...
как на броне
в тот миг
когда застигнутые тишиной
границы смерти - жизни
дрожали нервно, ожидая рядышком сидя
у огнемётов пары, ящика тротила
у борта БМП
...
Но этот взрыв звучал не нам
рыча оскалом боли
крутившегося командира
на земле он словно в шмеля превращался
и часовой был
на башне у плеча
стрелком был поначалу
Его же боль стонала молча
тот же кто сгорел
механиком водителем обрубком плоти,
зажатой ноги бронебойной плиты
толстой
замер
дым
на мгновение
звёздною пылью
мгновений
мерцания вечности
словно Мамы молитва спасла её сына
словно тетрадный листочек с бабушкиной молитвой
присланной накануне утром
в честь дня рождения словно второго
так это было
почти и не так,
глядя куда-то с нежной тоскою
видел я сон в тишине
сердцем ребёнка
в утробе сперва это было
словно сон обагрил
словно облако
страха
не наяву не во сне
в воспоминаниях пережитого
о былом
нашумевшем
словно звуком волчка
словно мины ожидание
взрыва от миномёта
как громко?
как долго?
знаешь?
Странно было сразу же после пытаться понять почему не страшно ... и тогда я увидел Солнце в жарком чистом мареве Неба прямо над голой моей головою ли, душою ли, духом? ...
И этот шёпот: "Больше с тобою ничего не произойдёт" ...
Именно так я произнёс в какой то отстранённой задумчивости вдруг себе под нос
Почему?
больше не с чем происходить и негде?
ты нигде ... глядя на эту вот ногу погибшего водителя БМП-2, которую отпиливают косметическим ножичком, что бы обгоревшее тело, ногу которого заклинило смявшейся плитой бронированного металла отправить мамочке, попрощаться с Грузом-300.
И что-то такое я ... понял? почувствовал? или как это назвать? этот "шёпот" был слышен или я так подумал, зачем, почему, отчего да и Где?
Солнце ...
Солнце - и это есть всего лишь комок, нет скорее комочек сжавшейся плазмы, сгустившейся чуть ранее нас (примерно на 4.5 - 6 млрд лет тому назад).
Сжавшейся подобно тому, как сжимается чистая воля и тело? Как Воля Всевышнего?
Солнца Плазма которого произрастание фотосинтезом на Земле лишь малый малый комочек в этом Без Дна Миро Здании?
В Доме Отца Много комнат, учил Иисус Христос.
Сны о войне моя мама начала видеть вдруг именно тогда, когда я только только появился, зародившись у неё в животе. В этих снах она воевала в какой то странной военной форме и видела кое-какие детали, которые я через 21 год совершенно чётко опознал, расспрашивая её про те самые сны, в которых она воевала.
Мамочка, мама, как же мне жалко тебя сейчас, представляя, как ты каждый день в те дни раз за разом вставала на колени и, вытирая слёзы, начинала молиться. Молиться обо мне, с ужасом думая, а не она ли сама послала меня на эту войну, которую она начала видеть ещё только только будучи беременной мною. Нет мамочка, ты здесь совершенно ни причём, наверное это я сам в своих снах не родившегося младенца стал бросать любопытные взгляды на Путь, которым мне предстояло идти в дальнейшем. А ты молилась лишь о прощении мне моих же грехов, слабостей и глупостей, которые я всё ещё продолжаю пытаться искоренить из себя.Ты молилась лишь о о моих грехах, это я теперь всё более глубоко понимаю, смывая с души глупости свои и слабости, которые некогда заставляли идти в горной лощине и думать, чувствами своими проклиная Мать свою, видите ли только за то, что она меня родила. Идти и думать: Мама зачем же ты меня родила, неужели вот для таких вот мук? Идти всё дальше и дальше в головном разведдозоре, иногда озираясь по сторонам, глядя на таких же как я пацанов в марлевых маскхалатах, упакованных в бронежилеты и БВД («боевые выкладки десанта»), обвешанных орудиями смерти и боеприпасами к ним. Добавляя к своим мыслям ещё один вопрос про своих друзей: А вас для чего родили, тоже только для этого вот?
Думать из последних сил, мечтая только о том, что бы как можно наступила скорая лёгкая смерть, потому как терпеть жажду и усталость и многие иные муки порою было слишком слишком сложно. Смерть иногда кажется таким легким и простым избавлением от некоторых проблем нашей жизни, не так ли? Вот и я тогда поддавался глупой и слабой мысли о смерти, как об избавлении меня от этой непростой жизни, которую я выбирал сам, получается, начиная ещё со времени, когда тихо и мирно пил себе и пил пуповиной кровь своей матери у неё в животе?
Да и потом, примериваясь раз за разом, выигрывая очередные соревнования по прыжкам в высоту, которые я так зверски любил, пропадая с утра до вечера в спортзале, то к разным другим развлечениям, которые выбирал для себя в поиске приключений и новизны ощущений, начиная с раннего детства.
А потом, как то раз восходил ранним утром в межгорной долине на очередную свою высоту и риторически вопрошал в уме сам себя: мама зачем же ты меня родила? Вопрошал и оглядывался на своих боевых товарищей, которые точно также как я, стиснув зубы и из последних сил волоча свои ноги, умирая от жажды и слабости подгибающихся ног, продолжали делать, несмотря на смертельную усталость, шаг за шагом свой следующий шаг в долине Аргу. Потом дошли до заставы, сняли её и пошли, точнее сперва поехали на броне вниз обратно. Потом был взрыв и моё же удивление? Кажется я всё ещё жив? И недоумение, странно, почему нет ни страха, ни чего то иного? А потом я просто поднял голову к небу и вдруг увидел Солнце. Яркое яркое солнце, спокойно взирающее на меня со своей высоты. Солнце видящее всех своих детей и на нашей Земле и, может на землях иных. Ведь именно солнечный свет лежит в основании реакции фотосинтеза - превращения лучистой энергии Солнца в зелёную биомассу, передаваясь всё дальше и дальше по живой пищевой цепи Единства превращений лучистой энергии Солнца во всех органических телах на планете Земля, ну или почти всех, может быть, за исключением экобиоцинозов донных черных курильщиков у жерл глубоководных вулканов на дне Мирового Океана. Солнце, оплодотворяющее воды земные, вот и вся суть жизни, если описать её кратко?
Вот и мы все, люди, в конечном итоге, лишь превращенный солнечный свет, впитываемый планетой Земля, весёлыми солнечными зайчиками прыгающие по её поверхности?
Весёлый солнечный зайчик - прыгун в высоту, наверное итак можно было назвать и меня в те беззаботные дни, когда я выходил и выигрывал свои очередные соревнования, обожая встать на изготовку, потрясти кистями рук, мышцами ног, прицелиться, быстро разбежаться и прыгнуть вверх, по пологой дуге обогнуть планку на стойках и спокойно приземлиться на упругий батут, спокойно и радостно, если взял свою поставленную очередную высоту. Вот и допрыгался, зайчик, а теперь идешь и стонешь в самом себе, мама, мамочка, зачем ты меня родила? Ты ведь сам допрыгал в эту долину, выбирая всё новые и новые приключения на свою голову? Что же теперь стонешь то?
Может об этом подумало Солнце, взирая со своих вершин на меня, глядящего снизу вверх с Земли на Солнце? Улыбаясь моему недоуменному спокойствию, с каким я разглядывал обугленное и обгоревшее местами тело механика водителя позади нас ехавшей БМП, которое так и не вырвалось из люка брони, не взлетело вверх, а распласталось на ребристом большом переднем люке, прикрывающем сверху дизельный двигатель, потому что внутри толстая бронированная плита изогнулась настолько сильно, что намертво стальным капканом зажало его ногу. Нам нужно было срочно достать его тело и убраться отсюда подобру поздорову, увезя его тело для отправки в цинковом гробу домой, для его матери. Поэтому быстро достав маленький косметический ножик из кармана, это ногу стали отпиливать, чтобы оставить её тут, увезя с собою остальное оставшееся тело этого сына Солнца, взиравшего сверху вниз, освещая Землю. Глядя на все эти последствия того взрыва, слушая звериный вой волчком кружившегося на земле от боли, контуженного командира экипажа, я понимал, что это странно. На этом месте должна была оказаться наша первая БМП, а не вторая.
Внутри было какое то странное чувство недоумения, что ли? Я не мог понять простую вещь: Что же ты чувствуешь сейчас? Никаких чувств особых. И вот именно в этот момент посмотрев на Солнце я произнес сам себе или услышал где то внутри самого себя простые слова: Ну всё, больше с тобою ничего никогда не произойдёт. В этих словах было два смысла, как я понял впоследствии. Первый из них надежда, а второй ужасная тоска по чему то неведомому, которая всё гложет и гложет меня в условиях, если больше ничего не происходит.
Странно это, буквально час тому назад или чуть больше я поднимался на эту вершину и мечтал только об одном, скорее бы уж сдохнуть, проклиная мать свою глупой мыслью –вопросом: зачем ты меня родила? Но именно она, вероятно, и в тот самый момент, всё также привычно стояла на коленях и плакала, седела и плакала, вымаливая меня для жизни, так и не отпустив туда, куда мне вдруг так сильно хотелось не раз и не два. И тогда, когда я решал эту дилемму, держа в руках наступательную гранату с радиусом поражения 200 метров, потягивая её за кольцо и размышляя: рвануть или не рвануть? Мгновение позже я вдруг понял, нет! Нельзя! Вспомнив вереницу лиц: мама, бабушка, папа, дедушка и поняв, как же им станет тоскливо после этого жить на Земле без меня, день за днём возвращаясь ко мне в своих воспоминаниях? Нет, принести им страдание - это малодушие!
Интересно, те самые сны о моей войне, ещё в утробе моей матери, в которых то ли она, то ли я сам уже в те дни своей не родившейся даже пока ещё жизни, воевал, это воспоминания о будущем или обстоятельное планирование нерождённым младенцем своей дальнейшей судьбы?
Мною ли?
Кто же тогда я?
Да и ты?
Отражение?
Светом света?
Непрерывно льющийся свет?