С иллюстрациями здесь: https://vk.com/club87908871
Скаут - мескалеро Большой Рот.
«У души не было бы радуги, если бы в глазах не было слез»
В конце ноября 1958 года, умирает бывший скаут-мескалеро Большой Рот. 2-го декабря газета «Gadsden Times» (Алабама) написала: «Большой Рот, известный как последний скаут апачей, был похоронен в понедельник в резервации мескалеро, штат Нью-Мексико. Он умер в пятницу, в возрасте 108 лет. Большой Рот - единственное имя, которое у него было - служил разведчиком кавалерии США, во время индейских войн. Он жил в мескалеро в течение 95 лет, и служил миротворцем в резервации».
Перед своей кончиной Большой Рот описал тяжелое положение пленных апачей, сказав: «Они заставили мужчин и женщин работать, копая канавы и вытаскивая землю лопатами, чтобы посадить кукурузу. И раз в неделю солдаты давали нам еду, может быть, на два дня. Мы не были фермерами, мы были бойцами и охотниками. Прежде всего, мы были свободными людьми; и теперь мы были заперты в оградах, и превращены в рабов. Апач не боится работы, но он не любит рабство. Нам было холодно, голодно и грустно. Прежде всего, у нас была ностальгия по нашей стране и нашей свободе». Старый апач был известен как «Старый Папа» (Old Dad), последний живой скаут минувших апачских войн. Большой Рот не знал английского языка, но его сын Перси Бигмауз несколько раз сопровождал Еву Болл, чтобы взять интервью у его отца. Он рассказал Болл о страданиях, перенесенных в резервации Боско-Редондо. Она также узнала от него о липан-апачах и о том, как они стали частью резервации мескалеро.
Болл так описала старого следопыта: «Несмотря на физическую слабость и неспособность говорить по-английски, умственно он был бодрым. Через своего сына Перси, выступавшего в качестве переводчика, он согласился поведать некоторые из эпизодов своей ранней жизни, а также легенды своего народа. Большой Рот, как и многие другие люди его времени, требовал, чтобы его дети запоминали детали встреч, в которых участвовали родители, бабушки и дедушки». Перси слушал и понимал историю своего народа. Его мать была липанкой, теперь частью «племени мескалеро апачей». Она скончалась в 1936 году, но Перси сохранил ее воспоминания, добавив их к коллекции историй из резервации Мескалеро.
«Старый Папа» Большой Рот родился около 1855 года. Он был молодым человеком во время событий в Боско-Редондо, которые произошли примерно восемь лет спустя. Его усыновил его дядя, вождь Песо. Он женился на липанке по имени Элиза, когда ему было чуть больше 20, и они воспитали четверых детей. В 25 лет он стал разведчиком в форте Стэнтон, фигурируя в записях форта, как минимум в течение двух служебных сроков. Большой Рот, Шанта Бой и Крукнек, служили разведчиками во время кампании против Джеронимо.
В каждом интервью он вспоминал о страхе смерти в форте Самнер. Он также рассказал о важности воды для апачей и о том, как они сетовали на то, как белый человек загрязнил воду в форте Стэнтон. Это было непростительно, потому что вода была подарком от Уссена, а Сьерра-Бланка была для них основным гидрографическим бассейном. Их вождь Наутзили сказал им, что они должны привыкнуть к белому человеку. Когда они встречались с военным, они рассказывали ему, как вода из реки Бонито вызывает у них тошноту. Они рассказали, как долгое время использовали воду для питья, купания и орошения своих небольших полей. Он всегда принадлежал апачам. Солдаты селились в самых высоких частях горы, загрязняя воду, их ответ был один: «Если тебе это не нравится, уходи».
Вожди собрались чтобы решить, что делать. Наутзили сказал, что они собираются пойти к реке Фелис (недалеко от Розуэлла, округ Чавес, Нью-Мексико). Большой Рот сказал: «Но это было давно. Мы все еще предпочитали реку Бонито. Это был наш настоящий дом, в который мы всегда возвращались. Мы шли далеко в поисках еды, но всегда возвращались к красивой маленькой речке, которая вытекала из Monta;a Blancа (Белая Гора), одной из наших Священных Гор». Большой Рот всегда упоминал о любви к рекам, постоянно говоря о чистоте и вкусе горных вод, вытекающих из его святой горы. Большой Рот неоднократно говорил Еве Болл с Перси, переводя: «Уссен создал землю и отдал ее апачам. На нашей территории были высокие горы на севере, и на юге, до конца земли. Мы были великой нацией с множеством групп. Сюда входили территории Мескалеро и Липан, а также территории других групп, таких как хикарилья, чирикауа, уорм-спрингс (чиенне). В долинах вдоль рек Бонито и Хондо жили мексиканские семьи, но у нас с ними не было особых проблем. Обменивали оленину и шкуры, на оружие и амуницию. Когда появились белоглазые, начались проблемы, и мы усвоили сложнейший способ борьбы друг с другом, как это делали некоторые индейские племена. Они охотились на нас через леса, наши собственные леса, как на диких животных. Помню, родители напугали нас, сказав, что солдаты нас поймают. Мы научились не шуметь, опасаясь выдать свои укрытия белым. Это были жестокие и злые люди, которые били детей колесами телеги по головам, и нападали на беззащитных женщин. Они были хуже всего, они были даже хуже медведей».
Большой Рот всегда с отвращением описывал этого ужасного человека, генерала Карлтона: «У апачей есть только каменное оружие; у солдат есть дальнобойные винтовки. Какие у нас есть возможности? Мы долго боролись и бежали; мы голодали и бежали; тогда мы будем прятаться и голодать. Нам нечего было есть; Нам было не с чем бороться. Наш вождь, Кадет, провел совет со своими людьми. И они решили, что лучше сдаться, чем умереть женщинам и детям, или замерзнуть и голодать. Но это было неправильно. Большая ошибка». Большой Рот сказал: «Кит Карсон сказал нам, что если мы пойдем к реке Пекос вокруг форта Самнер, армия накормит нас. Мы умирали по несколько человек каждый день, и в конце концов все воины решили, что лучше жить. Территория Пекоса плохая, но мы не будем прятаться, мы не будем голодать. Итак, они вырыли яму, Кадет и Карсон, и все члены совета плюнули в эту яму и заткнули ее, чтобы показать, что проблемы похоронены, и что мы живем в мире. Затем Карсон сказал нам отвезти все, что у нас есть, в форт Стэнтон, и оттуда мы начали долгий и печальный путь к форту Самнер».
Во время интервью Болл заметила, что, пока Перси переводил, он старался не проявлять эмоций, однако иногда, во время какого-то рассказа об отце, он казался старым и изможденным, почти таким же, как его отец. Перси понимал ценность устной истории, читая события почти так же, как говорил его отец. Многие из этих рассказов были такими же, как те, которые Перси передал своим белым друзьям в письменной и/или устной форме. «В то печальное время (1863) я был большим ребенком. Я думаю, может быть семи, или восьми лет. Достаточно большим, чтобы ездить верхом, и заботиться о моей матери. У нас было три лошади, и мы использовали одну для перевозки нашего типи и нескольких вещей, которые у нас были. У большинства наших людей не было лошадей, поэтому им приходилось ходить пешком. А мы, мескалеро, лошадиные индейцы. Мы не любим ходить. Мы начали это печальное путешествие на север. Мы прошли через Capitan Gap и немного дальше на север, до Пекоса. Солдаты относились к нам очень плохо. Они надругались над женщинами, и никто их не остановил. Мы не могли смотреть друг на друга; нам было стыдно. Женщины-мескалеро хороши собой, и они скромны. У нас не было плохих женщин, и они стали жертвами солдат. Их никто не остановил». Болл видела, как старый апач наклонился вперед, твердо говоря: «Вы не найдете этого в книгах, или отчетах!».
Болл много раз говорила, что ей было стыдно слышать эти ужасные рассказы об обращении с апачами, и особенно с женщинами. Большой Рот продолжал: «Это место в Пекосе было плохим местом. Это было то, что сегодня называется концлагерем. Это было не похоже на наш дом. Ни гор, ни оленей, ни сосен. Всего несколько тополей. На равнинах были антилопы, но поскольку мы были пленниками, мы не могли отправиться на охоту на равнины. Солдаты заставляли нас рыть канавы. Они заставляли нас копать землю, чтобы посадить кукурузу. Мы не фермеры; мы охотники и воины. И, прежде всего, мы были свободными людьми. Мы никогда не были заперты раньше. Мы были несчастны, очень несчастны. И голодные. Ничего, кроме страданий и голода в этом месте. Какой человек может вынести, услышав, как его сын плачет о еде и ничего не может с этим поделать? Хуже всего была вода. На Белой Горе вода исходит из чистого снега, который тает, и он ясен и холоден; она милая и хорошая. Вода в реке Бонито сладкая и хорошая. Вода Пекоса мутная, и на вкус плохая. Мы болели, просто пробуя ее. Это заставляло лошадей болеть. Но воды больше не было, поэтому нам пришлось пить. Я помню, что сначала вода оказала на нас негативное влияние. Я никогда не привыкал к этому. Я был без воды до тех пор, пока мог терпеть жажду. И когда я наконец выпил, я проглотил воду так быстро, как только смог, чтобы не успеть почувствовать ее вкуса. Я также помню, как лежал голодным, и просыпался голодным. Однажды они позволили нашим людям охотиться возле Гуадалупских гор, потому что они не хотели нас кормить. Наши воины дали торжественное обещание вернуться к нашим семьям с едой, и они сдержали это обещание. Они принесли много, много мяса и шкур. Мы сделали покрышки для типи, и одежды, и съели хорошую оленину и бизона. Иногда солдаты дают нам немного еды, но никогда не достаточно. Немного твердого мяса, немного муки. Мы не любим пшеничную муку. И шкуры наши изнашивались, и не было оленей, чтобы сделать больше одежды. Каждую ночь некоторые из молодых людей убегали, как и некоторые из женщин; но большинство из нас оставались, и страдали. Мы стояли, пока они не привели навахо, и не поставили их над нами в Пекосе. Может быть, 9000 человек, а нас было всего около 400. Мы и навахо - враги. Они воровали наших лошадей, и сражались с нами. Но это было не самое худшее. Когда-то они заразились солдатской болезнью, которую вы называете оспой. И они умерли, сотни из них умерли. Солдаты бросали тела в реку, и они плыли там, где нам приходилось пить. Мы видели, как они дрейфовали. И черви в воде. Много, и много червей. Этого было достаточно. Мы ушли. Мы ушли ночью и забрали всех. Мы вернулись в наш собственный дом на реке Бонито, где в воде нет червей».
Американцы сократили пайки до 340 граммов муки, и 226 граммов мяса в день, чтобы избежать угрозы голода после того, как урожаи кукурузы и пшеницы 1864 и 1865 годов были съедены червями. Приказ Карлтона состоял в том, чтобы стрелять на поражение, если солдаты видели, как какой-то апач убегает, но несмотря на это, они собрались и начали выходить под покровом ночи. Большой Рот заявил: «Они хотели убить всех воинов. Даже если они бросят оружие и перестанут сражаться... солдаты тоже не захотели видеть нас в форте Стэнтон, потому что им нужна его земля, для своих лошадей и скота. Они не хотели, чтобы мы жили там, они и не хотели, чтобы мы жили еще где-нибудь. Они хотели, чтобы все апачи были мертвы. Солдаты хватали младенцев за пятки и били их головой о колесо повозки – «гниды делают вшей» - говорили Карлтон и его солдаты. Я знаю это, потому что некоторые из наших людей могут понять белоглазые разговоры. Мы собрали все, у нас не было много, и мы несли вещи на спине. Наши лошади давно погибли. Может быть, мы тоже должны умереть? Мы забрали всех, стариков, детей, всех. Мы отправились ночью, очень тихо. Мы оставили гореть костры и ушли. Солдаты последовали за нами; они застрелили и убили нескольких женщин. Старая Lady Peso, она была тогда маленькой девочкой, и она скажет вам то же самое. Солдаты, наконец, сказали нам отправиться в форт Стэнтон. Они пересчитали нас, и повесили ярлыки. У нас не было еды, если у нас не было этих ярлыков. Но нам все еще не дали еды, и нам сказали вернуться через семь дней. Семь дней-это много, много времени без еды!».
Большой Рот рассказал еще одну историю о страданиях и жертвах апачей в то время, когда они прятались в горах, и испытывали ледяной холод с очень небольшим количеством припасов, и небольшой надеждой после того, как они сбежали из Боско-Редондо: «После Боско-Редондо мы вернулись к реке Бонито, и расположились лагерем вверх по реке от форта… Когда мы разбили лагерь, мы разошлись, чтобы когда подошла кавалерия, некоторым удалось бы спастись. Мы не могли рисковать и разводить костры, поэтому ели холодную пищу и прижимались друг к другу, чтобы согреться. Старуха, у которой было одеяло, взяла нескольких детей-сирот и накрыла их им. У нее было очень мало еды, но она дала каждому по кусочку, ничего не оставив себе. Она заставила их заснуть, лежа на них, как могла. Когда мужчины прибыли на рассвете, дети были в безопасности, но она была мертва». Существует индейская пословица или поговорка, описывающая то время: «У души не было бы радуги, если бы в глазах не было слез».
В конце концов, все улучшилось, и люди выздоровели, так как апачи-выносливые люди. Чтобы родители или другие члены семьи Большого Рта не голодали, он подумал о том, чтобы стать армейским разведчиком во время охоты на буйволов у реки Пекос. Ему сказали, что если он поступит на службу, то его семья будет в безопасности от дальнейших нападок со стороны солдат. У него была бы винтовка и боеприпасы, и он бы получал по 8 долларов в месяц, на покупку расходных материалов. Хотя он презирал солдат, он любил свою семью, поэтому Большой Рот был зачислен в скауты, и старался вести себя лояльно. Он женился, и воспитал четырех детей, из которых Перси был старшим.
Перси был хранителем устной истории, рассказанной ему отцом. Перси рассказал такую историю: «Лошадь и наши люди. Говорят, лошадь была создана для мужчин. Наряду с этими особыми отношениями, к сожалению, пришла война, жадные люди и трудные времена; также и некоторые хорошие времена, когда мы выигрывали. Люди моей матери, липаны, и люди моего отца, мескалеро, всегда испытывали хорошие чувства к лошади, и как только они научились приручать ее, истории о том, как лошадь добралась до них, также стали легендой. Эта история рассказывает о том, как лошадь пришла к нам, и как она выглядела. Это произошло задолго до того, как наши племена прибыли туда, где мы сейчас живем... Старый Папа знал, что это так, потому что они путешествовали туда и обратно в Мексику на лошадях; они сражались с солдатами, и много раз бежали. Лошадь была очень ценна для нас в те дни, а иногда и сейчас, но уже не так сильно, как тогда».
Перси рассказал еще одну историю, связанную с лошадьми, произошедшую в годы «Войны в графстве Линкольн», когда Билли Кид и его банда грабили апачей мескалеро. Большинство белых мужчин обвиняли мескалеро в краже лошадей, хотя настоящие воры часто оказывались над законом. Как и многие англос того времени, Билли Кид был против мескалеро. Перед тем, как началась «Война в графстве Линкольн», Билли и некоторые из его друзей украли лошадей у всех, включая мескалеро, которые мирно жили недалеко от форта Стэнтон. Перси, переводя рассказ своего отца, рассказал одну из таких историй. Для мескалеро подобные потери были важны, потому что лошадь была ценной частью их культуры. Военные ничего не сделали. Наконец, чтобы предотвратить дальнейшее воровство, мескалеро построили большие загоны из ветвей кустарников, чтобы держать воров на расстоянии. Это не остановило Билли и его людей. Это только сделало их более осторожными и решительными. Однажды банда Билли много выпила и решила повеселиться, воруя лошадей и мулов у мескалеро. Аполлонио Седильо, один из людей Билли сказал, что они прошли через брешь в загоне, и вошли в лагерь. Они увидели старого мула, привязанного к типи веревкой из сыромятной кожи. Они думали, что это должно быть очень ценное животное, раз привязано к жилищу. Билли настоял на том, чтобы украсть его, хоть и возникла проблема. Собака вдруг начала лаять, поэтому им пришлось уйти, чтобы мескалеро не обнаружили их присутствия. Они подождали некоторое время, а затем Билли пришла в голову идея бросить собаке сопайпилли (традиционный жареный хлеб, очень похожий на пончик без сахара), которые он хранил в своих седельных сумках. Затем мужчины подползли к мулу, перерезали веревку и увели его вместе с другими лошадьми, которых привели к их любимому укрытию, месту под названием Rat;n Springs (Capitan Mountains, округ Линкольн, Нью-Мексико). Они пробыли там несколько дней, а затем отвезли животных на ранчо Чисум, что недалеко от Розуэлла (округ Чавес, Нью-Мексико).
История с сопайпилли показалась им забавной, хотя самим мескалеро она не очень понравилась. Мы также знаем, что мескалеро знали о деятельности Билли и его группы на основании интервью, которое они давали годы спустя. Эрик Тортилла однажды сказал Еве Болл, что мескалеро безуспешно просили защиты от действий Билли и его банды. Он также сказал, что несколько мескалеро, которые работали с мексиканскими ковбоями и лесорубами, сказали, что латиноамериканцы утверждали, что Билли не умер. Это было более чем через 40 лет после того, как Пэт Гарретт якобы убил его.
Лошадь так же, была «виновата» в ранении Перси, когда он был еще молод. Когда его мать ехала верхом, он часто ездил с ней через резервацию мескалеро. Однажды днем лошадь испугалась, когда теленок подошел слишком близко, сбросив Перси в каменистый ручей. В результате этого падения, у него повредился позвоночник, а когда он вырос, у него остался горб, и из-за своего внешнего вида, Перси стал очень застенчивым. Он много работал и заботился о своей семье, но сам никогда не был женат. Когда его мать скончалась, он взял на себя заботу о своем престарелом отце, работая на станции рейнджеров. Несколько лет назад отец Перси попросил своих детей запомнить апачские легенды и истории, согласно устной традиции. Также его отец научил его изготавливать луки и стрелы, колчаны из шкуры горного льва или оленьей кожи; копья и щиты; шапочки с орлиными перьями; а также корзины, и одежду из замшевых шкур. Его слава распространилась, и многие люди отправлялись в резервацию, чтобы взять у него интервью. Были некоторые мескалеро, которые не хотели иметь большого контакта с белым человеком, но Перси изучал его традиции, оставляя на других впечатление элегантности, достоинства и юмора. С середины 1930-х, и до начала 1950-х годов, Перси также помогал всем другим, кто хотел учиться.
В те времена зимы были суровыми. Были дни, когда и он, и его пожилой отец проводили большую часть дня в постели, или у дровяной печи, потому что они не могли должным образом отапливать свой дом. Наверное, Перси никому об этом не говорил, возможно из гордости. Ева Болл узнала об этом, спустя годы после смерти Перси. Мы можем представить, как выглядела комната, в которой они жили, когда Старый Папа обычно лежал в постели, а Перси за кухонным столом писал эти истории карандашом. Ева Болл говорила, что у апачей были лучшие воспоминания, чем у белых, потому что они были обучены этому, потому что во время войны или во время охоты, их жизнь зависела от точных описаний, или передачи сообщений. Болл также говорила о Перси, что он пишет очень грамотно, и хорошим почерком. 31 мая 1946 года, он написал письмо редактору «Ruidoso News», в котором сказал, что считает эту газету хорошей, и станет ее подписчиком: «Я, вероятно, буду одним из первых индейцев, которые подпишутся на «Ruidoso News»». Это указывало на его желание как можно больше читать, и быть максимально информированным.
В 1950-х годах Перси уже понимал, что Старый Папа не может сам заботиться о себе. Ему было более 94 лет, поэтому Перси оставил свою работу в качестве рейнджера племени. В возрасте 108 лет (есть некоторые вариации на этот счет), Старый Папа умер. К сожалению, несколько недель спустя после этого, и сам Перси перенес сердечный приступ, и умер в машине скорой помощи, по дороге из больницы форта Стэнтон. Ему было 68 лет.