«Стал сапожником енот,
Он для всех обувку шьёт,
Тапки на лапки, сапожки на ножки!»
И у мамы на ножках были тапки. Белые, красивые, с пушистыми помпончиками в виде зайчиков. Мама лежала на полу без движения. Смешные мордочки заек на тапочках были в красных пятнах, словно объелись варенья. Эх, вот сейчас бы варенья! Вишневого, с блинчиками. Мама, мамочка, вставай, скажи хоть что-нибудь! Но мама не поднимается молчит. Уже давно молчит. Она так кричала... Никакое это не варенье. Случилось что-то плохое... Только бы дядя Витя не вернулся! Очень хотелось пить, есть и еще в туалет. Но выходить наружу было страшно.
Дядя Витя был самым злым из всех маминых дядь и частенько приходилось прятаться от него в громоздкий старый шифоньер, когда он начинал драться и скандалить.
Конечно, там темно и душно, но если залезть в висевшее на вешалке мамино серое пальто с песцовой опушкой, то можно было не опасаться, что найдут.
«Молотком стучит он ловко, тук-тук-тук,
Прибивает вмиг набойку на каблук!»
Из радиоприемника лился звонкий детский голосок, старательно выводя куплет за куплетом.
Тук! Бух! Бах! Дверь с треском распахнулась и дом наполнился гудением чужих мужских голосов.
Сквозь щелку между дверцами шкафа было видно незнакомых дядек. Они бесцеремонно шарили по комнате, зачем-то упаковывали разбросанные вещи в пакеты и переговаривались :
-Протокол...Осмотр места происшествия...
-Обнаружен труп женщины...Двенадцать ножевых...Документы на Гусеву Марину Николаевну...
Как же так? Труп? Мамы больше нет...
-Подозреваемый- сожитель Чернухин Виктор Евгеньевич, ранее судимый. На него и раньше поступали жалобы от соседей. Предположительно, покинул место преступления через окно. Объявим в розыск.
«Радионяня», «Радионяня»,
есть такая передача,
«Радионяня», «Радионяня»,
У нее одна задача...»
-Да выключи ты уже этот дурацкий приемник, где же он...
Мелодия стихла.
-Опа! Похоже здесь проживает еще и ребенок...Девочка! Вон кукла под столом валяется.
-А вон платьице на кресле висит.
-Свидетельство о рождении нашел! Гусева Виктория Сергеевна, точно дочка...В графе «Отец» -прочерк...
-Нигде вроде не видать девчонки. Давай поищем, вдруг испугалась и спряталась.
Шаги удалились в сторону кухни.
Сердце бешено заколотилось. Нельзя, чтобы ее нашли! От чужих дядь ничего хорошего не жди...особенно вон от того, хмурого, небритого, с фотоаппаратом. Молчит, только зыркает исподлобья черными глазами-угольками и всё вокруг снимает. Самый странный из них.
-А в шкафу в комнате смотрели?
Звук шагов приблизился.
Изо всех оставшихся сил она втянула субтильное маленькое тельце в мамино пальто, буквально слилась с ним. Зажмурилась, трясясь от страха. Только бы её не заметили! По ноге потекла теплая струйка мочи.
Дверцы шифоньера открылись и мужчина равнодушно окинул взглядом его содержимое, похлопал для проформы рукой по висевшей на вешалках одежде.
-Нет, тут никого нет.
Снова наступила темнота.
-Интересно, он её с собой прихватил, когда смылся?
-Кто ж её знает, может и так, а может, сбежала. Объявим тоже в розыск.
-Вот бедолага...Скорее всего не найдут. Сколько их бесследно пропадает...Судьба, видимо, у нее такая!
Потихоньку высунув голову из-под полы пальто, она припала глазами к щели в шкафу.
Маму упаковали с головой в большой черный пакет. Небритый тип всё фотографировал.
-Закругляемся уже, жрать охота.
-Да, я бы чего-нибудь перекусил.
-Здесь, помнится, отменная пирожковая на углу была.
-О! Труповозка приехала. Погнали!
-Погнали, здесь делать больше нечего...
Голоса и шаги вскоре затихли.
Неизвестно, сколько еще времени девочка сидела в шифоньере тихо-тихо, боясь пошевелиться. От пальто уютно пахло мамой. Обессилев от пережитого, девочка завернулась в него, вдыхая родной запах и не заметила, как уснула, скрючившись в неудобной позе...