешенство впадаю. Неожиданно. И в одночасье могу всё своё творчество уничтожить. Усилия многих лет. По типу Гоголя. Или в ухо дать кому-нибудь. Могу. Внезапно, и без оснований, и без видимых причин. Такие вот дела. Сатанею, короче. Будучи в экстазе...
Ему даже лечиться предлагали. От этого экстаза. Медикаментозно. Как обычному шизофренику. Не более того. Пока не убил кого-нибудь. В суматохе создания шедевра.
А Давыд с банно-прачечного так и сказал:
— Тебе на обследование лечь бы неплохо… дескать. Головы. Больниц сейчас много. Как и больных. Писателей. А кретинизм излечим… говорят. Если вовремя подхватить болезнь. На входе. В мозг. И у Гоголя таких возможностей даже близко не было. В позапрошлом веке…
А с Давыдом заспорили. Мол, откуда такая уверенность, что не запущено уже всё? Что спасут Махмуда. Таблетками. И что он творения свои не сожжёт тогда. В припадке. Бешенства...
А знакомый врач-уролог Каллистрат Иванович так ситуацию разрулить посоветовал. Всем обеспокоенным. Что, дескать, ничего страшного. Не простатит, мол. Жить будет. В разных смыслах. И пусть Махмуд, раз уж на то пошло, своё творчество уничтожит по-быстрому. Всё. Под корень, для начала. А там видно будет. Что да как. Попробовать припадок опередить, как бы. Нанести болезни упреждающий удар. Под дых. Всё лучше, чем по больницам. Да моргам с кладбищами. По итогу…
А напоследок ещё методы предложил. Против творческого экстаза. С анестезией. Уролог тот — Каллистрат Иванович:
— Пол пусть сменит. На радостях. Махмуд, мать его. Отстригу, и не заметит. Чтоб в ухо кому-нибудь дать соблазна не возникало. Если, конечно, из окна выпрыгнуть побоится. Без парашюта, — и ушёл. Куда-то…
А все задумались. Не на шутку. Как всё-таки много вариантов есть. По жизни. У начинающего писателя Махмуда. И пол сменить, и из окна выпасть, и в морг — после лечения в психушке. Больше, чем у Гоголя…