Поломанный кайф

      
        В продолжение рассказов «Никчемная самоволка» и «Недостойная компенсация»

        Праздничные майские каникулы закончились, и «партизаны» продолжили свою службу. А в День Победы Роман и еще пара таких же, как он новобранцев, ранее не служивших в армии, в торжественной обстановке приняли воинскую присягу. Был, конечно, и праздничный обед.

        Кормили «партизан», само собой, в солдатской столовой, по тем временам довольно терпимо, но в третью очередь – после солдат-срочников.

        Одновременно с ними принимали пищу и офицеры-холостяки. Семейные офицеры жили за пределами ограды батальона, в финских домиках, и питались дома.

        И вот, однажды, во время ужина случилось ЧП батальонного(!) масштаба.

        А началось все с того, что повариха Тамарка, служившая в армии по контракту, выскребла из котла остатки пригоревшего картофельного пюре, заполнив этакими трехцветными ошметками бачок, и, в качестве гарнира, швырнула его «партизанам». Сама же она спешно куда-то подалась.

        Возмущенные «партизаны» отказались от такого ужина и, прихватив хлеб со столов, ушли в свою казарму. Голодными они не остались, так как по-братски поделили кое-какую еду, принесенную некоторыми из них из недавнего увольнения.

        Не прошло и получаса, как в их казарму ворвался комбат вместе со своей женой-военфельдшером и сходу приказал всем построиться.

        При этом, Роман сразу же заметил, что длинная шинель комбата была накинута прямо на нижнее белье, так как между ее полами иногда проглядывали заправленные в сапоги белые кальсоны.

        Очень грозно (что совершенно не вязалось с выглядывавшими из-под шинели кальсонами) комбат потребовал объяснить причину их отказа от ужина.

        «Партизаны» спокойно рассказали, как было дело, и вполне добросердечно пояснили, что они не голодны. Большинство из них зла Тамарке не желало, но в голосах некоторых недовольство ее беспардонным поступком все-таки было заметно.

        Маслица в огонек затухающего гнева комбата попытался подлить «партизан», ранее настойчиво, но безуспешно добивавшийся особого расположения Тамарки. На гражданке он работал водителем в поселковой автобазе.

        Не смущаясь присутствием жены комбата и, как-то – совсем уж по-садистски, этот «партизан» вдруг громко выкрикнул:

        – Товарищ подполковник! Да, если бы такое сотворила моя жена, я бы ей  ….. разорвал!

        Очень грубым, ну – совершенно непечатным словом, этот «садист-партизан» в своем выкрике назвал тот самый орган, который отличает женское тело от мужского в первую очередь.   

        – Н-у-у! – одновременно и опешил, и, казалось, восхитился возможностью такого изощренного наказания комбат. Ведь, ни он, ни его военфельдшер, наверняка, никогда даже не слышали, чтобы мужья использовали этот орган своих жен еще и для экзекуций!

        Тут, комбат как-то сразу успокоился и заверил «товарищей партизан», что в дальнейшем он примет все меры, чтобы исключить подобные происшествия в его батальоне.

        Тем же вечером весьма неравнодушный «садист-партизан» разузнал «из надежных источников», что Тамарка в час ужина просто спешила на свидание с красивым солдатом второго года службы.

        Их встречи проходили в квартире офицера, женатого на ее подружке и в то время находившегося вместе с женой в отпуске. Именно там, поломав, как говорится, парочке кайф, их и нашли солдаты, посланные по приказу комбата.

        На утреннем построении комбат приказал любовникам стать лицом к общему строю, рядом друг с другом. Стройный, красивый солдат очень смущался и старался смотреть в сторону, а Тамарка довольно улыбалась и, вообще, вела себя совершенно раскованно. Внешне она была невысокой, коренастой, со слегка грубоватыми чертами лица. 

        – Ефрейтор Кузькина! Доложите-ка батальону, чем вы занимались в квартире лейтенанта Синицына? – строго потребовал комбат.

        Тамарка за словом в карман не лезла:

        – Ой, да мы пробыли там всего-то – минут двадцать!

        – Да, что ты мне рассказываешь?! – багровея, загремел комбат, – Да, для того, чтобы оприходовать бабу, хватит пять(!) минут!

        И воспитательный процесс – пошел!

        Тут уже и Тамарка слегка прослезилась.

        В заключение, комбат обратился к «товарищам партизанам» с настоятельной просьбой: при повторении подобных случаев не уходить из столовой демонстративно, а сразу же информировать его или замполита.

        – И мы – не допустим! Чтобы какая-то проститутка(!) делала нам погоду! – напирая на «О», во всеуслышание завершил свое «весьма деликатное» нравоучение строгий, но справедливый комбат.

        Примечание: Это отрывок из ранее опубликованного рассказа «Невезучий солдат. Часть4»