День как-то с утра не задался. Сначала убежал кофе, а какой кофе без пенки? Потом полил дождь, как только Надя вышла на улицу, естественно, без зонта, потому что солнце светило в окна, когда проснулась. Она специально сделала спальню в комнате с окнами на восток, ей нравилось утреннее солнце. Сразу поднималось настроение, хотя и в хмуром, сером Петербургском рассвете тоже была своя прелесть.
Пришлось возвращаться за зонтом, по другому никак, а вот что-что, возвращаться Надя не любила. Из всех примет эта работала на сто процентов. Про остальные она особо и не знала. Ну и понеслось. Ее обрызгала машина, пять минут задержки, и она уже заходит в метро гусиными шажками, окруженная толпой, и на работу она пришла одновременно с директором. Он хоть и поздоровался вежливо, как всегда, но посмотрел неодобрительно.
Надя работала в школе учителем биологии. Приближались летние каникулы, и Надя ждала их не меньше, чем дети. Если не больше. Не надо будет контролировать себя, а спокойно с угрюмым выражением лица, ставшим привычным в последнее время, доработать и уехать к родителям. В маленький городок в Карелии.
Она недавно рассталась с Игорем, сделала это сама и осознанно. Десять лет совершенно больных отношений, это не считая пяти лет дружбы в школе. Хотя, какой там дружбы, она уже тогда была влюблена в него. Он тоже, скорей всего. Но она сильней. И совершенно не скрывала этого, не считала нужным. Зачем? Если сразу все понятно, только с ним, и только для него. А ему не нужно было ухаживать за ней, добиваться. А ведь она не была бесхребетной, как раз наоборот. Надя была сильной и цельной личностью, хорошим другом, любимым детьми учителем. И только с ним она была мягкой, женственной. Любящей.
Он тоже ее любил, конечно. Но уверенность, что она никогда и никуда не денется превратила его в почти тирана. За эти годы Надя несколько раз пыталась расстаться с Игорем, последний на полгода. И тогда она отрывала с мясом, все время плакала и помирилась с ним на вечеринке у общих друзей.
А затем он позволил себе заигрывать при ней с её же подругой, а та была не против. И когда все разошлись, она спокойно сказала, что её можно не любить, но не уважать себя в её же доме она не позволит. И на его вопрос, не лучше ли ему уйти, она опять же спокойно ответила, что да, наверно так будет лучше, если возникло такое желание. И он ушел. И вот тут она решила, все. Вдруг поняла, что не ломает, не горит в груди, и что утром она проснется и не заплачет, потому что ей все равно. Ей наплевать.
Квартира была её, она сама выплатила все деньги за неё, ну и родители помогли. Он своей помощи не предлагал. Его вещи она собирала спокойно, дотошно, так, чтоб ничего не осталось. Выделить и вырезать. Вырезался кусок жизни, и хорошее тоже, но это потом. Надя разберется с этим позже. Затем она позвонила Игорю, он ответил скучным голосом, и даже, вроде, зевнул. Ничего нового для него. Поискрила, одумалась. Истеричка. Надя спокойно, без эмоций попросила забрать вещи как можно быстрей.
Приехал через час, глянул на кучу барахла у порога.
-Колеса я могу пока у тебя оставить? Ты же знаешь, мне некуда их деть.
Да, она знала. Игорь жил в квартире, которая осталась а наследство ему и двоюродному брату, и балкона там не было. И когда эти колеса Игорь притащил Наде, она не смогла отказать. А сейчас может. Ей мешали эти монстры на милой маленькой лоджии, стилизованной под загородную террасу.
-Нет, не можешь. Я собираюсь там подвесить ротанговое кресло, давно хотела.
Надя спокойно пила кофе, пока он переносил вещи к лифту, ответила на звонок родителей, рассказывала им что-то, смеялась.Не нарочито. И он уловил это, растерянного выражения лица не мог скрыть. Он ждал попытки примирения, и, конечно, они бы помирились, но не сразу. Игорь помучил бы её недельку-другую, тем более в планах была поездка с друзьями на рыбалку в глушь. Посидела бы, подумала. А тут вот это все и колеса.
-Я ухожу,- отвлек он Надю,- ключи оставить?
Это была последняя попытка образумить её, но слова прозвучали как-то жалко и растерянно. Черт, что происходит?
-Кстати, да. Давай.
Замок ей уже поменяли, но зачем ему об этом знать. Надя заперла дверь, как только он вышел, и спокойно продолжила разговаривать по телефону. Не стояла в дверном проеме, застыв, слушая, как закрываются двери лифта, и как тот уходит вниз.
И тут Игорь вдруг понял, что изменился её взгляд, в нем нет тоски, как всегда бывало во время их ссор-расставаний, нет печали женщины, на которой не женятся и от которой не хотят детей. Ну так не до этого было. Это же очевидно. А сейчас она смотрела так, как на любого на улице, стоит перед ней-вот он, а прошел мимо и все. Нет его. Пустое место. И что-то глухо заныло у сердца.
И все-таки аукнулось. Вдруг выяснилось, что вместе с болью ушла и радость. Полное равнодушие, ко всем и ко всему. Иногда она плакала, но не из-за него, а по любой неожиданной причине. Сцена в кино про войну, песня или мультфильм могли вызвать слезы, но они не жгли лицо, от них не опухали глаза. И Надя не обращала на них внимание. Была интоксикация жизни, а теперь токсины выходили. Плакать можно сопереживая, а не от любви упыря.
Игорь несколько раз звонил, пытался объясниться. Надя заблокировала его номер, не менять же свой. Но все же пришлось. Ни слушать его объяснений, ни объяснять самой ей не хотелось, в отличии от Игоря. Равнодушие. Ей наплевать.
Пришло лето, Надя дорабатывала последние дни. Родители уже ждали её. Когда она рассказала о расставании с Игорем, никто, почему-то, не расстроился. Приняли к сведению и больше о нем не вспоминали. Кто-то из общих друзей пытался ей рассказать, как Игорь переживает, как трясутся у него руки. ,,Ой, это не ко мне, это к доктору’’- серьезно отвечала Надя и отключала телефон. И только одна из жен бывших общих друзей поддержала.
-Знаешь, Надь, Игорь ведь думал, что если его любит такая девушка, как ты, то и другие только ждут, не залежится. А нет. Не надо никому. А кто и заинтересуется, то нет, таких не надо. Планочка то высоко была задрана сразу, опускать не хочется. А не по заслугам. Повезло дураку,а не понял.
Первое время у родителей Надя просто отдыхала, спала, гуляла. Родители относились к ней, как к переболевшему ребенку. Вроде, все хорошо уже, но еще страшновато. Постепенно в её жизнь возвращалась радость. Играли по вечерам с родителями в лото, звали соседей. Вспоминали истории из её детства, смеялись.
-Ой, я кого видела сегодня в магазине! Сашку Сивуча! Из рейса вернулся. Мать-то рада,- к слову вспомнила соседка тетя Валя.
Надя с интересом слушала, как выглядит, как одет, как родителей любит.
Вечером перед сном вспоминала Сашку, как они были еще детьми. Они дружили с самого детства, с песочницы. Жили в одном дворе. Почти все время проводили вместе, и родители были дружны. И первые годы в школе были не разлей вода. А потом из Питера приехал Игорь, родители уезжали работать по контракту за границу, привезли его родителям отца, мальчику лучше учиться в русской школе.
И Надя влюбилась, и с радостью ответила согласием на записку Игоря с предложением дружить.
Сашка все-равно пытался быть рядом, но в пятом классе он был почти на голову ниже Нади. Она начала немного стесняться его. Тем более теперь Надя все свободное время проводила с Игорем. Но он маячил где-то, плелся за спиной, вызывая насмешки. К седьмому классу Сашка вымахал под метр восемьдесят, забасил. И время от времени возникал из ниоткуда. То сумку подхватит на выходе из магазина.
-Я сама,-пыталась отнять Надя.
-Тяжелая, донесу только.
У дома отдавал и уходил не прощаясь.
-Чего этому тюленю опять?- злился Игорь, но с Сивучем не связывался.
То руль выправит, когда Надя с велосипеда упадет, подорожник прилепит на коленку и уйдет молча. И в Петербург поехал учиться, только там они уже не виделись.
На следующий день, когда Надя прогуливалась по городку, рядом остановилась машина, внедорожник. Из неё вышел высокий мужчина, встал рядом, улыбается.
-Надя! Куликова! Привет! Ты тоже здесь, здорово как.
Надя прикрыла рукой глаза от солнца.
-Саша, ну надо же, только вчера тебя вспоминали. Привет!Не узнать тебя.
-Чего вспоминали? Не ругали?
-Ни за что. Только любили.
Саша хмыкнул, посмотрел растерянно, взъерошил волосы.
-А ты занята сегодня? Я к другу еду повидаться. Поедешь со мной?
-А поехали, Саш. Родителям только скажу и переоденусь.
По дороге вспоминали школу, смеялись, перебивали друг друга, рассказывая одну и ту же историю в разных интерпретациях.
-А помнишь, как Семаков потерялся на экскурсии в Эрмитаже? Нам уезжать, а его нет, и никаких мобильников. Если бы не милые старушки на стульчиках, он бы к маю оттуда выбрался.
Приехали к дому, очень необычному, на берегу озера. Он напоминал куб с застекленным фасадом. От большой террасы по лестнице можно было спуститься к воде, к пирсу, у которого Надя увидела катер, больше похожий на что-то космическое обтекаемое. В доме было светло, просторно и минималистично. Камень, стекло, нержавейка и дерево. И никого, кроме них.
-А где все?
-Подъедут позже, наверно, но ничего, располагайся. Я здесь свой. Можем хозяйничать.
Саша принес продукты из машины, замариновал мясо, быстро нарезал ей салат между делом,смешивая в нем продукты, которые сама она не догадалась
бы соединить никогда.
-Ух ты, вкусно.
-Ешь, ешь. Это марокканский салат.
Затем она пила шампанское на террасе, а Саша рядом жарил мясо на гриле. Ужинали там же, на улице. Потом катались на катере. К вечеру перебрались в дом, сидели у камина и молчали, причем это не смущало их обоих, было тепло, уютно и спокойно на душе.
-Саша, пора домой, наверно, хозяин так и не приехал, неудобно.
-Надь, это мой дом.
-А почему ты не сказал? Какого-то друга придумал,-Надя удивилась так искренне, что Саша рассмеялся. Он все не знал, как ей признаться, боялся, что уйдет, рассердится, ждал чего угодно, но не этого детского изумления.
-Я не придумал, на самом деле должен был встретиться сегодня с другом, с Арсением Мухиным, помнишь его?
-Сеню? Ну, конечно! Так и что? Я с радостью бы с ним встретилась.
-Решил, что успею. Уже по пути захотел привезти тебя к себе, но не знал, как сказать. Вдруг бы ты отказалась.
-Да нет, нормально посидели, -Надя пожала плечами,-ты домой меня отвезешь?
-Надь, завтра. Я выпил. А завтра, как скажешь, так сразу.
Ночью Надя заснула сразу и без самоедства, как почти каждую ночь до этого. Она никогда не испытывала долго негативных чувств к кому-либо. Или прекращала общение, или прощала. А вот простить себя она не могла до сих пор. За то, что терпела, за то, что позволяла.
Саша сидел на террасе и смотрел на небо, на звезды. Надя спала в его доме, была здесь, рядом. Он любил её большую часть своей жизни. Улыбнулся, вспомнив, что мальчишкой вполне серьезно и по взрослому думал о том, что Надя будет его женой. Они почти всегда были вместе, пока не приехал Кухтин. И все. Оставалось только каждую ночь представлять, как они повзрослели, поженились, какой у них дом, как они катаются на лодке, сидят у камина, рядом лежит собака. Каждую ночь, пока учился в школе. А потом уехал учиться в Макаровку, потом работа, по нескольку месяцев на земле. Забылось. И вот сегодня встретились опять.
Утром,когда Надя проснулась, Саша сварил ей кофе.
-Надя, Сеня ждет, поедем?
Они проводили вместе каждый день почти месяц, встречались с одноклассниками, кто приезжал навестить родителей. Или вдвоем, уходя на катере то в Кижи, или даже на Валаам. А в один из дней Саша сказал, что уезжает, уходит в рейс.
Надя вернулась в Петербург, начались занятия в школе. Она вспоминала лето каждый день, Сашу. Потому что была счастлива этим летом. Так бы Надя начала свое сочинение. Потом она начала скучать, а потом поняла, что любит. А ведь он даже ни разу её не поцеловал. Саша звонил иногда, то из Африки, то из Австралии.
Как-то вечером кто-то обогнал её у подъезда, перегородил рукой вход. О, нет, Игорек.
-Скажи, зачем ты это делаешь? А? Я бы к тебе из тайги пешком пришел.
Надя молча убрала руку и прошла мимо.
А в декабре под праздник раздался звонок в дверь. Надя открыла и засияла глазами. На пороге стоял Сашка, загорелый, с выгоревшими волосами, с огромной морской раковиной в одной руке и мохнатым белым щенком в другой.