Любое совпадение с реальными событиями и личностями совершенно случайно
и ни на что не намекает!
Звучание мне нравится на английском. А значение – в переводе: миг бытия так краток... Это было уже когда-то разъяснено мной. По моему мнению, в звуках слогов есть свое подсознательное содержание. То есть "музыка слов" не метафора. Поэтому и в тексте я строю фразы порой вопреки правилам не из выпендрёжа, а по этой причине. В названии эта передача смысла звучанием слов тем более важна.
... писал исключительно для собственного удовольствия и для развлечения приятелей; в этом смысле его следует называть графоманом. А графоман может писать хорошо или плохо (бывали, между прочим, и гениальные графоманы – Грибоедов с Кэрроллом, для примера), но он никогда не станет писать конъюнктурно, т.е. применяясь ко вкусам издателя либо некого обобщенного "читателя-покупателя"; графоман всегда пишет – "для своих" (для членов некой тусовки, или персонально для Алисы Лидделл – неважно).
Очень точно обозначена графомания. И я типичный графоман. Мотив написания моих сочинений один и простой: интересно написать. Ну и вас развлечь, коли читаете. Просто нравится писать. При написании, признаюсь, у меня и планов путевых нет, только самое общее представление о направлении. Итак...
Мне нравится писать.
Мне нравится писать четко, связно, детально.
Мне нравится писать четко, связно, детально изображая моменты. Следует также отметить, что собственные воспоминания, мысли, умозаключения – будь они хоть философского, хоть эротического плана – забываются легко и незаметно. А вот записанное в подробностях и в голове оставляет след глубже, и обретает материальность.
В общем, немного эротический, отчасти исторический, в чем-то фантастический
рассказ для молодых влюбленных
А еще это наш ответ на "Ночь нежна" Фицджеральда.
Эпиграф
И видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая,
Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк!
Я прилетел на день раньше. У нас зима и снег, а тут весна в разгуле: цветут фруктовые деревья, трава уже в колено, тепло так, что едва вынес в зимних ботинках дорогу до квартиры. Куртку можно снять и запихнуть в рюкзак, а ботинки? Босиком ехать? Получил ключи, вселился. Квартирка не разочаровала, все соответствовало описанию: центр города, первый этаж в трехэтажном домике на девять квартир, балкончик на два стула, чтобы подышать весной. Комната обставлена по минимуму: пара тумбочек и широкая кровать. Кухня узкая, только для своего назначения, полностью всем оборудована, хозяин Микаэль показал, что где, и за приезд налил по рюмочке домашнего узо, а початую бутылку оставил мне.
Погулял, наслаждаясь весной и теплом. Купил себе штиблеты легкие. И продуктов. Вечером написал Миле, что уже на месте, все хорошо, завтра буду встречать ее. Ответила, что у нее все идет по плану, собирается. Очень переживала и несколько раз переспросила, точно ли я на месте, а не дома сижу и разыгрываю ее. Ее неуверенность даже поколебала мою в ней уверенность: если она так боится моего розыгрыша – по сути подлости: заставить девушку полететь в другую страну, а самому дома от смеха покатываться – значит, сама какие-то нечестивые мысли имела. Я вот ни на миг не засомневался, что она меня может надуть и не прилететь. Не знаю, отчего, но ей доверял. Искренность в ней была, хоть и колючая. Еще Мила попросила подробно описать дорогу от аэропорта. Мне, бытовой английский знающему слабо, было непросто разобраться в сложном пути с пересадками и спрашивать уточнения по мере движения, хоть я звонил и получал от Микаэля точные сведения. А ей, легко владеющей английским, проживающей в мегаполисе, чего не доехать здесь!
Неясность – или тайна – меня беспокоила. Как сложатся отношения? Что у нас будет: общение и гармония или противостояние?
На следующий полдень я встретил Милу в аэропорту. Мимолетно пожали руки и пошли, как давние знакомые. На платформе, ожидая поезд, Мила приблизилась ко мне вплотную – мы коснулись одеждами – и молча пытливо смотрела мне в глаза. Я – в ее. Она спрашивала, как тут, я интересовался, как долетела. Подошел поезд, сели. Вагон был полон, шумно, и мы не разговаривали. Мила, склонив голову к окну, задремала.
Пока шли от метро до квартиры, Мила взбодрилась, войдя, с интересом и восторгом прошлась по квартире, заглядывая и одобрительно восклицая. Я ей показал, что где. Объяснил назначение всех рубильников. Предупредительно отметил:
- Бак горячей воды, похоже, маленький. Вчера душ принимал не торопясь, так под конец мылся уже еле теплой.
- Это ты по своей домашней привычке стоять под душем. А он только помыться.
- Еще защелки нет. Нам следует, видимо, стучаться, чтобы не застать здесь другого.
- Конечно. Приятная квартира. Чистая. Новая. Все имеется. Молодец, выбрал, что надо.
- Мила, я рад, что нравится. Мне тоже. Это Судьба, она нам благоволит, я бы не смог все проверить и устроить так гладко.
Вышла со мной на балкон, оглядела внутренний задний дворик со свежей травкой местами и двумя цветущими деревцами, вдохнула весенний южный пахучий воздух и воскликнула:
- Как здорово! Какая прелесть! Какой ты молодец, что устроил это! У нас снега нет уже, но промозгло: холодное море, ветер, туманы. Я четыре года никуда далеко не ездила, – она прижалась ко мне и обняла мою руку.
А я был очарован ее девичьим сиянием. Стоя тесно с нею, ощутил удивительный аромат девушки. Он меня поразил: не совмещалась невинность с уверенной, напористой и жесткой даже Милой. В ту первую встречу как-то не обратил на это внимания. Его не описать, он просто есть; немного пыли, немного свежего пота, немного от косметики и шампуня – и среди них волнующий, тонкий и робкий аромат девушки. За всем этим деловым фасадом стоит робкая девушка? Ну не совмещалось у меня с Милой! Конечно, не обязательно целеустремленные, решительные, твердые только опытные женщины. Но мое представление Милы с обликом девушки не согласовалось.
Мила пошла распаковывать свои вещи, а я приготовил легкий обед или тяжелый перекус. Вернулась на кухню она уже переодетой в просторную домашнюю одежду. Предложил ей сесть ко мне на колени. Миг поколебавшись, она села. Для меня еще было рано плотно заправляться, только пил чай, а Мила проголодалась, с аппетитом ела бутерброды одной рукой. Вторую я держал на ее бедрах, и она ее не убирала. Поглаживал и перебирал ее волосы. Смотрел на нее, веселую и довольную, снова вдыхал ее девичий аромат, волнующий и волшебный. Собственно, тут дело не в сексе, девушка – это состояние души. Спросил прямо, ведь мы уж столько копий на личную тему поломали, обсудили меня со всех сторон:
- Мила, ты девушка? – спрашивал это не любопытства ради. Во-первых, буду в этом случае осторожен и нежен, никакой активности, только ее желание и следование за ней. Она ведет в наших здесь делах. Во-вторых, мы с ней много о чем говорили, но девичьей эротичности как-то ни разу не касались. Хотел выразить ей восхищение. И заверить, что очень рад быть с ней, могу просто восхищаться ею со стороны. Рядом с такой сияющей девушкой быть – уже счастливые каникулы.
Мила вопрос полностью проигнорировала, демонстративно задала встречный про какую-то ерунду на кухне. Я повторил:
- Мила, ты пахнешь девушкой! – при этом не имел в виду ее физическую невинность. Вполне возможно, у нее было несколько сексуальных контактов, но непутевые: вынуждена была уступить под напором, сама ничего не чувствовала и не участвовала. В вопросе это ведь не задашь все сразу, в дальнейшей беседе я бы объяснил. Не собирался настаивать или требовать ответа. Меня бы удовлетворил любой явный ответ; мы бы поговорили не о ней лично, а на тему душевной невинности.
Мила вскочила с моих колен, плеснув горячим чаем себе и мне на ноги. Даже не стала извиняться, села напротив, недобро уставилась на меня и бросала злые обвинения:
- Самец! Жирный наглый самец! Думаешь, привез – и можешь от меня требовать! Тебе нужны проститутки – вот к ним и обращайся! Это не ко мне! Я думала, с человеком буду общаться. С умным человеком. А ты похотливое животное, как и все! – Мила выхлебнула последний чай, громко поставила чашку, взглянула на меня зло, припечатала. – Со своей похотью вали к проституткам! – и вылетела из кухни.
Я остался сидеть в грустных раздумьях. По-видимому, реализуется вариант "дура". Мы целый месяц общались на всякие интимные темы. Конечно, больше вели разговоры обо мне и моих представлениях, а Мила только критиковала: она сама такую позицию приняла – о себе ничего, а меня по косточкам разбирать. Тем не менее после месяца обсуждения интимных сторон жизни мне представлялось уместным задать ей такой вопрос. И допускал ответ: не хочу, закрыли тему. Такое бывало в переписке, она прямо писала: не буду на эту тему говорить. А этот выпад...
Начиналось это полгода назад совсем необычно. Будучи однажды в Европе, я был попрошен тамошним университетом сделать хоть коротенькую презентацию. Мол, наши стьюденты проходят эту тему, вот реально познакомятся. Небольшую, на полчаса, представил им лекцию. Когда выходил из университета и переобувался – я ведь приличный человек! – из тапок в свои ботинки, ко мне подошла вдруг девушка. Не помню, была ли она уже в этой обширной переобувальне и ждала или же догнала меня, пока я зашнуровывал ботинки. Она подошла и сказала по-русски:
- Я слушала вашу лекцию.
- Ой, какая там лекция! – отмахнулся я. – Рваный английский, не речь, а отдельные слова. Хорошо, если хоть что-то поняли. Как, поняли?
Девушка то ли была целиком занята своими мыслями, то ли не считала нужным отзываться о лекции – полностью пропустила вопрос. Она стояла на интимной дистанции: еще пяток сантиметров – и мы бы касались одеждами. При этом пристально и пытливо смотрела в глаза или бегала взглядом по лицу. Но меня это никак не напрягало, я тоже пристально смотрел на нее. Глаза у нее были прекрасные. Она помолчала, все так же пристально смотря мне в глаза. Неожиданно спросила:
- Как вы думаете, для чего человек живет? Какой во всем этом смысл? Вы ведь об этом думали.
Если бы незнакомка спросила, какой длины у меня пенис или что я представляю, когда испытываю эрекцию, ответить было бы легко. У половины живущих есть пенисы, и практически все без разделения полов знают, как он выглядит и как себя ведет. Чего тут стесняться?! Подобный вопрос можно посчитать игриво-задирающим, но не более. А вот чтобы незнакомая девушка спрашивала у меня, в чем смысл жизни!!! Я и растерялся, и засмущался. Причем, пополам. И от ее вопроса, и от публичности места. В сутолоке переобувающихся студентов задавать подобные вопросы нельзя. Неприлично как-то! Мне было неловко за девушку – вокруг нас могут быть понимающие по-русски! Да пусть все они ни слова не понимают в русском, все равно говорить на такую тему прямо в раздевалке! Разве так можно?! Это же... ик-гибицынизьм. Наконец, я просто был не готов отвечать. Не стоял у меня ответ в голове, а девушка была уверена, что он у меня всегда готовый, чтобы демонстрировать! Девушки много чего по наивности представляют не так.
Мямля какую-то чепуху об амбивалентной экзистенциальности вопроса, скрывающей в себе диспергированную инфинитность концепта ответа, я постарался поскорее увести ее на улицу, чтобы быть вдвоем, а не в толпе. Но и там, на свежем воздухе и в уединении с девушкой ответ в голове не встал. Размышления о смысле бытия и месте человека возможны в особой обстановке долгого и откровенного общения с тем, кого хорошо знаешь, а не на улице с первым встречным. В чужой обстановке с незнакомой девушкой не готов был раскрываться душой и разумом, рассказывать действительно интимные вещи: свое понимание жизни, мироздания, трансцендентных ощущений. Так что от прогулки мы оба оказались неудовлетворенными. Девушка задала очень важный для нее вопрос, а получила бесполезную "воду". Я был недоволен собой, потому что хотел бы помочь девушке, и какое-то движение в душе возникало, но ни к чему не пришло. Слишком быстро и мало общались. Это сексом можно заняться с налету, а общение, да еще на такую серьезную тему, возможно только при взаимном доверии и расположении! Оно не возникает по заказу, а появляется само как форма глубокого интереса, симпатии и доверия.
Вернувшись домой, я хоть и вспоминал Милу, но... Девушка приятная и запала в душу, ну так что?! Отправлял ей иногда письма со своими рассуждениями. Она на них отвечала своим мнением. Чувствовал какую-то недоговоренность в нашей прогулке и этих редких письмах, но... где я и где она. Все же раз я написал письмо с какими-то невнятными рассуждениями на тему чувств. Получил холодный и резкий ответ: "Что за ерунду ты написал?! Думаешь, у меня нет мозгов понять, какую чушь ты мне на уши вешаешь, чтобы трахнуть?! Еще раз напишешь такое, больше от меня ничего не будет!"
Она была неправа. Потрахаться – это вообще не для меня. Секс – часть интимного общения, но Мила всю эту чушь чувственную высмеивает. Она вообще о сексе высказывалась, что это для тупиц. Конечно, это может быть просто поза или страх показать свои чувства, но такие вещи тем более преодолеваются в личном общении, а не в сухом и скучном режиме, как мейлы.
А потом спустя время Мила мне прислала грустное немного обиженное письмо: вижу, я тебе совсем не нравлюсь, и ты со мной общаешься через силу, без радости; меня это очень огорчает. А вообще жизнь у нее депрессивная и беспросветная: работа по двенадцать часов и сон. Одиночество; даже пообщаться, кто бы понял мучающие ее сомнения, не с кем. Сил нет, здоровье тает, и даже не ясно, зачем это все она терпит. В конце предложила куда-нибудь на недельку махнуть, глотнуть воздуха. Одной страшно.
Вот так, месяца через три мы оказались тут. После ее предложения дела начали складываться так, что поездка оказалась возможной и все точно сложилось. Я это расценил как знак Судьбы. Конечно, с симпатичной и умной девушкой приятней иметь весь спектр отношений, в том числе и близкие. Но я без обиды принял бы и чисто платонические, исключительно дружеские, без всяких намеков и попыток чего-то от нее добиться, отношения. Только тогда и ей не следует постоянно делать соблазняющие шаги: стоять так близко в разговоре, что касаемся одеждами; смотреть долго и пристально в глаза, сидеть у меня на коленях. Друзья – так друзья.