Потоп
Добро и зло не из одного ли источника? Бог и мир - игра Сновидца, поиск Своего скелета в шкафу вечности. Левый ум сжимается, правый - расширяется, первый отсекает лишнее, а второй - прирастает к Целому. Вместе они составляют разум, их раскол формирует мысль. Левый уменьшает, делает всё яснее и строже, правый расширяет, делает всё туманнее и мягче.
Чтобы не утонуть в образах правого, левый строит ковчег «Рассудок», он дисциплинирует себя, становится жёстким к миру восприятий, клеймит их именами, заковывает в цепи понятий и ведёт на корабль спасения. Но левый, за годы строительства, настолько увлёкся сохранением парных смыслов, что наводнил ими сам ковчег. Теперь потоп уже в корабле спасения, левый барахтается в его трюме, в море понятий.
Память затоплена информацией, ученик - ученичеством, учитель - эгом. Правому ничего не остаётся, как застыть в ожидании, пока логический нарыв левого не прорвёт сам себя в тишине уединения, бытия с самим собой. Пока левый не поймёт, что нет нужды строить ковчег, что мы всегда на борту «Я», что только нерукотворный корабль может спасти от ничто. Ни к чему левому спорить с правым, что-то доказывать ему, принимать чувство за врага мысли, лучше слышать капитана Бдителя, быть одной командой - разумом.
Лучше левому быть в правом, как рыба в воде, а правому - не болотом, но океаном. Левый боится трясины, вот и застыл на кочке эго, на острове для одной ноги, стоит, качаясь во все стороны, принимая шатание за движение. Но, на самом деле, он укачался на корабле сознания, боится смотреть в воду, она для него, словно голубые глаза смерти, однако вода не только бездна, но и зеркало. Абсолют не только Бог, но и мир.
Увидеть Себя в зеркале сознания, стать мигом, песчинками в песочных часах вечности, пульсирующим перевёртышем Самого Себя! Это ни чудо ли, в которое стоит верить на фоне бесконечных сомнений? Как отрезанная рука, Бог чешется в сознании каждой песчинки. Сновидец знает, что Он во сне, в какой-то части Себя, но проснуться не может, ибо в Нём, как в переливающемся всеми красками пузыре, лишь пустота, лишь идеи новых отражений.
А может быть сон не пузырь, а капля, равная океану, океан, равный Абсолюту, всем Его кажущимся частям? Лопаются лишь идеи, лишь миры, а Я Сновидца всегда на месте Своём, всегда готово сменить грим пред зеркалом вечности, бросить кости судьбы или толкнуть рулетку случая. Может ли Я Сновидца оставить грим и пробудиться? Но, что Оно увидит на голом лице Пустоты? Может Оно не увидит, а почувствует? Но чувство это движение, раскол на ощущаемое и свидетеля. Или никогда никакого раскола не было, а были только иллюзии мира или Бога? Сновидец, при невозможности выйти из комы, желает увидеть сон о самом Сновидце.
Бездна возомнила себя Богом. А что остаётся Ничто, как ни стать Нечто? Что остаётся для неохватного Я, как ни разбить зеркало вечности на мириады я, на осколки Сознания, превратить пустое зеркало в причудливый калейдоскоп? Бездна вечно вращается и дышит, она сама не понимает, как становится Богом и миром, она растёт и поедает сама себя, умирает и воскресает в своих снах, борется с собой и побеждает, рубит свои тут же отрастающие головы и жалит себя тоской по самой себе. Она гоняется за собственным хвостом.
Мы - глаза бездны, ставшие её ранами. Ей больно быть и страшно не быть, но нет ни того, ни другого. Когда она есть, нет ничего, когда её нет - всё возможно, бездна полна собой. Она себе же объект и субъект, мир и Бог, маска и актёр. Бездна не может покончить с собой, ибо невозможно повеситься на петле бесконечности, как невозможно проглотить себя и умереть с голоду. Она приговорила себя к вечной жизни, но это не мешает ей, умирать и рождаться, созидать и верить в собственное исправление.
Бездне остаётся весело наблюдать за левым и правым, плавающими в море догадок и сомнений, как они бросают друг другу вызов, как первый устремляется по прямой к цели, а второй плавает кругами пребывания, как один соответствует линии времени, а другой - кольцу вечности и вместе формируют спираль, сжимающийся и расширяющийся вихрь, засасывающий и выбрасывающий круговорот, пульсирующую бездну идей. Они - пульс Сновидца, агенты Его вечного возрождения.
Как осознавать себя бездне, если не быть зеркалом и чем-то охватно отражаемым, если не мыслить, не разделять океан восприятия на чувства? Наблюдателя порождает время, поток конечных форм, неизбежный горизонт. Без рая и ада чувств, без очертания идей бездна теряет себя и внутреннее царство снов, своё бытие для себя. Бездна называет себя то мужским, то женским именем: Абсолютом и Пустотой, пытается вцепиться в себя логикой, охватить образами, но этим заводит лишь тяни-толкай мышления, двигатель иллюзий.
Сновидец через сны знает, что Он есть, но не будь ощупывания Себя сновидениями, актёрских фантазий, не было бы и Сновидца. Его отсутствующее присутствие исчезло бы вместе с иллюзиями, с догадками, что Он есть и будет всегда, ведь вечность, проявляющая себя, как время, может быть только бесконечностью. Ему не грозит быть навсегда ничто, небытие - всего лишь обратная сторона снов, покой, являющийся основой движения, безвременная пауза между потопами идей о Себе.
От чего или кого спасаться Сновидцу, от Своих снов, от Самого Себя, от бездны в Себе, от уставших героев собственных сновидений? Ему понятно, что сны только часть, Он жаждет всего Себя, Его алчность не знает предела, всё или ничего. Но даже стремление к ничто, к благу абсолютной тишины, желание глубочайшего счастья со знаком минус - Его утробные переживания зачаточного бытия в Себе, жизнь на грани снов и ничто.