Аверьяныч был на редкость радивый дядька. Этакий универсальный мужик! Всё-то у него в жизни, как в аккуратно расписанной книге было правильно, вовремя и «к селу», и «к городу». В семье все были сытые, одетые, обутые. Ведь он был и сапожник, и портной, и лудильщик, и столяр, и садовник, и повар и ещё многое другое жизненноважное. Бывало, крутится весь в делах, а жена лежит на кушетке и газетку ему вслух почитывает. Соседки на неё злятся, чёрной завистью завидуют, шушукаются на всё село:
- Живёт, как барыня! Работой мужика заморила! Ничего делать не хочет!
Но не такая уж и барыня была Георгиевна. В тёплое время года вместе с мужем на летней кухне всегда вместе зимние заготовки делали. Аверьяныч овощную икру варит и аджику злющую делает из перца, аж чихает. А Георгиевна над повидлами корпит, варенья всякие варит, компоты разные. Каждую баночку тщательно содой моет, в кипятке полощет, на солнышке стерилизует. Помидоров потом вместе дружно нарежут, томатов наварят.
Стоят готовые баночки с зимней снедью рядами, укутанные бушлатами, фуфайками и одеялами и студятся, силы добирают для зимовки. Супруги тем временем помидоры, огурцы маринуют, арбузы квасят, капусту в кадушке солят.
- Надо ещё банок запасать, - любуясь уже в подвале на запасы, как художник на завершённую картину, прикидывает Аверьяныч.
А баночками он запасается зимой. Как трудолюбивый муравей таскает по две здоровые авоськи, в каждой по четыре трёхлитровые банки. И тут уж совсем некстати зимняя дорога в коварной гололедице, когда на каждом шагу можно шлёпнуться! Вон уже впереди баба кверху ногами грохнулась и стонет возле разбитой бутылки молока, потирая ушибленный локоть.
- Ну что это вы расселись, как пьяная барыня? – подходит к ней Аверьяныч, желая шуткой подбодрить её испорченное настроение и, поставив банки на дорогу, помогает подняться.
- Чего-о? – недобро косится на него баба, кое-как поднимается и, отряхиваясь, бухтит: - Я просто поскользнулась и упала. А насинячиться это ваш «брат» может до чёртиков и по дорогам валяться, а я женщина!..
- Да я вижу, что не мужик, - невозмутимо подтрунивает Аверьяныч и подчёркивает: - Но, однако же, слетала!
- Ну, с кем не бывает. Все падают, - защищается баба и с дороги на обочину отпихивает ногой бутылочные осколки.
- А вот и не все, – поднимает Аверьяныч авоськи и гордо задирает нос: - Я уже и забыл, когда падал, – и он, дурачась, прищуривается: - Было это последний раз где-то… году этак… В общем, в молодости…
- Ну и болтун! – начинает хохотать баба, сообразив, наконец, что мужик над ней просто потешается.
И тут, потоптавшись на месте, Аверьяныч неожиданно летит кверху ногами не хуже обсмеянной попутчицы!
- Чтоб тебе пусто было! – ахает он!
А баба злорадно ржёт на всю улицу:
- Ага, ага! Вот тебе и «ни разу не упал»! Не будешь над другими хихикать!
Но Аверьяныч даже и не думает расстраиваться.
- Предположим, упал, - спокойно говорит он, не вставая, и победно восклицает: - Но КАК упал!
Лёжа «лодочкой» на спине с приподнятой головой и задранными ногами, к бескрайнему изумлению тётки он ещё и обе руки со своими банками держит на весу и бахвалится:
- Ц-о! Не отшиб нигде ничего, а главное ни одной баночки не разбил! А ты вон одну бутылку несла и ту раздавила, как вошь! - и, довольно покрякивая, он поднимается на ноги.
- Ну ты и жук, мужик! – хохочет баба. – И откуда тебя такого весёлого поднесло? «Упал», говорит, но «как»!
- А как же! – напускает на себя Аверьяныч дурашливую серьёзность и смешит бабу пуще: - Я вот правильно сгруппировался – и ни одной битой баночки. О, все целы! Так что, к вашему сведению, я, можно сказать, вообще и не падал, а МЯГКО ПРИЗЕМЛИЛСЯ, - и, подмигнув хохочущей бабе, он направляется до дому, осторожно ступая по дороге.
Его хребет гудит от боли, так как «приземлился» он на него очень даже крепко! Но разве такой человек, как Аверьяныч, скажет кому-нибудь о таком? Да никогда! Быстрее заживёт и забудется, чем все будут жалеть да охать. Разве что жена хорошо натрёт ушибленное место настойкой софоры, меновазином и разрисует йодовой сеткой, в переживаниях поругивая мужа за неосторожность, и хохоча от сравнения его сгруппированного «мягкого приземления» с падением неуклюжей бабы.
С оптимизмом Аверьяныча любое падение в жизни покажется мягким приземлением.
(г.Тула 2007)
(фото из инета)