Когда молодая женщина расстегнула полностью свое одеяние – тот самый предмет их утренних споров и даже ссор! – Лиза замерла… беспрестанно переводя свой взгляд сверху вниз и обратно - то глядя в глаза своей Старшей, то пялясь на то, что теперь открылось, и стало видно, так сказать, у нее спереди. Да, Лиза никогда еще не видела такую… красивую грудь! Элли дома обычно не носила бюстгальтера, так что… В общем, девочке было там, на что посмотреть!
Нет, умом своим девочка вполне понимала, что выражать таким способом свое внимание к телесным достоинствам миссис Эллоны Мэйбл, было совсем неправильно! Однако, она никак не могла себя пересилить, чтобы вовсе уж не посмотреть… там.
Естественно, Элли заметила ее восхищенный взгляд. Молодая женщина усмехнулась и… тут же подмигнула своей воспитаннице.
- Вообще-то, ты собиралась смотреть на то, что у меня творится там… сзади, на спине, а вовсе не на что-то другое! – заметила она. – Так что… Давай, моя дорогая, разглядывай, охай, ахай и… возмущайся! Ты ведь именно этого хотела? Я не ошибаюсь?
- Да… Я сейчас! – откликнулась девочка.
Лиза мгновенно переместилась к своей Старшей за спину, уселась там и… замерла в ожидании, не смея прикоснуться к ее одежде – даром, что сама добивалась этого!
- Смелее! – приободрила ее миссис Эллона Мэйбл. – Рубаха на мне, знаешь ли, не в обтяжку. Так что, даже руки мне из рукавов сейчас доставать вовсе нету никакой нужды. Просто… сдвинь одежду с плеч, по моим рукам, до локтей… пониже. В общем, снимать рубашку с меня полностью совсем необязательно!
- Да-да, конечно!
Лиза взялась за клетчатую ткань. Она поступила в точном соответствии с полученными инструкциями – в очередной раз, отметив для себя, что Старшей виднее! Попыталась стащить-скатать одежду вниз-и-назад. В смысле, сзади, и по рукам вниз. Как-то так… приблизительно и в общем виде.
Получилось… не сразу и несколько неловко – Элли пару раз шумно вздохнула, почувствовав, как ткань задела воспаленную настеганную кожу. Лиза со своей стороны обозначила сей неудобный момент звуком «Ой!» - естественно, в полном смущении! Впрочем, об этом она тут же сразу и позабыла, увидев… то, что открылось ее взгляду полностью, когда рубаха, наконец-то, оказалась спущена по рукам ее Старшей ниже середины спины – попутно, сдвинутая таким образом одежда, стянула молодой женщине руки, в локтях и сзади. Де-факто, Лиза ограничила степень свободы своей воспитательницы, можно сказать, почти что связала ее, лишив возможности должным образом сопротивляться действиям одной решительной девочки… весьма чувствительной к разным телесным проблемам той самой молодой женщины, которая доверила ей себя осмотреть.
Надо отметить, что миссис Эллона Мэйбл несколько даже поднапряглась – в ожидании реакции на то, что теперь открылось глазам ее воспитанницы.
Она не ошиблась.
- Ой… - послышался сдержанный возглас – там сзади. И потом… еще прозвучало - и громче, и протяжнее, и жалостливей:
- Ой… ёй-ёй-ёй-ёй…
Пауза… И далее уже на всхлипе:
- Элли… Зачем? Почему… так? Почему именно так?
- Ты что… так и не догадалась, по какой причине я делала это… вчера? – удивилась Элли. – Мне казалось… ты все прекрасно поняла – и причины, и… обстоятельства.
- Я… знаю причину, - прозвучал ответ – там, позади. – Но почему именно так… сурово?
Далее... воспитанница обхватила-обняла ее со стороны спины - почти лишив свою Старшую любой возможности к сопротивлению. И сразу же шепнула ей, почти что на ушко - нечто очень-очень странное:
- Отчего ты мне вчера не доверилась? Если бы я тебя наказывала, я бы сделала это... не так! Мягче и... с любовью!
Элли вздрогнула. Она, внезапно, припомнила, о чем именно шла речь несколько ранее... И обозначила в мыслях своих вопрос... Много вопросов!
Но задать их она не сумела. Просто потому, что далее началось действо, содержание и подробности которого, наверное, не смогла бы в точности обозначить даже та, кто его, это самое действо, затеяла.
Лиза... коснулась ее спины губами - да-да, именно так! И это прикосновение было чуточку болезненным лишь в самую первую долю секунды. Потом… короткий миг зуда от неловкого саднящего касания сменился странным облегчением в той самой конкретной точке ее тела. Еще один поцелуй – и снова тот же самый эффект загадочного облегчения телесных страданий молодой женщины, так внезапно оказавшейся во власти своей воспитанницы!
И еще раз то же самое…
И еще…
А потом, эти самые поцелуи – чуточку колючие, в самом начале, но целительные, живительные по сути своей! – были дополнены словами. Элли… почувствовала, как там, на ее спине, безжалостно выстеганной ею же - собственноручно, в эту самую ночь! – творится заклинание. Девочка шептала какие-то слова, эти слова складывались в странно звучащие фразы… И голос ее… был другим. Казалось, будто голосом Лизы сейчас говорила какая-то неведомая сущность… Или же личность… Которая прорвалась из иных измерений – или же на мгновение сбросила маску, под которой живет и скрывается здесь, на Земли! – только чтобы помочь той, кого полюбила!
А тот язык, на котором говорила сейчас ее воспитанница… Слова неуловимо походили на латынь – звучанием, что ли… Но латинские фразы – это азы врачебного обучения! Уж они-то миссис Эллоне Мэйбл были прекрасно знакомы. А здесь… Взволнованная, вдохновенная речь девочки не поддавалась никакому внятному переводу.
Похоже, язык этот был… особый. Из тех, которые практически вышли из употребления на Земли… много сотен лет тому назад! И не хотелось даже задавать вопрос – откуда девочке известны Слова и Правила той самой Древней Речи. Хотя бы потому, что они сейчас помогали.
И когда поцелуи продолжились… Все эти ласковые интимные касания уже ощущались ею, только как сладость, даже без первичного оттенка боли.
И это чувство облегчения, которое Элли теперь испытала – после зуда и ноющей боли, особенно, когда одежда касалась воспаленной кожи! Конечно же, она могла сама… Могла еще ночью прибегнуть к помощи тех самых, известных ей чудес Русской Медицины. Но…
Не пожелала тогда смягчить последствия своего ночного экстрима. Оставила его при себе – вернее, прямо на себе! – как некий хвостик от случившегося… Весьма неприятный, хотя и терпимый. Ну… если не считать, конечно же, бессонную ночь, которая так ее вымотала. А сейчас…
А сейчас ее девочка снимала с нее это болевое напряжение, ставшее для молодой женщины уже привычным фоном ее существования, на эти несколько часов. И это было здорово!
А вопросы… те самые, которые множились и даже углублялись – пропорционально усложнению происходящего – имело смысл пока что оставить при себе.
Так она и поступила. Молчала все то время, что девочка колдовала над ее спиной. Колдовала, кажется, в буквальном смысле этого самого слова. Это само по себе было поводом к серьезному разговору… но уже после.
После того, как…
В общем, процедура эта длилась, наверное, минут пять, не меньше. После чего, руки девочки снова приобняли ее сзади, а голос Лизы обратился к своей Старшей уже по вполне насущному вопросу:
- Элли, где у тебя та… «русская мазь»? Ну… та самая?
- В столе, второй ящик сверху, - Элли сама поразилась тому, как спокойно смогла произнести эти слова… после всего, что случилось.
Вопрошавшая откликнулась на эту значимую информацию не словом, а делом – встала на ноги и проследовала к месту нахождения лекарства, необходимого ей для продолжения лечения своей Старшей. К своему удивлению, там, в ящике стола, она обнаружила целых три тюбика. Девочка выбрала из них уже начатый, остальные положила на место и вернулась обратно.
Далее она, естественно, исполнила свою мечту: дополнила уже состоявшееся «колдовское» лечение более традиционным – в смысле, медикаментозным. А именно, аккуратно смазала синяки, багровые полосы и прочее… в общем, каждое пострадавшее место на ее спине этим самым «русским эликсиром» - средством проверенным и надежным, закрепляющим успех! Тем самым, юная врачевательница обозначила перспективы достаточно быстрого излечения на самое ближайшее будущее. Что, естественно, радовало.
Закончив свою работу, врачебную и колдовскую, в одно и то же время – причем, исполненную, надо отметить, на уровне выше всяких похвал! – Лиза еще раз обняла свою Элли – по-прежнему, с той, «пострадавшей» стороны! Девочка сделала это очень аккуратно, и молодая женщина снова подумала о том, что ее воспитанницу явно, весьма мотивировало зрелище последствий той самой ночной экзекуции, которую исполнила над собой ее Старшая. Между прочим, сама миссис Эллона Мэйбл, при всей своей храбрости, так и не рискнула полюбоваться, на те самые «узоры» - наверняка, весьма эффектные! – что остались там, на ее же собственной спине, Хотя знала, что разукрасила себя там знатно!
- Я… поцеловала тебя там… тридцать раз, - услышала она. – По одному поцелую за каждый удар – из тех, которые ты нанесла себе сама из-за меня! Оставшиеся десять… пускай возместит тебе твой муж… когда вернется! Не бойся, я не стану ему рассказывать о том, что случилось этой ночью. Я просто скажу ему, что ты… вынесла его из плена… своими молитвами, и буквально на своей спине. Десятикратно. Он вряд ли поймет до конца, но… поверит, куда он денется!
Вот сейчас голос Лизы снова звучал вовсе иначе, чем обычно. Низкие обертоны и совершенно иная манера говорить, ясно давали понять, что с молодой женщиной – реципиентом всех этих лечебных процедур, в том числе и магического рода, свойства и сути! - общается сейчас некая глубинная сущность, прячущаяся где-то там, в теле, душе и личности ее воспитанницы. Этой сущности было привычно не только командовать но, скорее, повелевать! И уж, во всяком случае, изрекать при этом некие незыблемые истины – обязательные к исполнению! - для нее привычное дело!
Высказав предыдущие свои суждения – несколько странные, в устах двенадцатилетнего ребенка! – та сущность, что обозначила свое колдовское присутствие, кажется, решила отступить обратно – в глубину личности девочки, частью истинной сути которой, она была.
Освобожденная от ее присутствия девочка как-то странно вздохнула, а дальше… продолжила уже совсем другим тоном. И голос ее теперь звучал совсем иначе. Это уже и вправду был голос самой Лизы Лир, бывшей приютской девчонки, обычный и привычный.
- Элли, я прошу тебя… умоляю! Если ты решишь снова, будто в чем-то виновата передо мною… Просто скажи мне, что ты была неправа! – воскликнула Лиза, пускай и взволнованно, с интонацией на всхлипе. – Можешь даже не уточнять, в чем именно ты виновата, я все равно тебя пойму и прощу! И не мучай себя больше так… хотя бы из-за меня! Пожалуйста!
Закончила она свой взволнованный спич коротким поцелуем, сигнатурой, обозначенной в основание шеи миссис Эллоны Мэйбл. Это означало, что для них обеих только что был исполнен некий значимый ритуал. И что их отношения возвращаются к прежним и привычным. Без объяснений всего случившегося между ними.
И это следовало принять. Ну… в каком-то самом общем смысле. Поскольку вопросы, эти странные вопросы… Они оставались и требовали ответов.
И вдруг…
Короткий стук-кап обозначил себя на обнаженном плече молодой женщине. Теплый и мокрый. Слеза этой девочки, благородно и благодарно врачующей свою Старшую – отставного медика, так на минуточку, и в этом-то вся суть!
И сразу же как-то сжало в горле… и там, изнутри – куда как глубже!
Элли резко вздохнула, пытаясь избавиться от слезного спазма – оно, конечно, искренне, но очень даже некстати! Естественно, ее воспитанница этим фактом весьма обеспокоилась и попыталась прийти к ней на помощь.
- Элли, что с тобой? – с тревогой в голосе спросила она.
- Все в порядке, не волнуйся, моя дорогая девочка! – Элли все-таки смогла… сумела справиться с таким внезапным всплеском эмпатического сопереживания. И сразу же перешла на деловой тон – во всяком случае, попыталась это сделать! – Если ты там уже закончила свои упражнения на моей спине - специфические и не очень! – верни уже на место мою рубаху и предстань пред моими очами… Если тебе нетрудно!
- Нет, мне… совсем нетрудно!
Произнеся эти слова, Лиза постаралась незамедлительно исполнить первую часть ее пожелания.
У нее получилось. И даже расправляя клетчатую фланель по спине своей Старшей, девочка как-то умудрилась не потревожить ее раздраженную кожу. Когда же руки ее воспитательницы оказались свободными, и та, не спеша, начала застегивать пуговицы – спереди на рубахе – девочка вышла у нее из-за спины, встала перед нею, посмотрела с грустью сверху и… опустилась на колени перед молодой женщиной – настрадавшейся от своих же собственных рук и излеченной ее, Лизы, стараниями.
Миссис Эллона Мэйбл, в ответ на ее старания, только вздохнула и хлопнула ладонью по коже их общего дивана, справа от себя, отдав этим самым жестом распоряжение девочке занять место, определенное ей по праву.
По праву близости к той, кого эта самая девочка пыталась защитить. Как уж могла…
- Лиза, у меня есть к тебе разговор… - сказала миссис Эллона Мэйбл, взяв девочку за руки. - Так… несколько вопросов. Таких… серьезных. И одна просьба. Очень серьезная.
- Да, Элли! – откликнулась Лиза. – Все, что угодно!
- Ловлю на слове! – как-то серьезно произнесла ее Старшая. И продолжила, разъяснив девочке свою преамбулу:
- Я, помнится, позволила тебе использовать, в общении со мною, такие формы защиты, как твое молчание, в ответ на мои вопросы… И умолчание о том, что было. Право помалкивать о том, что я хочу узнать и о чем спрашиваю, и право не рассказывать подразумеваемое до тех пор, пока не будет задан конкретный и точный вопрос.
- Ты… просишь меня добровольно отказаться от этих прав? – уточнила Лиза и, не дожидаясь от нее ответа, тут же кивнула головою:
- Да, если ты хочешь этого… Разумеется, я готова от них отказаться!
- Я не прошу тебя о такой жертве! – возразила Элли. – Просто призываю тебя отказаться от таких форм защиты твоей личности… вместе со мною и одновременно.
- В смысле? – удивилась девочка. – Тебе-то зачем такая откровенность?
- Так будет честно, - провозгласила ее Старшая. – Ты открыта, и я тоже открыта, полностью и до конца. Говорим обо всем - о необычном, непростом и самом сокровенном. Без утайки. Без недоговорок. Полная откровенность. Пока что… только на сегодня. Если нам обеим это окажется приемлемо, и по силам… тогда мы распространим такую форму взаимного доверия на дальнейшее наше общение. Ты… согласна?
- Согласна! – девочка кивнула головою, подтверждая этим жестом свои слова, как значимые. – Спрашивай!
- Ночью… тебя разбудили мои шаги… Ты встала и вышла, потихоньку, из комнаты, чтобы узнать, что случилось и почему я не сплю, - Элли начала с серии утверждений, - Ты просто хотела удостовериться в том, что со мною все в порядке. Ну… и, при случае, чем-нибудь мне помочь. Так?
- Да, - ответила девочка на этот финальный вопрос, не высказывая никаких возражений против того, что было заявлено ее Старшей.
- Когда я вышла в ту комнату, - указательное местоимение, использованное миссис Эллоной Мэйбл, в ее разъяснениях, было выделено интонационно – и неспроста! – Я… заперла за собою дверь?
- Д-да… - Лиза с усилием припомнила былое:
- Та самая дверь… Да, дверь была заперта… изнутри!
- У тебя что… был фонарик? Как ты это определила?
В ответ на прозвучавшие вопросы, девочка пожала плечами, как-то неопределенно. И только после этого, она позволила себе вербализировать свои мысли - по этому самому поводу.
- Я… подергала за ручку, - припомнила она. – Дверь… даже не шелохнулась. Ты заперла ее изнутри, это точно!
- Тогда… как же ты могла узнать о том, что там происходило? –неким вкрадчивым тоном голоса своего поинтересовалась ее, Лизы, Старшая.
- Э-э-э… - Лиза замерла, в замешательстве. Вопрос был из категории, «лучше не отвечать»!
Но было уже поздно.
- Лиза, мы ведь договорились, - покачала головой миссис Эллона Мэйбл. – Без умолчаний и прочего. Я хочу знать все, в точности и без оговорок! Полностью!
- Ты… не поймешь, - ответила Лиза.
Голос ее прервался. Еще бы! Такое откровение… принять было не очень-то просто!
- Я попытаюсь, - жестко обозначила свое требование миссис Эллона Мэйбл. И добавила безапелляционным тоном:
- Говори, как есть! Лиза, ты же обещала!
- Я… была там, - ответила девочка ей чистую правду. Хотя и весьма неоднозначную. – Там, внутри… С тобою рядом. Вернее… чуточку позади тебя. И я там… все видела и слышала. Прости…
- Лиза… Ведь ты же сама сказала, что дверь была заперта изнутри, - напомнила ей миссис Эллона Мэйбл. – И ты никак не могла войти туда раньше меня. Да и вообще, я бы сразу же почувствовала твое присутствие возле меня, там, в кладовке! И, кстати, не стоит придумывать сказки про то, что ты все это услышала из-за дверей. Это место… Видишь ли, дорогая моя, оттуда не было ничего слышно, даже когда меня там наказывали и я там… орала в полный голос! Не знаю, приложил ли мой отец свои руки к тому, чтобы устроить там такую… приличную звукоизоляцию или же там все само собою так получилось… В общем, это самое «заглушенное» место во всем доме!
- Элли! – воскликнула Лиза. - Я говорю тебе правду! Я действительно, была там внутри, рядом с тобою! Но только не в теле…
Миссис Эллона Мэйбл на секунду приподняла брови – не столько в удивлении, сколько обозначив тем самым дополнительный вопрос-намек-требование. Сим жестом – понятным девочке без всякого перевода! – она отдала ей распоряжение дать подробные пояснения по поводу только что высказанного.
Лиза попыталась выполнить этот приказ. Смущаясь и краснея, она постаралась объяснить своей Старшей общую специфику своих действий и ощущений… В общем, сделала попытку, как можно более внятно объяснить, что же произошло с нею этой ночью – там, у двери и, главное, за дверью. Стоит отметить, что молодая женщина дала своей воспитаннице выговориться. Она не прерывала девочку, даже не задавала никаких наводящих или же уточняющих вопросов, просто внимательно слушала ее. И когда ее подопечная, наконец, замолчала - вот только тогда миссис Эллона Мэйбл позволила себе некоторые уточнения.
- Контрольный вопрос для уяснения ситуации, - сказала она. – Там, в комнате… которую ты называешь кладовкой – пускай так и будет! В общем, у меня там было одно видение. В нем было… нечто странное. Я видела себя… как будто со стороны. И будто не я себя стегала те самым ремнем, а именно ты со мною это делала. Да… ты, Лиза, хлестала меня по спине! Как будто наказывала меня… Ну, ты знаешь, за что! Так вот… Скажи мне, моя девочка… А что там, в этом моем видении, было дальше? Ну… после того, как ты закончила меня… наказывать?
- Я… подала тебе прут, - ответила Лиза ей чистую правду. – И попросила высечь меня за то, что я посмела поднять на тебя руку!
- Ты… это тоже видела? – поинтересовалась Элли.
- Я… это видение придумала и… послала тебе! – услышала она ответ в высшей степени странного содержания! – Я просто дала тебе понять, что я могла бы наказать тебя не так сурово… Если бы ты только тогда мне доверилась!
- Забавно! – сдержанно усмехнулась ее Старшая. И тут же она задала весьма неожиданный вопрос:
- Лиза, тебе известно значение слова «ментат»?
- Да, - призналась девочка. – Мама… когда была жива, она мне говорила, что этим словом обозначают таких как я. И мама говорила мне, что нельзя никому рассказывать об этих моих странностях. Что обычные… в смысле, нормальные люди боятся таких вот… как я. И что они даже могут меня убить…
- Себя, значит, твоя мама числила среди ненормальных, - как-то скептически произнесла Элли. А потом, вполне логично, поинтересовалась у девочки:
- Лиза, скажи мне… А почему я узнаю о твоих… особенностях только сейчас? И только после такого допроса? Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
Лиза окончательно смутилась. Она на мгновение потупила очи долу, а потом, решившись, ответила. Честно и откровенно.
- Когда мама умерла, я утратила все мои… особые способности, - сказала она. - И я начала обретать их снова… только позавчера!
- Скажи мне точно, когда и при каких обстоятельствах это случилось? – последовал со стороны молодой женщины быстрый вопрос.
Впрочем, девочка вовсе не собиралась больше ничего скрывать от своей Старшей и охотно пояснила требуемое.
- Когда мы вернулись домой и я… бегала за прутьями, - сказала она. – Ну… теми, которые мы пустили потом на этот… «предупредительный» уголок, в твоем кабинете. Ты ведь помнишь?
- Прекрасно помню! – как-то хмуро отозвалась ее Старшая. – Я тогда как раз не слабо психовала, по этому поводу… И обрывала телефон Дику Шелтону, собираясь в очередной раз тебя искать!
- Я тогда… почувствовала твое отчаяние – там, еще за дверью! – объяснила Лиза. – А после, я ощутила твое желание меня отхлестать…
- И поэтому ты явилась в мой кабинет не с пустыми руками, а прихватив с собою те самые прутья, что я велела тебе собрать – хотя ты вполне могла бы их оставить где-нибудь там, внизу! Да хотя бы в ванной или на кухне! – закончила ее мысль Элли. – Ну, а дальше… От этого все и завертелось!
- Да… - тихим голосом ответила ей девочка.
Некоторое время они оставались в прежней позиции – в смысле, сидя рядом на диване, повернувшись лицом друг к другу, и держа друг друга за руки. А потом… Лиза прервала их молчание самым странным вопросом, который могла бы услышать от нее миссис Эллона Мэйбл.
- Элли, скажи мне честно… Ты ведь агент «Opus Dei»? [Организация католического толка, подчиненная Папскому престолу, ставящая перед собой... неоднозначные цели и... имеющая вполне однозначную негативную репутацию среди тех, кто занимается пресловутыми «паранормальными явлениями» - прим. Автора].
- Лиза… Ты с чего это взяла? – оторопело переспросила ее молодая женщина.
- Элли… Я ведь тебя не осуждаю, - Лиза была настойчива. – Ты спасла меня, я это помню. Ты заботишься обо мне. И я… готова исполнить то, что ты мне прикажешь. Но хочу точно знать, кто ты!
- Та-а-ак… - скептически протянула Элли. – Лиза, а что вообще ты знаешь об этой… организации? И с чего это ты решила, будто я с нею как-то связана?
- Мама говорила, что «Opus Dei» охотится на таких, как я, - ответила Лиза. – И я читала, в «Энциклопедии Всякого», что они наследуют… инквизиции.
- А та, в свою очередь, пытала и казнила еретиков… А также тех, кого инквизиция считала колдунами и ведьмами, - завершила недосказанное миссис Эллона Мэйбл.
- С точки зрения твоей религии… я ведьма, - тихим голосом заметила Лиза.
- Так говорила тебе твоя мама? – поинтересовалась Элли. – Вы именно поэтому… путешествовали? В смысле, переезжали с нею с места на место? Она так пыталась тебя защитить?
- Наверное! – Лиза пожала плечами и смущенно замолчала.
Миссис Эллона Мэйбл вздохнула, погладила пальцы своей подопечной – ласковым жестом, акцентировавшим ее внимание на словах, которые предполагались к произнесению.
- Лиза, я все понимаю, - сказала она. – В книгах историков инквизиция показана как нечто жуткое, жестокое и кровожадное. Как организация, которая пытала и жгла всех подряд. И перспектива столкновения с ее наследниками позитива у тебя вызвать не могла в принципе. Но запомни, моя дорогая, одну простую вещь. Члены «Opus Dei» католики. Но не все католики члены «Opus Dei». Я военный медик, а не специалист по отлову девочек, имеющих особые способности эзотерического плана. Я готова поклясться тебе на Священном Писании, что я не связана с бывшей Святой Инквизицией, именуемой ныне «Opus Dei». Я не собираюсь никому сообщать о твоих… особенностях. Даже Дику Шелтону… Если ты, конечно же, сама не пожелаешь поставить его в известность о своих талантах.
- Это… не таланты. – Лиза покачала головой. – Я чаще всего не могу контролировать то, что со мною происходит. А торжественных клятв мне не надо. Мне достаточно твоего слова. Прости, что я, на секунду, усомнилась… в тебе!
- Судя по всему, для того, чтобы твои таланты могли проявляться… рядом с тобою должен быть кто-то, кого ты любишь! И кто любит тебя! – сделала свой вывод из сказанного миссис Эллона Мэйбл. И дополнила его не менее очевидным:
- Ты испугалась, что я поведу себя как фанатичка. Не бойся, Лиза, я принимаю тебя такой, какая ты есть. И еще… Я склонна оправдать твою выходку – насчет всей этой грубости и шантажа!
- Но Элли! – попыталась протестовать, однако ее Старшая отрицательно покачала головой.
- Не спорь, моя дорогая! – сказала она. – Я так решила.
- Но мне стыдно… - Лиза попыталась высказать еще какое-то возражение морального порядка, однако миссис Эллона Мэйбл кивком головы снова обозначила отрицание ее, Лизы, претензий на право стать жертвой в очередной раз.
- Что ж… не одной тебе стыдиться сегодня, - сказала Элли. – Предлагаю разменять наш стыд обоюдно и… оставить его где-нибудь в стороне. Ну… если получится…
- Что ты имеешь в виду? – удивилась Лиза.
- То, что именно я тебя позвала сюда… в этот кабинет. Чтобы обсудить кое-что очень серьезное. С моей стороны, - многозначительно подчеркнула ее Старшая. – Но теперь у все нас с тобою стало… в общем, совсем непросто.
Произнеся эту загадочную фразу, миссис Эллона Мэйбл выпустила пальцы своей воспитанницы, чуточку отвернулась от нее, усевшись теперь прямо перпендикулярно дивану. Откинулась на него спиною и прикрыла свои глаза.
- Элли, что с тобой? – с тревогой поинтересовалась Лиза.
- Мне тоже стыдно, - последовал незамедлительный ответ.
- Так скажи мне… В чем же ты считаешь себя виноватой? – откликнулась Лиза. – И я прощу тебя… сразу же и полностью! Клянусь!
Лиза подняла пальцы правой руки в клятвенном жесте – как будто ее Старшая могла это видеть!
Однако… все-таки увидела. Миссис Эллона Мэйбл внезапно открыла свои глаза - именно в тот самый миг, буквально, как чувствовала! - и успела заметить обращенный к ней жест. Она… снова вздохнула, чуть кивнула головою, а после этого хлопнула ладонью по своему бедру – при этом, ладонь ее сразу же скользнула на диван.
Лиза прекрасно поняла это ее распоряжение. Она резко придвинулась к своей Старшей – именно вплотную, бедро к бедру. Коснулась губами плеча молодой женщины, щекой своей прижалась к клетчатой фланели, обняла ее особым образом, просунув одну свою руку ей под спину, другой же обхватив свою Старшую под грудью.
- Делаем так, - шепнула она. – Ты рассказываешь мне обо всем, что тебя мучает. А я тебя прощаю. Хорошо?
Миссис Эллона Мэйбл снова вздохнула.
- Конечно же, ты меня простишь. А куда ты, собственно, денешься? Ты же любишь меня – и склонна оправдывать все то, что я совершила. Особенно, ежели ты считаешь себя единственной компетентной судией в этом самом вопросе. Но, видишь ли, моя дорогая… Чуточку раньше, я сказала, что готова оправдать те дерзкие глупости, которыми ты пыталась заставить меня признаться в том, что именно я делала там, в кладовке, этой ночью. И у тебя все равно осталось чувство стыда. Так?
Она повернула голову набок. Лиза столкнулась с ее взглядом как никогда близко. И в серых глазах молодой женщины девочка увидела странную смесь сожаления и огорчения, да еще с нотками отчаяния – где-то там, на заднем плане, но вполне ощутимо!
Стало грустно и… больно. Элли… она то ли почувствовала это… А может быть, поняла по изменившемуся лицу своей воспитанницы. Отвернулась и прикрыла глаза.
- Прости, - сказала она. – Ты, наверное, слишком чувствительна к вещам такого рода… у тех, кого ты любишь. Было… неприятно?
- Да, - подтвердила Лиза. – Зато я теперь знаю, что ты говоришь мне чистую правду. Ты считаешь, что мое прощение ничего не изменит. И ты по прежнему будешь чувствовать себя виноватой. Но я… Все равно хочу знать, за что ты себя так винишь.
- Лиза, я бы очень хотела, чтобы ты думала обо мне лучше… В смысле, лучше, чем я того заслуживаю. Но все должно быть честно… между нами. Поэтому…
Миссис Эллона Мэйбл, наконец-то, открыла глаза, повернула голову набок и снова заглянула в глаза своей воспитанницы. И отдала ей приказ – вежливый, но твердый. Не оставляющий иных вариантов, кроме подчинения.
- Я не решилась сказать это словами. Да ты бы мне и не поверила. Решила бы, будто я шучу, или попросту возвожу на себя напраслину. В общем… я знаю, люди больше доверяют письменному изложению мыслей и чувств, так уж получилось! И, тем более, если какие-то факты изложены в личных записях – письмах близким и дневниках. Я хочу, чтобы ты сейчас уселась стол – да-да, именно туда, прямо на мое место! Открой мой дневник и читай. А я…
Миссис Эллона Мэйбл мягко отстранила от себя девочку. Встала-поднялась с дивана и прошла к выходу. В дверях молодая женщина повернулась к Лизе. Девочка обрадовалась тому, что ее Старшая позволила себе, наконец-то, грустную улыбку.
- Не хочу, чтобы мое присутствие давило тебе на психику, - сказала Элли. – Пойду… приготовлю лимонад. Чтобы было, нам с тобою, за чем поговорить. Ты ведь не будешь против?
- Конечно, не буду, Элли! - Лиза кивнула головой в знак согласия. - Ты же знаешь, я люблю… твой лимонад!