3.
- Привет! А ты почему не спишь? – голос бывшей жены в телефонной трубке звучал подозрительно игриво и беззаботно.
Надюха никогда раньше не звонила мне среди ночи. Да, она вообще никогда не звонила! Во всяком случае, с тех пор, как мы развелись, она ни разу не делала этого просто так, без повода. А тут, вдруг, решила поболтать? В четыре часа утра? Совсем, как Гитлер, без объявления войны… к чему бы это нападение? Спросить, почему я не сплю?! Сначала я хотел было рявкнуть, что сплю, что мне рано вставать, и вообще я был не слишком расположен к ночным телефонным разговорам, но почему-то передумал. Несколько минут она бубнила что-то монотонно и ласково. Я почти не слушал. Закрыв глаза, я пытался ухватиться за хвост ускользающего волшебного сна и хоть немного отодвинуть наступающее утро.
А утром Надя писала мне в «Фейсбуке». И вечером тоже. И на следующий день. Кажется, она всерьёз взялась со мной дружить. Нельзя сказать, что она меня достала, но… Хотя, нет… можно!
Своими размышлениями я, естественно, поделился с Наташкой.
- Знаешь, мне начинает казаться, что она решила ко мне вернуться, - написал я.
- Она же вроде живёт с кем-то? – спросила она.
- Да, чёрт её знает…. Я не спрашивал. Может, расстались?
- Не обязательно. Возможно, у них просто какой-то временный кризис.
- И поэтому она разочаровалась и одумалась?
- Что ж ты такой наивный, Петров?! – рассмеялась она. – Пойми ты одну простую вещь: если бывшая звонит тебе среди ночи сказать, как она соскучилась, то это вовсе не значит, что она соскучилась;
- А что это значит?
- Это значит, что она выпила!
- Так она мне уже третий день в сети пишет! У неё, что запой?
– ХЗ…Но трезвые счастливые женщины бывшим по ночам не звонят. Скорее всего, она вернулась с какой-нибудь вечеринки, почувствовала себя одиноко и решила проверить, остался ли в этом мире кто-нибудь, кто её любит. Пьяные женщины, знаешь ли… часто терзаются подобными вопросами.
- А я-то здесь причём?
- Может, ты у неё в телефоне первый записан?
- На «пэ»?
- Значит, в этот момент ей хотелось знать, что её любишь конкретно ты.
- Зачем?
- Обидел, может?
- ППЦ! – я был полон искреннего негодования. - Это я её обидел? Я?! Она изменила мне с моим другом! И после этого ещё считает себя в праве обижаться?
- Ну, это твоя точка зрения, Петров. У неё она может быть совсем другая.
- Нет, Натах… здесь что-то не так! То ли ты как-то неправильно трактуешь, то ли я никогда не пойму, как устроен женский мозг!
- Ты мне зубы не заговаривай! К исповеди готов? – напомнила Наташка.
Ни к какой исповеди я, конечно, готов не был. Не стану скрывать, узнать продолжение её истории мне очень хотелось. Но взамен я должен был рассказать, что-то и про себя. Причём это что-то должно было быть не менее интересным. Но в отличие от Наташки я совсем не умел описывать свои сексуальные похождения. В обще-то умел, наверно… но совсем не так, как это делала она. В моём изложении подобные истории, скорее всего, были бы похожи на словарь нецензурной брани. Значит, нужно было срочно вспомнить что-нибудь интересное, но приличное. Однако, всё приличное почему-то было скучным. Оставив попытки отыскать в закромах памяти подходящую историю, я решил влипнуть в новую!
Катюха окончательно поправилась, и, очень кстати, объявила, что хочет восстановить справедливость, отпраздновав мой прошедший День рождения. И, не смотря на то, что я неплохо отметил его почти месяц назад, её предложение оказалось весьма кстати. Уж что-что, а влипать в истории Катюха умела!
Мы сидели в летнем кафе на набережной. Это было наше любимое место. В конце мая ночи ещё нежаркие, народу немного, и атмосфера вечера получилась вполне романтическая. В лёгком белом платье и в открытых босоножках на высоком каблуке Катюха напоминала Мерлин Монро. Новая причёска, красная помада… весь её образ был таким неожиданным, что она казалась киноактрисой, сошедшей с афиши старого кино. А ближе к полуночи, когда над её головой загорелся небольшой желтоватый фонарь, она и вовсе стала походить на инопланетянку.
Катя пила редко и пьянела быстро. Однако, мне всегда нравилось наблюдать за процессом её опьянения. По мере того, как пустела бутылка шампанского, взгляд её становился мягче, голос тише, движения медленнее. Обычно в такие моменты она становилась настолько нежной и женственной, что я невольно следил за каждым её жестом и не мог оторвать глаз. Тем не менее, я всегда знал, что это затишье перед бурей.
Пару лет назад она бросила курить. Но алкоголь неизменно вызывал у неё одно и то же непобедимое желание нарушать запреты. Я знал, что стоит ей выпить пару бокалов шампанского, и она непременно потребует сигарету. Потом ей захочется танцевать. А потом… потом могло случиться всё, что угодно!
Пьяная Катя могла бегать босиком по лужам, прыгать и смеяться, как ребёнок, или, как следует, встряхнув бутылку шампанского, устроить «Формулу -1» и обрызгать прохожих на мостовой, или, вдруг, прокатиться на велосипеде, который с присущей ей детской непосредственностью попросила у незнакомых мальчишек. Она могла стащить «сникерс» в супермаркете или, проходя мимо незнакомого мужика вырвать из его рук мороженое. Короче говоря, чопорная и надменная Екатерина Сергеевна после весьма скромного возлияния легко и просто превращалась в Катьку – оторву. Иногда её пьяные выходки заканчивались вполне анекдотично. Хотя пару раз случались даже травмы и дебоши. Но, что самое интересное – все её сумасшедшие выходки ей легко сходили с рук.
В общем, я сидел там, за столиком летнего кафе, с любопытством наблюдал за пьянеющей Мэрлин Монро, и ждал перевоплощения возлюбленной в Мэрлина Мэнсона.
Ждал – немного неподходящее слово, скорее, предвкушал. Потому что каждое Катькино пьяное вступление неизменно заканчивалось диким, безбашенным сексом.
Мне кажется, что некоторые правила она вообще придумала только за тем, чтобы когда-нибудь выпить и нарушить. И это касалось не только неординарных выходок и нравственных табу. Например, она никогда не была склонна к полноте, но при этом не ела ни мучного, ни сладкого. Но, как только её организм чувствовал первые пары алкоголя, она тут же съедала пару булочек и плитку шоколада, порой не гнушалась и полуночным «дошиком».
Но, в любом случае, я всегда знал, что, вдоволь нарезвившись и вернувшись домой, она с не меньшим энтузиазмом станет хулиганить в постели. И учитывая, что шампанское, как и всё остальное, она позволяла себе крайне редко, такими моментами я реально дорожил.
Внимание Катерины неожиданно привлекла бабулька, которая прохаживалась между столиками с корзиной цветов, уговаривая подвыпивших кавалеров «приобрести цветочек для дамы».
- Я хочу цветы! – шепнула Катюха, довольно сильно пнув меня под столом. Я подозвал старушку, выбрал самую крупную красную розу и протянул её Кате.
- Я хочу цветыыыы! – повторила она с раздражением.
- А это что?!
- А это цветок!
- Дайте три, пожалуйста, - попросил я старушку, протягивая купюру.
- Ты издеваешься?! – Катькины глаза сузились, её тон не предвещал ничего хорошего! – Три это букет! Я хочу цветы! Цветы это два!
Бабулька заметно заволновалась и посмотрела на неё с каким-то суеверным страхом:
- Плохая примета! – шепнула она мне, добавив к красной розе белую.
- Всё хорошо, - шепнул я в ответ и не взял сдачу.
Бутылка пустела, Катька потихоньку расслаблялась и становилась похожей на сонную кошку. Я не очень доверял её видимому спокойствию. И поэтому, когда она, сбросив под столом босоножку, начала тихонько поглаживать меня босой ногой, я приготовился к очередному приключению.
Катя изогнулась в спине, приблизилась к моему лицу, и в её глазах заблестели знакомые шальные искорки:
- Петрооов! – шепнула она, и я невольно напрягся.
- А?
- Пойдём купаться без трусов?!
Я не успел опомниться, как она схватила меня за руку и потащила вниз, к пляжу. Оставив босоножки под столом, она легко бежала впереди меня, на ходу снимая платье и всё остальное. Она, не задумываясь, швыряла на песок свои вещи, и в тусклом свете льющимся от фонарей сверху, легко угадывался её обнажённый несущийся к воде силуэт.
Я знал, что вода должна быть ещё холодной, но разве это могло меня остановить? Кое-как успев разуться, я бежал вслед за ней, пытаясь на ходу расстегнуть ремень и снять брюки. Но в какой-то момент ноги мои запутались в штанинах, и….
Короче, я сломал большой палец и, издав протяжный вой, рухнул на холодный песок. На секунду остановившись у самой реки, Катя обернулась, заметила моё поверженное тело, и без раздумий прыгнула в воду. Да… такая мелочь, как перелом, совершенно не заслуживала её внимания.
- Вечно ты всё портишь! – с досадой сказала она, натягивая на мокрое, озябшее тело тонкое шёлковое платье. Зубы её стучали от холода, но, кажется, это ничуть не лишило её удовольствия от ночного купания. Я снял с себя пиджак и набросил ей на плечи.
С трудом сумев обуться, я сходил в кафе, принёс ещё шампанского, забытые розы и пару одноразовых стаканчиков. Наступать на ногу было ужасно больно, и я заметно прихрамывал.
- Сломал? – спросила Катя, как обычно, не проявляя излишнего сочувствия.
- Чёрт его знает… - пожал я плечами. - Завтра разберёмся!
Мы сидели на берегу реки и смотрели на звёзды. И маленькая, слегка обглоданная, жёлтая луна, отражаясь в тёмном водяном зеркале, поминутно вздрагивала и морщилась. Казалось, что всем своим видом она пытается мне сказать: «Молчи, Петров! Пожалеешь!». Но я был пьян, и молчать не мог.
Музыка, доносившаяся из кафе, звучала здесь гораздо тише, и возвращаться наверх не хотелось. Я обнял Катю за плечи и прижал к себе, стараясь согреть:
- Давай поженимся, а? – сказал я, не в силах сдержать нахлынувший прилив нежности.
- Давай, не надо, а?! – рявкнула она в ответ. Потом зачем-то подняла розу, лежавшую на песке, понюхала и с остервенением откусила несколько лепестков.
- Что ты делаешь?
- Обоняние пробуждает аппетит! – заявила она и решительно поднялась на ноги.
Катя ещё мгновение посмотрела мне в глаза, затем сплюнула на песок недожёванные лепестки и, пошатываясь, зашагала в сторону кафе.
В общем, феерического окончания вечера на этот раз не случилось. Бурного секса тоже не было. Как в прочем и не бурного.
Проснувшись утром, я поправил здоровье бутылочкой холодного пивка, уныло вздрочнул и вышел в сеть, чтобы поведать другу – Натахе историю своих вчерашних злоключений. Конечно, это было не очень похоже на исповедь, но хоть что-то….
Наташка искренне не понимал моих метаний. Ей казалось, что моё очередное отвергнутое предложение было спровоцировано только уязвлённым самолюбием, слегка спрыснутым алкоголем. Прочитав мой краткий пересказ вчерашних событий, она была готова поспорить, что, как только я добьюсь Катиного согласия, то сразу же охладею и снова включу заднюю.
Спорить я не решился. Ибо и сам не был до конца уверен в собственной мотивации. Да, я был влюблён и счастлив. Да, я дважды делал предложение этой женщине. Но оба раза я делал это неосознанно, почти инстинктивно. Кстати, я делал это и в институте. Но тот раз не считается! Молодо – зелено, как говорится…
Сказать по правде, я и сейчас не думал о том, что должно произойти после её согласия. Я не мечтал о свадьбе, не думал о совместной старости, и меня по-прежнему раздражали женские трусы на полотенцесушителе. Может, мне просто казалось, что она ждёт от меня именно этих слов? Может, я просто хотел сказать ей что-то такое, чтобы она поняла, что у меня с ней всё серьёзно? Или…. Господи! Да, кому я вру? Я просто искренне верил в то, что моё предложение может осчастливить любую женщину на земле. Ну, и, соответственно, пытался сделать счастливой Катюху. Но счастья, свалившегося ей на голову в моём прекрасном обличии, она почему-то совершенно не оценила.
Это-то и бесило…
Наташка предположила, что Катя может просто бояться рутины, которая неизменно должна появиться сразу после медового месяца. Я рассказал ей о том, какой весёлой и безбашенной она бывает после шампанского, как любит дурачиться и нарушать правила. Наталья ненадолго задумалась и огласила очередной диагноз:
- Бытофобия!
- Что это? – спросил я, не сразу сумев прочитать это странное слово.
- Боязнь быта, - пояснила она. – Твоя Катя просто не хочет видеть тебя перед телевизором в растянутом трико. Ты для неё – отдушина, праздник. Зачем ей за тебя замуж? Чтобы спустя пару месяцев ты превратился в диванного зануду, который вечно требует борща, ворчит и забывает про годовщину свадьбы?
- Бред! - написал я и задумался.
На самом деле, картинка, нарисованная Наташкой, меня тоже не привлекала. Но на собственном опыте я знал, что рано или поздно всё так и случиться. Нет, я не видел ничего предосудительного в желании поваляться на диване и похлебать борща. Но мне почему-то верилось, что Катя – именно та женщина, с которой у меня, наконец-то, будет всё иначе. А ей, видимо, не верилось.
Что ж… выход был очевиден. Нужно было попробовать убедить её в обратном. Дать ей понять, что мы на одной волне. Что я тоже способен совершать маленькие глупости, дурачиться и радоваться жизни… что я не какой-то там тиранозавр комнатный!
В поисках подходящей идеи я перерыл весь интернет. Что-то придумать самостоятельно мне не удалось. А то, что получалось отыскать в сети, неизменно оказывалось либо банальным, либо невыполнимым, либо совершенно идиотским.
В конце концов, Наташка всё-таки нашла подходящий выход. Согласно её проекту, мне надлежало пригласить Катюху в гости и к назначенному часу затянуть дверной проём целлофановой плёнкой так, чтобы между дверью и целлофаном получилось пустое пространство, в которое нужно было аккуратно поместить пару десятков воздушных шариков. Смысл идеи заключался в том, чтобы, придя ко мне, Катя сама открыла дверь, из-за которой на неё полетят красивые, разноцветные, воздушные сердечки. По мнению Натальи, подобный сюрприз непременно должен был вызвать у неё щенячий восторг и необузданную радость. Что ж… по сравнению с другими вариантами, затея показалась мне несложной и вполне интересной.
И вот я, абсолютно нормальный взрослый мужик, никогда не помышлявший о подвигах и совершенно неспособный к романтическим этюдам, на полном серьёзе забаррикадировал входную дверь и, обложившись резиновыми изделиями, приступил к процессу их надувания.
Надо заметить, что шарики я купил никуда негодные! Некоторые из них оказались совершенно неспособными к растягиванию и, как я ни старался, надуть их у меня не получалось. Я был похож на пламенный насос! Или мотор? Как там у классика?
Своими сильными широкими ноздрями, я с шумом втягивал воздух и мощной струёй выдыхал его в шар. Я старался так, что мои глаза, в буквальном смысле слова, вылезали из орбит. Я кряхтел от усердия и обливался потом. Но всё это было бессмысленно. И, в конце концов, добрый десяток шаров пришлось забраковать и отложить в сторону. Несколько штук оказались снабжены дополнительной системой вентиляции и, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что они просто-напросто дырявые. В конечном итоге мне удалось надуть только четыре шарика, последний из которых лопнул, больно щёлкнув меня по носу, оставив во рту кусок сморщенной синей резины и красную полосу на переносице.
Но сдаваться я не собирался! Теперь для меня это было делом чести! Решительно содрав целлофан с дверного проёма, я отправился в магазин за новой упаковкой резинового безумства. Причём на этот раз я решил не повторять прежних ошибок и закупить арсенал в другом месте.
Однако, и этот бой мне суждено было проиграть с позором. Я вынужден был признать своё поражение обратиться за помощью к старику Гуглу.
Спасение пришло неожиданно и просто. Набрав в строке поиска: «Как надуть воздушный шар?», я немедленно получил ответ: «Заказ шаров с доставкой на дом». Посмеявшись над собственной ограниченностью, я немедленно сделал заказ.
И уже через полчаса курьер был на пороге. Забрав из его рук двадцать полноценных резиновых «сердечек», я снова завесил дверь плёнкой и, наконец, сложил туда злополучные шарики.
Катя должна была явиться с минуты на минуту, поэтому, не теряя времени, я принялся носиться по квартире, собирая обрывки скотча и бракованных шаров.
Внезапный телефонный звонок прервал моё благородное занятие:
- Ставь чайник! Я купила твой любимый «Захер»! – радостно сообщила Надюха.
«На хер?!» - хотел заорать я. Но вместо этого растерянно пробурчал:
- Привет! Я… я сейчас не дома.
- Не придуривайся! Я слышу тебя в прихожей! И у тебя свет горррррит! – Надюха была явно поддатая. Она смеялась так весело, как будто совершенно не понимала, что пришла не вовремя.
- Надь, я… не могу открыть. У меня замок сломан… Да! Замок! Замок сломался, понимаешь? Я слесаря жду, - я почти кричал. Я представил, что вот сейчас, в эту самую минуту, откроются двери лифта и, выйдя на площадку, Катя столкнётся с Надькой! С чёртовой сумасшедшей Надькой, решившей вдруг, ни с того ни с сего, накормить меня тортиком!
- Петроооов! - послышалось в трубке неожиданно печально. – Ты не один?
- Нет…да… не один. Прости! – выдохнул я, мысленно поблагодарив её за «сообразительность».
- Так бы и сказал. Мы давно не женаты, вообще-то… - тихо сказала она и повесила трубку.
На площадке послышался стук каблуков и звук уезжающего лифта. Ещё несколько минут я стоял в прихожей, растерянно рассматривал занавешенную дверь и мысленно клялся, что больше никогда в жизни не стану заниматься подобной ерундой!
Спустя какое-то время, двери лифта снова заскрипели. По началу, я даже немного испугался, что это снова Надежда. К счастью это была Катя.
Пока она открывала дверь, я с замиранием сердца стоял по ту сторону своей баррикады и предвкушал её радостный визг.
- Твою мать, Петров!... Что это за херня?! – заорала Катерина, пытаясь выбраться из свалившейся на неё целлофановой плёнки. – Петров! Ты идиот?!
С головы до ног укутанная серым целлофаном, Катя была похожа на памятник перед открытием. Она изо всех сил мотала головой, стараясь скинуть с себя шуршащий целлофановый покров, пинала разлетевшиеся шарики и, судя по потоку ругательств, раздающихся откуда-то из глубин кокона, была совершенно не в восторге.
С трудом поборов приступ идиотского смеха, я, наконец, помог ей освободиться. Торчащие дыбом, наэлектризованные волосы и широко раскрытые глаза, делали её похожей на домовёнка из старого мультика.
Невольно залюбовавшись, я даже не сразу заметил два огромных «ашановских» пакета в её руках. Спохватившись, я поставил их на пол и попытался её обнять.
- Иди к чёрту! – прошипела она и, вырвавшись из моих объятий, хлопнула дверью.
Она грохнула дверью так, что вздрогнули оконные стёкла, а в гостиной ещё несколько минут позвякивала люстра.
Я не стал её догонять. У меня не было сил на объяснения и выяснение отношений. Я сел на пол, посмотрел на оставленные Катей пакеты и с грустью признал, что романтические сюрпризы всё-таки не мой конёк.
Спустя несколько минут, Катя позвонила:
- Торт с площадки забери! Я не ем сладкого! – сказала она раздражённо. Видимо, она решила, что оставленный Надей «Захер» — это тоже часть моего неудачного сюрприза.
Я послушно убрал торт в холодильник, немного постоял у окна, посмотрел на город, утопающий в сумерках, потом достал из кармана телефон и набрал предпоследний вызов:
- Ты далеко ушла? Вернёшься?
- А надо? – спросила Надя.
- Необходимо! – решительно ответил я и повесил трубку.
Вот так я трахнул бывшую жену. Если у человека, действительно, есть какое-то шестое чувство, то у меня оно, кажется, есть. И это самое чувство довольно громко и отчётливо заявляло мне, что сделал я это зря!
Мало того, что я, кажется, всерьёз поссорился с Катей и сломал палец, так ещё и это…. Теперь Надюха, наверняка решит, что у нас с ней снова О Т Н О Ш Е Н И Я.
Бывшие женщины – поразительный народ! Иногда мне кажется, что прошлое – это их единственный кайф. Копаясь в своих воспоминаниях, они почему-то получают так много удовольствия, что почти не замечают радостей настоящего. И стоит только неосторожно добавить лишний смайл в ответ на пьяное сообщение бывшей, так она тут же схватит дефибриллятор и с остервенением примется реанимировать труп давно разложившейся любви.
Наверное, бывают и другие бывшие. Такие, которые становятся бывшими сразу и навсегда. Но мне почему-то так ещё не разу не везло.