Вот честное слово, я долго терпел. Относительно спокойно пережил мутную волну многочисленных негативных репортажей про отечественную медицину. С несколько большим волнением – девятый вал телесюжетов, посвященных ковиду – хотя мне много чего хотелось по этому поводу высказать. Но последней каплей послужило форменное цунами, вызванное недолгой госпитализацией господина блогера Н. в обычную омскую больницу. Вершиной фотосюжетов явился сделанный его коллегами-блогерами снимок больничного унитаза в приемном отделении, представлявшего собой дырку в полу, скупо обрамленную проржавевшим металлический ободком с остатками эмали. Так себе конструкция для XXI века, конечно, но и контингент, им пользующийся, к особым изыскам чаще всего не привык. Снимку этому все друзья блогера ужасались, негодовали и всячески заламывали руки. А одна известная Б. даже высказалась, что, если дело так пойдет в стране, она «иммигрирует». Именно так и написала, только еще с грамматическими ошибками. В общем, горе у нее в голове.
Не буду в этот раз (а может быть, и никогда не примусь) обсуждать качество и продолжительность лечения пациентов, а хочу поговорить о «материальной базе» больниц.
Я не стал копаться в интернете, чтобы с точностью до минуты уточнить, когда в мире появилась, так сказать, Больница Номер 1, и как она выглядела. Да, наверное, и нет такой информации. В древние времена идея концентрировать заболевших граждан в каком-то отдельном помещении просто не возникала. Страдающих каким-нибудь недугом врач навещал на дому: лиц побогаче – «хороший доктор», Гиппократ какой-нибудь или там Гален, а бедных – тогдашний аналог участкового терапевта. Ну, или шаман. Это касаемо «царицы медицины» - терапии. Две другие крупные нынешние врачебные дисциплины – акушерство и хирургия – к медицине тогда не относились. Акушерством ведали повивальные бабки и прочие знахарки, а мелкие операции и удаление зубов проводили цирюльники (они же – брадобреи). Ну а что – бритва есть, крови не боится…
Пожалуй, первыми настоящими стационарами стали инфекционные больницы и военные госпиталя. Потребность в подобных заведениях была схожей – массовое появление больных с однотипной патологией; как сказал великий хирург Н.И. Пирогов: «Война – это травматическая эпидемия». И не менее чем слово «госпиталь», были известны среди людей понятия «холерные бараки» и «лепрозорий». Побудительные причины транспортировки, правда, были разные: раненых везли туда, где есть хирурги, а «заразных» больных – в места подальше от здоровых людей. Не то, чтобы 2-3 века назад в подобных бараках захворавших лечили, но, по крайней мере, изолировали от напуганного признаками начинающегося мора общества и обеспечивали какой-никакой уход. Альтернативой было изгнание бедолаги из населенного пункта, обычно сопровождавшееся побиванием камнями.
Ах да, еще от считавшихся здоровыми граждан изолировали буйных психически больных. Таких людей в те времена не выводили в протестные пикеты и не просили участвовать в телевизионных шоу, а массово запирали в больших помещениях с зарешеченными окнами, куда через маленькое окошечко в двери подавали еду-питье, а также вели наблюдение – «чисто с целью поржать». Еще и экскурсии водили, чтобы публика повеселилась. И даже неприятные картины с сюжетами из жизни постояльцев художники писали, не хуже нынешних блогеров. Недаром название крупнейшей лондонской психиатрической лечебницы – «Бедлам» – стало названием нарицательным. Лечебница в данном контексте – вовсе не от слова «лечить», к сожалению. Умерший в подобном заведении в самом конце XIX века писатель Мопассан удостоился такого последнего эпитета: «Господин Мопассан превратился в животное» (не то он сам это сказал в минуту просветления, не то произнес кто-то из его друзей).
Лечить, конечно, пробовали, но вершиной терапевтического искусства были смирительная рубашка и влажные обертывания. Несмотря на то, что последний термин звучит ласково и даже несколько эротично, это просто завертывание в очень мокрую и холодную простыню. Форменную же революцию в деле лечения сограждан, скорбных разумом, произвело открытие успокаивающего действия брома. Количество буйных пациентов сразу значительно уменьшилось. По слухам, солдатам-срочникам до сих пор добавляют в пищу бром, чтобы в увольнительных они спокойнее реагировали на всё, что шевелится.
В конце XIX – начале ХХ века, с совершенствованием медицинской науки, стали возникать и больницы, в которых людей именно лечили. Представляли собой они большие помещения, сплошь заставленные кроватями (отсюда, наверное, и понятие – «лечь в больницу»), с «удобствами» во дворе. Ничего не напоминает? Да-да-да, именно так выглядят многие нынешние сельские больницы, а иногда и ЦРБ. Постепенно материальная база совершенствовалась, появились больничные палаты на 6-8 человек (ну, то есть по проекту 6, а втискивают 8), и туалет перекочевал под крышу здания, в конец коридора, один на всех (с учетом гендерного состава чаще, конечно, два туалета). Всё! Конец эволюции! Новые больницы во многих экономных странах строятся по давно устаревшим проектам, а современные томографы и коммуникации в них потом втискивают, разрушая стены и перегородки. Двухместные палаты в этих больницах проходят по категории «люкс», а если в палате еще есть и свой туалет, то пребывание в ней норовят продавать страждущим за деньги. Конечно, в палатах появились электрические розетки и умывальники, но это минимальный комфорт. А в XXI веке хотелось бы большего… Чтобы в больничной палате можно было бы не только лечь, но и сесть, и это я не только про унитаз. Не помешало бы мягкое кресло.
Оно конечно, сантехническая грамотность публики в среднем не слишком велика. В нашем городе в начале 70-х годов ХХ века построили большую красивую областную больницу – стало быть, преимущественно для сельского населения. И белых фаянсовых унитазов понаставили. И сразу устали их чинить, потому что постояльцы забивали их всем, что только в голову приходило – ну а что, если дома в выгребную яму это прекрасно помещалось, то и унитаз должен это глотать, не поморщившись. Часть сантехники потом вынужденно заменили конструкциями в виде несколько облагороженной дырки в полу (фотография одной из них тесно ассоциируется у меня теперь с блогером Н. и его друзьями)
Конечно, есть еще Европа. И Северная Америка. И еще, наверное, много каких богатых мест есть, включая столицу нашей Родины. И там строят новые больницы по специальным современным проектам, сплошь с отдельными палатами на 1-2 персоны, с сантехникой и душевыми кабинами, интернетом и мягкими креслами. И это правильно, потому что в наше время (да и в любое время, между прочим), человек в больнице должен иметь тот же уровень комфорта, что и дома, и даже больший – лечебно-охранительный режим, как-никак. Стены помогают, ага.
К сожалению, планета наша не так уж и велика, и места для больниц на ней мало. В том смысле, что если на каждого пациента в стационаре будет приходиться столько жилой площади, сколько сейчас отводится на четырёх, то количество больничных коек резко сократится (хотя число больничных унитазов, кресел и холодильников увеличится). А строить побольше подобных «пятизвездочных» стационаров – дело накладное. Да еще в них медицинский персонал надо принять на работу, а это тоже расходы. Проще ужесточить показания к плановой госпитализации, уменьшив тем самым на бумаге количество нуждающихся, и всё будет прекрасно. До тех пор, пока не случится по какой-нибудь причине большой наплыв тяжелых больных, которых непременно надо госпитализировать.
В общем-то, решение такой проблемы всегда было очень простым. В любой больнице в закромах есть запас кушеток, кроватей и прочих горизонтальных плоскостей. Их срочно ставят в коридоры, и количество койко-мест возрастает раза в полтора. Как таковое, временное пребывание больного в коридоре трагедией не является. Лекарства одинаково хорошо действуют по любую сторону двери в палату, а врачи и медсёстры видят такого пациента даже чаще, чем других. Постоянный внеплановый обход, так сказать. Конечно, в коридоре не так удобно наносить макияж или переодеваться к званому ужину, но для того, кто госпитализирован по срочным показаниям, подобные изыски, как правило, второстепенны. В конце концов, есть в больницах ширмы.
Но тут вступает в бой очередной блогер. Фотографировать теперь можно с любого гаджета, чем любители прославиться охотно пользуются. Они выставляют в сеть фото пациента на кушетке в коридоре, или очередь из пострадавших в травмпункте, или спящего на полу в приемном отделении зашедшего туда погреться пьяного, и тут же публикуют это с подписью: «До чего страну довели!» и «Убийцы в белых халатах».
Почему-то медицинская администрация всего этого страсть как боится. И тут же начинают наказывать невиновных и награждать непричастных, как у нас заведено. Поэтому удивительна реакция властей на повергший в печаль всю «прогрессивную общественность» снимок туалета, мимо которого стремительно провезли в реанимацию тяжело заболевшего блогера Н. Ответ был правдив и лаконичен: «Дойдет очередь до ремонта этого помещения – починим».
Так что есть надежда, что научатся руководители медицины всех рангов не бояться сфотографированной блогером койки в больничном коридоре или унитаза не той системы, к которому привыкла культурная блогерская попа. И у врачей будет больше времени для того, чтобы лечить, а не писать бесконечные объяснительные.
Август 2020