Как С.М. Буденный мог изменить ход Первой мировой войны.
(Об одном, малоизвестном, сражении Первой мировой войны)
Одним из важнейших, «знаковых» событий на Восточном фронте в 1914 году стало окружение германских войск у Брезин, в Русской Польше, в ноябре 1914 года.
Само это окружение и его бесславное (для царских войск) завершение триумфальным прорывом германских войск генерала Шеффера на соединение со своими войсками сыграло огромную роль в довершении морально-психологического «надлома» в сознании царского командования, да и основной массы русских войск той поры, возникновения у них уверенности в том, что сколь-нибудь успешно воевать с германской армией, и уж тем более побеждать ее в сражениях, царская армия неспособна.
«Воевать с немцами, это вам не австрияков бить!» - об этой присказке вспоминали многие участники ПМВ, побывавшие на германских участках Восточного фронта.
К осени 1914 года в сознании громадного большинства наших солдат (да и немалого числа офицеров), под влиянием тяжелейших, невиданных в русской армии со времен петровской «Нарвской конфузии», поражений наших войск в Восточной Пруссии, возникла вера в непобедимость германской армии, и неспособности наших войск вести против немцев успешные наступательные операции.
(Более подробно об том «комплексе неполноценности» перед германскими войсками можно прочитать здесь: http://www.proza.ru/2012/11/29/488).
А вот у немецких солдат и офицеров, напротив, успешные наступательные операции на Восточном фронте 1914 годов выработали ощущение своего военного превосходства над царскими войсками и уверенность в своих силах на поле боя.
В своих воспоминаниях об этом прямо утверждал генерал Э. Людендорф:
«Наши солдаты и командиры повсюду с честью выполнили свой долг, и в них окрепло сознание собственного военного превосходства над русскими, чье огромное число уже не страшило».
И вот осенью 1914 года, в ходе тяжелейших боев на территории Русской Польши, германская армия, стремясь окружить войска 2-й русской армии Шейдемана, видимо переоценила свои силы, «заигралась» и часть ее войск (группа генерала Шеффера) попала в окружение!
В годы Первой мировой войны это был ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда нашим войскам удалось окружить германские войска (корпус генерала Шеффера, в составе 3-х пехотных и 2 кавалерийских дивизий).
У царских полководцев возникла уникальнейшая возможность «рассчитаться» с немцами за катастрофу 2-й армии Самсонова и разгром 1-й армии Ренненкампфа в Восточной Пруссии, показать России, да и всему миру, что русская армия способна бить «непобедимый» рейхсвер Вильгельма Второго!
Если бы так и произошло, то это могло внести решающий перелом с сознание наших солдат и офицеров, «окрылило» бы их, добавило уверенности в своих силах и повысило боеспособность царских войск.
Вот об этом эпизоде ПМВ на Восточном фронте и следует рассказать поподробнее.
Тем более что наши «официальные» историки не слишком-то любят об этом вспоминать.
Давайте ознакомимся с различными версиями тех событий.
Посмотрим, как описывал те события историк А. И. Уткин в книге «Забытая трагедия (Россия в первой мировой войне)»:
«Вирус абсолютного превосходства вошел в германскую кровь.
12 октября 1914 г. четыре дивизии Макензена были в двадцати километрах от Варшавы, держа в руках важнейший железнодорожный узел.
Гинденбург восхищался наивностью русских незашифрованных телеграмм. «Благодаря радиосообщениям противника, мы знали все не только о диспозиции противника, но и о его намерениях»…
Людендорф повернул к югу свою девятую армию, стоявшую между Познанью и Краковом, напротив российской Лодзи, и нанес удар. Чтобы защитить Лодзь — текстильную столицу Восточной Европы, русские войска были вынуждены остановить движение в Силезию.
Именно в эти дни против русских войск начали сражаться (21 октября) польские войска Пилсудского под общим командованием австрийцев.
В ноябре 1914 года произошло сражение, вошедшее в историю, как «Лодзинская операция».
В условиях пата на Западе Гинденбург и Людендорф решили на свой страх и риск начать наступление против русской Польши в тот самый момент, когда основная масса русских войск начала продвижение на запад в направлении Силезии.
Цель наступления - предупредить вторжение русских в Силезию. Доведенная до состава 8-и корпусов, 9-я армия ген. Макензена должна была прорвать русский фронт на стыке 1-й и 2-й армий и, круто повернув на юг, охватить и уничтожить русские 2-ю и 5-ю армии.
9 ноября Макензен обрушивается на 5-й Сибирский корпус армии ген. Ренненкампфа и после жестокого боя отбрасывает его.
Окружить корпус не удалось, но в русском фронте была пробита брешь.
Макензен прошел по левому берегу Вислы, «как по балюстраде» (выражение Черчилля), и в течение трех дней ввел в замешательство левый фланг русской армады, взяв двенадцать тысяч пленных.
Макензен сделал то, что не удавалось никому на Западном фронте — он прошел в отвратительную зимнюю погоду сквозь плотные ряды русской армии, создавая хаос и сумятицу по всем направлениям. 14-го, развивая успех, немцы превозмогают отчаянное сопротивление 2-го корпуса (2-й армии) у Кутно.
16-го в расширенную брешь бросается, в направлении на Лодзь, отряд ген. Шефера в числе 4-х дивизий.
Положение кажется катастрофичным.
Проникшие в русские тылы немцы грозят окружить 2-ю и 5-ю армии. К концу дня 18 ноября Лодзь была почти окружена, внутри незамкнутого кольца находились сто пятьдесят тысяч русских войск.
По мнению очевидца — генерала Нокса, — назревал второй Седан или Танненберг. Сражение шло в масштабах, неведомых на Западном фронте.
Людендорф предвкушал победу, более значительную, чем при Танненберге».
«Если бы удалась эта операция, требующая огромного напряжения сил, больших переходов, быстрого решительного ведения боев, безжалостного преследования, то можно было надеяться, что 20-го ноября у Лодзи (Манчестера, востока) удастся выиграть сражение, равное сражению Ганибала при Каннах 2-го августа 216 г. до Р. X., Мольтке 1 сентября 1870 г. под Седаном и Гинденбурга 28-го августа 1914 года под Таненбергом»,- так впоследствии оценивал эти события германский историограф.
Он же продолжает:
«Как Шейдеман (командующий 2-й русской армией) сам смотрел на положение 19-го ноября, в которое он попал благодаря энергичному немецкому наступлению, видно из вопля, направленного им в разных формах из Пабианиц своему генералиссимусу, а также и в 5-ю и 1-ую армию, найденному позднее после взятия в плен одного из высших штабов.
"Армия обойдена, немцы сильно напирают на левый фланг у Константинова. Положение серьезное. Немецкий армейский корпус занял район Брезины—Колюшки—Галков, обойдя при этом правый фланг нашего 1-го корпуса. 5-я армия еще не подошла. Где вы. Почему вы не наступаете. Мы рискуем потерей операции".
А между тем, как эти слова командующего неприятельской армией предвещали, что смело задуманное немецкое наступление удается, французские и английские газеты уже печатали сообщения о разбитой в русской Польше немецкой армии, о взятии в плен 40000 человек, которые оказались окруженными, а также напечатали имена их несчастных командиров». (Вульфен. Лодзинское сражение (Прорыв у Березин). Петербург, 1921)
Продолжим и рассказ историка А.И. Уткина:
«Боевой дух обеих армий обнаружил свой предел, унесенный поражениями, битвами, суровостью страны болот; мороз крепчал, дул ледяной ветер, температура опустилась значительно ниже нуля. Приближающаяся зима парализовала активность как русских, так и немцев.
За битву при Лодзи Гинденбург получил звание фельдмаршала. Среди этого смятения, совершенно непредвиденных страшных событий, «будучи постоянно битыми значительно меньшим числом немцев, — пишет Уинстон Черчилль, — мозг русского верховного командования продолжал функционировать ясно и решительно».
Собрав немалые резервы, русская армия завладела контролем над единственным выходом из лодзинского мешка…
Командующий Северо - Западного фронта Рузский выделил «группу Ловича», которая зашла в тыл окружающим Лодзь немцам.
Вместо жесткого окружения Лодзи немцы сами попадали в окружение. Возникло то, что получило название «слоёного пирога». Русские и немецкие войска располагались «слоями» друг за другом и, зачастую, дрались перевёрнутым фронтом. Тут всё решала выучка, боевая стойкость и организованность войск…
Слухи о великой победе русской армии уже достигли Петрограда. Сазонов поздравляет Палеолога.
Начальник штаба русской армии генерал Беляев сообщает по секрету: «Мы одержали победу, большую победу… Я работал всю ночь, чтобы обеспечить транспортом 150 000 военнопленных».
Зря работал.
Макензен понял, что второго Танненберга не будет и приказал своим войскам отступать ближайшим возможным путем.
Черчилль, чей комплимент русской ставке мы привели выше, в данном случае приводит старую поговорку: «Крепкий нож разрежет дерево». Воздушная разведка с этих дней помогала немцам.
С рассветом 23 ноября немцы смело и умело рванулись на север. За ними следовала пятая русская армия.
Нокс (это был английский военный агент в русской Ставке) описывает виденное:
«Командир первого корпуса умолял войска двигаться вперед, но все замерли в глубокой пассивности. Они — командующий и его штаб — были лишены резерва моральных сил для того, чтобы продолжать действовать. Командующий колебался в отношении преследования и в конечном счете запросил армейское командование». Разумеется, то тоже начало колебаться.
Моральный террор германского военного превосходства был столь велик, что и войска и военачальники русской стороны впадали в своего рода ступор. «Полностью окруженные ордами противника, немцы пробились вперед, не потеряв ни одного орудия, ни одного пленного (!!!!), прошли сквозь все опасности, неся с собой всех раненых».
Двести пятьдесят тысяч немцев в этой битве сопротивлялись шестистам тысячам русских войск. Немцы потеряли тридцать пять тысяч убитыми — русские вдвое больше.
Но что важнее всего стратегически: теперь никто уже — ни в Париже, ни в Петрограде — не помышлял о наступлении на германскую Силезию».
Итогом сражения было то, что Рененкампф был отрешен от командования, без каких либо объяснений, и даже лишен генерал-адъютантского звания.
Немецкие полководцы получили вполне заслуженные награды.
А в русской армии возник устойчивый «комплекс неполноценности» перед немцами, который довлел над ней в течение всех оставшихся лет войны.
Но самое страшное было не в этом.
Первоначальный энтузиазм, возникший в России при начале войны, под влиянием тяжёлых неудач на германском фронте стал угасать, а в армии появились первые грозные признаки разложения: дезертирство, массовая сдача в плен и явление, которое получило название «шкурничество».
А теперь давайте ознакомимся и с германской версией этого сражения.
Генерал Рейнгольд фон Шеффер-Боядель был командиром XXV резервного корпуса.
В ноябре 1914 года, во время Лодзинской операции, он возглавил группу, наступавшую в южном направлении, создавая угрозу окружения 2-й русской армии.
Но, как гласит старая военная поговорка: «обходящий – сам обойден», и в результате умелых действий русских войск под командованием генерала П.А. Плеве, 9(22) ноября 1914 года дивизии генерала Шеффера сами оказались в окружении.
Ситуация для немцев была крайне тяжелой. В условиях сильного мороза, на территории противника их войска оказались окруженными превосходящими силами русских.
Однако, в отличие от царских генералов самсоновской армии, попав в тяжелую ситуацию генерал фон Шеффер не утратил присутствия духа, и не стал пытаться самостоятельно «вырваться из окружения», бросив свои войска.
Напротив, он сохранил твердое управление своими дивизиями, и принял решение с боем прорваться из котла, выводя из него всех своих раненых, артиллерию, обозы и …16 000 ранее захваченных русских пленных!!!
Подчеркнем, что, при первой же возможности генерал Шеффер стремился «показаться» перед своими войсками, чтобы продемонстрировать солдатам и офицерам, что он вместе с ними разделяет все опасности и невзгоды этого прорыва и готов оставаться в их рядах до победного конца.
Соответственно и немецкие солдаты сохраняли веру в своего командующего и готовы были идти за ним, погибнуть, или прорваться к своим.
О сдаче в плен ни у кого даже не было речи.
Вот что рассказывает о начале этого прорыва германская историография:
«Мороз пронизывал до костей.
После 36-ти часового боя все проголодались и окоченели. Но еще не предвиделось теплой квартиры, питания, отдыха. Кофе в флягах замерз при 10-ти градусном морозе; у кого еще имелся кусочек хлеба, тот с трудом оттаивал его во рту.
Прошли долгие часы, пока приказ об отступлении был получен всеми, пока сняли части с боевой линии. Поэтому XXV-й резервный корпус двинулся лишь после 11 часов ночи.
Вместе с авангардом 49-й резервной дивизии ехал верхом ответственный начальник генерал ф. Шеффер вместе с штабом 1-го гонведного кавалерийского корпуса.
Противник, уставший от боя, совершенно не проявлял бдительности и не заметил нашего выхода из боя.
Если бы противник стал преследовать, катастрофа была бы неизбежна.
Но он спал, спал несмотря на шум при сборе частей со всеми их обозами, колоннами, парками и пленными…»
Прервем тут, на время, рассказ немецкого историографа. Надо подчеркнуть, что ВАЖНЕЙШЕЙ задачей наступающих войск является ПРЕСЛЕДОВАНИЕ отступающего противника.
Это заставляет его торопиться, бросать свои тылы, затем раненых артиллерию, боеприпасы, продовольствие и приводит, в конечном счете, к потере управления отступающими войсками, и их деморализации, откуда – уже шаг до массовой сдачи в плен.
Это, кстати, в годы ПМВ, отлично понимали германские военачальники, всегда стремившиеся организовать преследование отступавших русских войск, и почему-то начисто игнорировалось царскими полководцами.
Так, в августе 1914 года, после удачного, для русских войск, боя под Гумбиненом, Ренненкампф не стал преследовать отходившие на запад войска 8-й немецкой армии.
Это позволило немцам привести себя в порядок, перегруппироваться, скрытно перебросить свои «разгромленные» (как наивно считала наша Ставка) корпуса по железным дорогам на южное направление, где они наголову разгромили 3 центральных армейских корпуса 2-й армии Самсонова, а затем уж, настал черед и 1-й армии Ренненкампфа.
Такую же ошибку (к изумлению немецких полководцев) повторили, в ноябре 1914 года, царские военачальники и в отношении отступавших (но не разбитых) войск генерала Шеффера.
«Если бы противник стал преследовать, катастрофа была бы неизбежна», - подчеркивает немецкий историограф!
Вернемся к его рассказу:
«У Горы Зеленой авангард наткнулся на противника, который после боя, длившегося несколько часов был отброшен в лес.
В 6 часов утра генерал ф. Шеффер перешел через мост у Карпина. Прошло семь часов достопамятной ночи с момента выступления, а пройдено было всего лишь 12 километров…
Начался бесконечный переход обозов через мост. Генерал ф. Шеффер с обоими штабами стоял на перекрестке, на месте разветвления дорог в деревне Карпин.
Все проходило мимо него. Длинными пестрыми рядами шла мимо него пехота, пулеметные части, радиотелеграфисты, телефонисты, легкие мотоциклетные колонны, обозы, боевые эшелоны, артиллерия, повозки с ранеными и пленные.
Перепутались части 49-й и 50-й резервных дивизий, а также и 3-й гвардейской пехотной дивизии.
Безустанно командир корпуса со своими штабами приводил в порядок колонны, радуясь сравнительной еще свежести и известной дисциплинированности их, составляя новые группы, обсуждая с начальниками положение.
Он сохранил спокойствие и тогда, когда утром стали поступать самые дикие прискорбные вести.
Он видел, что единственным выходом из создавшегося положения дел, может быть овладение Брезинами. Туда он двинул свои три пехотных дивизии; кавалерии же было приказано оставаться для прикрытия тыла…
Под стать Шефферу были и его подчиненные генералы:
«…Вдруг раздалось громкое ура слева, и, вскоре затем, во главе первой роты 28-го саперного баталиона, генерал-лейтенант Лицман, со своим штабом, с саблей в руках, атаковал глубокую выемку у Галковской железнодорожной будки.
Галков заняли, части были приведены в порядок»…
Как видим, генерал Шеффер сумел организовать «перемену фронта» и отрыв своих войск от непосредственного соприкосновения с противником, после чего начал совершать ночные марши, отбрасывая заслоны русских войск на своем пути.
При этом он считал необходимым подолгу стоять перед идущими, войсками, чтобы солдаты видели своего командующего, и знали, что он вместе с ними идет на прорыв.
Обратите внимание, НАСКОЛЬКО тяжелым для немцев был этот ночной марш: за 7 часов было пройдено всего лишь 12 километров!!!
Это при том, что ни русская пехота, ни хваленая царская кавалерия НИКАК не мешали этому движению германских колонн!!!
Если бы они вступили в бой, разгром для немцев стал бы неизбежным…
Бой за овладение ключевой позицией в Брезинах немцы тоже смогли организовать ночью:
«В 3 часа утра занята была позиция на высотах юго-западнее Брезин; были развернуты стрелковые цепи на широком фронте с тем, чтобы одновременно с юго и юго-запада проникнуть в город, лежащий внизу.
Двинулись с разряженными винтовками. Стоящий на улице наружный караул противника был переколот штыками.
Таким образом пехотная дивизия вошла в город без выстрела. Гренадеры и фузилеры молча бросились на первые дома. Двери сорваны. Штыками закалывался всякий, кто немедленно не сдавался. Не было пощады никому…
Несмотря на то, что баталионы буквально падали от усталости, им пришлось с бою брать свои квартиры. Немногим русским удалось уйти, преимущественно в восточную часть города, для очистки которой не хватало сил.
Генерал, командир IV-го сибирского корпуса бежал верхом, часть его штаба была взята в плен, его автомобиль и денежный ящик попали в наши руки…
Одновременно на горизонте показались головные отряды победоносного XXV-го резервного корпуса…
Пленные пособляли им двигаться вперед по мерзлым плохим дорогам и шли за полками походными колоннами, чтобы имитировать больше силы.
В 5 часов дня генерал ф. Шеффер во главе своего отряда вошел в город.
Каково было настроение обоих победоносных начальников лучше всего видно из слов, сказанных генерал, ф. Шеффером генерал-лейтенанту Лицману на рыночной площади в Брезинах:
"Поздравляю Вас со вчерашней победой, благодаря которой мой корпус был спасен и получил возможность добиться успеха. Благодарю Вас за это".
Немецкие войска после упорного двухдневного боя прорвали русское кольцо.
Кайзеру сохранили 3 пехотных и 2 кавалерийских дивизии, родине были возвращены ее сыны.
Около 1500 трупов лежало на поле сражения, было насчитано 2800 раненых, из которых более 2000 удалось благополучно эвакуировать.
Длинный обоз, на котором их пристроили, 25-го прибыл в Стрыков. Многие повозки подталкивались или везлись пленными.
Взятые орудия и пулеметы были прикреплены к повозкам или их тащили на себе бесконечные колонны тех же пленных.
Это шествие произвело сильное торжественное впечатление на всех тех, кто почти не надеялся увидеть кого-либо из группы Шеффера.
Приказ по армии от 21-го декабря главной квартиры верховного главнокомандующего гласил:
"Это была одна из лучших операций войны; не было потеряно ни одного орудия, почти все раненые подобраны, взято 16000 пленных, 64 орудия и 39 пулеметов.
Вот картина "русской победы", о которой преждевременно протрубила вся русско-английско-французская пресса.
Уже вечером 23-го ноября стало известно, что на перегоне Скерпевици—Варшава приготовлены пустые составы для транспортирования взятой в плен русскими армии, состоящей из трех армейских корпусов и двух кавалерийских дивизий.
Двадцать четыре часа спустя русские вынуждены были робко признаться в том, что противнику, благодаря образцовой перемене фронта, удалось избежать плена…»
(Вульфен. Лодзинское сражение (прорыв у Брезин)
http://www.grwar.ru/library/Vulfen-Lodz-Bresiny/index.html)
Вот так, благодаря умелому руководству командования, высокому боевому духу своих войск, их образцовой дисциплине и уверенности в превосходстве над врагом, немцам удалось не только прорваться из окружения, но и вывести из него своих раненых, артиллерию, обозы, пленных и богатые трофеи!
Вот с ТАКИМ врагом приходилось иметь дело нашим войскам во время Первой мировой войны…
И здесь читатель, конечно, вправе спросить: а при чем же тут был Семен Михайлович Буденный, который в то время был всего лишь взводным унтер-офицером 5-го эскадрона 18-го Северского драгунского, имени короля датского Христиана IX, полка?!
Ответ на этот вопрос мы находим в воспоминаниях Семена Михайловича «Пройденный путь», изданных в далеком 1958 году.
Вот что он вспоминает:
«В начале сентября мы прибыли на Западный фронт. Наши маршевые эскадроны были распределены по частям Кавказской кавалерийской дивизии, которая действовала западнее Варшавы, в направлении города Калиш Дивизия была двухбригадного состава, и в нее входило четыре полка — три драгунских и один казачий…
Я попал в третий взвод, которым командовал поручик Кучук Улагай, по национальности карачаевец. Командиром эскадрона был кабардинский князь ротмистр Крым-Шамхалов-Соколов. Полком командовал полковник Гревс, а дивизией — генерал-лейтенант Шарпантье.
Даже мы, солдаты, вскоре убедились в полной бездарности командования дивизии, состоящего преимущественно из офицеров иностранного происхождения и кавказских князьков.
Это было в начале ноября 1914 года. Кавказская кавалерийская дивизия, продвигаясь на запад из района Конин, получила задачу овладеть местечком Бжезины. Наш 5-й эскадрон находился в головном отряде полка.
В ночь с 7 на 8 ноября командир эскадрона ротмистр Крым-Шамхалов-Соколов вызвал меня к себе и приказал готовить взвод в разведку в направлении местечка Бжезины.
При этом он предупредил, что так как командир взвода поручик Улагай страдает животом, или, как он сказал, «медвежьей» болезнью, то командовать взводом придется мне.
Относительно болезни Улагая у нас сомнений не было: он не раз уже под различными предлогами избегал участия в бою.
В два часа ночи наш взвод выступил в указанном направлении. Справа от нас действовал такой же разъезд 17-го Нижегородского драгунского полка; слева — разъезд 16-го Тверского драгунского полка.
К утру мы достигли Бжезины и скрытно расположились на опушке леса в пятистах метрах южнее местечка.
По шоссе, которое пересекает Бжезины, непрерывной лентой двигались немецкие обозы. Они состояли из больших, доверху нагруженных фургонов в упряжке из четырех лошадей цугом, как в артиллерии. На каждом фургоне, кроме ездового, сидело еще четыре вооруженных солдата.
Увидев, что обстановка благоприятствует для нападения на противника, я послал солдата с донесением к командиру эскадрона. Вернувшись, солдат передал устное распоряжение ротмистра — продолжать скрытно от противника вести наблюдение за ним.
Немецкие обозы все двигались и двигались. Свыше часа я вел наблюдение и после этого вновь послал донесение. Однако и на этот раз командир эскадрона повторил свое приказание — наблюдать за противником и ни при каких обстоятельствах не обнаруживать себя.
После двух часов наблюдения я послал к командиру эскадрона солдата с просьбой разрешить атаковать обоз силами взвода.
Ротмистр вновь предупредил, что мы не должны предпринимать какие-либо действия, а когда я через некоторое время повторил свою просьбу, он категорически запретил атаку и приказал больше донесений не посылать, так как, мол, обозы противника у него на виду и он сам знает, что и когда предпринимать».
Как видим, взвод С.М. Буденного из засады, тогда как раз и наблюдал ночной марш отступавших тыловых колонн группы генерала Шеффера.
Момент для нападения на немцев был наивыгоднейшим: они двигались в походных колоннах, после многочасового тяжелого боя, имея слабое прикрытие. Нападение на тыловые колонна и их разгром, всегда производит тяжелейшее впечатление на отступающие войска.
Напомню, что после того, как в августе 1914 года, германский армейский корпус генерала Франсуа, под Сольдау, разбил и заставил бежать с поля боя самый мощный (по своему боевому составу) 1-й армейский корпус генерала Артамонова (за что командующий 2-й армией генерал Самсонов и отрешил Артамонова от должности), дивизии корпуса генерала Франсуа разгромили тылы наших центральных (13, 15 и 23 корпусов), посеяв там неимоверный хаос и панику.
Несмотря на то, что непосредственно боевые части этих корпусов тогда не были затронуты этим разгромом, и все еще сохраняли некоторую боеспособность, судьба их была предрешена…
Такое же впечатление, наверняка, произвело бы на боевые части генерала Шеффера и разгром их тыловых колонн, захват артиллерии (следовавшей в походных колоннах) и освобождение наших пленных (которых у Шеффера было 16 000 человек!!!)
Тем более что напасть на германские тылы, той ночью, могла бы свежая, полнокровная Кавказская кавалерийская дивизия, в составе 4-х полков!
Но, к сожалению, ее командование вовсе не проявляло боевой активности и придерживалось принципа «как бы чего не вышло!»
Вот что об этом вспоминает С.М. Буденный:
«Выехав на восточную опушку леса, я увидел невдалеке на возвышенности группу офицеров и генералов во главе с начальником дивизии Шарпантье, рассматривавших в бинокли немецкий обоз.
Мне ничего не оставалось больше как вернуться к взводу и продолжать вести бесцельное наблюдение.
Часа два по шоссе шли немецкие обозы, и все это время мы стояли и наблюдали за ними — вся Кавказская дивизия во главе со своим командованием.
Обозы двигались уже не сплошной колонной, а группами с небольшими промежутками.
На свой страх и риск я решил силами взвода (33 человека) атаковать группу обоза немцев, следовавшую из Бжезины. Выдвинувшись для атаки на опушку леса, мы увидели немецкую батарею на конной тяге, двигавшуюся впереди обозов, примерно в трехстах метрах. Трое конных артиллеристов направились в нашу сторону. Это грозило сорвать успех атаки. Однако, не доезжая леса, конные немцы повернули на шоссе и, догнав свою батарею, скрылись за поворотом.
Обоз приближался.
Внезапной и стремительной атакой взвод сбил головные повозки с дороги и повернул всю колонну в сторону расположения командования нашей дивизии. Оказалось, что хвост обоза прикрывала рота немецкой пехоты с двумя станковыми пулеметами. Раздумывать было некогда, и я немедленно повел драгун в атаку на прикрытие немецкого обоза.
Атака была настолько неожиданной, что пехота противника не успела развернуться и открыть огонь. Побросав винтовки, немецкие солдаты сдались в плен.
Два офицера оказали сопротивление и были зарублены. Мы захватили около двухсот пленных, из них два офицера, повозку с револьверами разных систем, повозку с хирургическими инструментами и тридцать пять повозок с теплым зимним обмундированием.
Подобрав двух наших солдат, убитых в этом бою, и сложив на повозки брошенное немцами оружие, мы направились с пленными в расположение своей дивизии.
Но выдвинувшись на опушку леса, я увидел, что нашей дивизии нет, а на высоте, где недавно стояло командование дивизии, рвутся фугасные и шрапнельные снаряды. Огонь вела батарея противника, которую мы пережидали, чтобы атаковать обоз.
Немецкие артиллеристы обнаружили нас и перенесли огонь в нашу сторону. Стреляли они неудачно. Снаряды делали большой перелет и рвались, не причиняя нам вреда.
Однако из Бжезины начала выдвигаться большая колонна пехоты противника, и нам пришлось поскорее убраться с шоссе, чтобы не попасть под ее огонь».
Как видим, командование Кавказской кавалерийской дивизии, во главе с начальником дивизии Шарпантье, вместо того, чтобы атаковать немецкие колонны, ограничилось пассивным наблюдением за ними в бинокли, пока эта группа всадников не была обнаружена и обстреляна немецкой конной артиллерией, после чего - скрылась.
Взвод С.М. Буденного (33 кавалериста) в той ночной атаке, ценой потери всего лишь 2-х человек убитыми, сумел захватить «около двухсот пленных, из них два офицера, повозку с револьверами, повозку с хирургическими инструментами и тридцать пять повозок с теплым зимним обмундированием».
Можно лишь сожалеть о том, что этот налет не был произведен силами ВСЕЙ Кавказской кавалерийской дивизии.
Разумеется, его результаты были бы НАМНОГО более впечатляющими и серьезно повлиять на ход всего сражения.
А что же было дальше?!
С.М. Буденный вспоминает:
«Прибыв со взводом к месту расположения дивизии, мы обнаружили там только брошенные эскадронные кухни и конногорную пушку с обрубленными постромками.
Почему дивизия отступила, мы не поняли, но по оставленным в пути повозкам с овсом, крупой и различными продуктами видно было, что отступала она поспешно.
Догоняя дивизию, наш взвод подбирал по пути все, что было брошено ею. На одном кладбище мы с почестями похоронили своих убитых солдат.
Только на третий день взвод догнал свой полк, отступивший от Бжезины почти на сто километров.
За бой под Бжезинами все солдаты взвода были награждены: одни Георгиевскими крестами, другие медалями «За храбрость».
Меня наградили Георгиевским крестом 4-й степени.
Награжден был солдатским крестом и командир эскадрона ротмистр Крым-Шамхалов-Соколов, хотя участие его в бою состояло только в том, что он убегал от противника.
Бой произошел в Михайлов день, а ротмистра Крым-Шамхалова-Соколова, принявшего православную веру, звали Михаилом.
Драгуны шутили:
— Видно неудобно было обойти именинника.
Царская военная печать, освещая события на Западном фронте, писала, что доблестная Кавказская кавалерийская дивизия лихой атакой под Бжезинами разгромила немцев, захватив большие трофеи. При этом захваченные нашим взводом трофеи были увеличены в сообщении ровно в десять раз.
Я спросил Улагая:
— Почему пишут неправду?
— Для ободрения духа, — сердито ответил поручик. — Ведь это первая победа нашей дивизии над немцами».
Видимо, после того, как группу командования Кавказской кавалерийской дивизии обстреляла германская артиллерия, находившийся под этим впечатлением начальник дивизии приказал своим полкам … отступить, что и было исполнено.
Так из-за безынициативности и пассивности царского командования был упущен уникальнейший шанс разгромить армейскую группу Шеффера и «поквитаться» с немцами за позор катастрофы армии Самсонова …
Как знать, если бы во главе полков и эскадронов Кавказской кавалерийской дивизии стоял не вялый Шарпантье и «кавказские князьки», а рвавшиеся в бой с врагом вахмистры и унтер-офицеры Думенко, Буденный, Жуков и им подобные народные герои, то исход сражения под Бжезинами, а то и весь ход Первой мировой войны могли бы быть СОВСЕМ иными…
Представляете, какой восторг и подъем настроения в России, русской армии, да и во всей Антанте вызвала бы весть о пленении 150 тысяч немцев, захват немецкой артиллерии и освобождения 16 000 своих пленных?!
Но, как известно, «история не терпит сослагательного наклонения»…
Вот так бесславно, для царских войск, и закончилась то сражение...
Использованная литература:
Будённый С. М. Пройдённый путь. Книга первая: М.: Воениздат, 1958
Уткин А. И. «Забытая трагедия (Россия в первой мировой войне).
Вульфен. Лодзинское сражение (Прорыв у Березин). Петербург, 1921
Роуз Норман. Черчилль. Бурная жизнь. — АСТ, 2004
Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг. / Перевод с 5-го немецкого издания под ред А. Свечина. — Т. 1—2. — М., 1923—1924.