Рассказ.
Эпиграф
Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша.
И не страшно, когда чёрный хлеб.
Страшно, когда чёрная душа...
Сергей Митрофанов, седой ухоженный мужчина, в дорогом спортивном костюме и футболке с сиреневой надписью на груди на французском языке "НИ О ЧЁМ НЕ ЖАЛЕЮ". Полных пятидесяти пяти лет, по прозвищу Луарвик (прозвище он выбрал сам, ещё с юности взяв себе имя одного из героев его любимой книги братьев Стругацких "Отель "У погибшего альпиниста") стоял в задумчивости у ярко красной оградительной полосы на самом краю перрона станции подземки. Он с пристальной задумчивостью смотрел вниз, за край, и о чём-то несколько отстранёно думал.
За любым краем всегда провал. Но ведь, и провалы за краями бывают разные. Вонючие мусорные отвалы, сырые, осыпающиеся под дождями лесные овраги, заброшенные кем-то рукотворные бетонные ямы или просто булькающая от безделья лесная болотная жижа. Или однажды просевшая под тяжестью надгробного камня старая могила.
Но здесь, в метро, в выстроенном людьми и машинами подземелье, хотя обычно многолюдно и слишком шумно, зато всегда идеально чисто. Не слишком назойливый запах креозотовой пропитки от аккуратно и крепко уложенных тяжёлых чёрных шпал.
Уложены были эти шпалы и, наверное, уже давным-давно сами позабыли, что все они когда-то родились из родительских семян, выросли в лесах под ласковым солнцем в большие взрослые деревья. Год за годом росли и крепли. В тепле и не при электрическом, а при естественном освещении. Встречали восходы и закаты. Шуршали зеленеющими каждую весну молодыми листочками, подыгрывая в своих детских танцах играм хозяев-ветров. Впитывали летнюю утреннюю росу и затем укрывались первым зимним снегом. Опадали, пожелтев, отдыхая от летней жары. А новыми вёснами вновь освежались живительными каплями дождя. Но теперь по решению людей уложены под землю, чтобы держать стройные полосы металлических рельс.
Абсолютно гладкое, до зеркально-синеватого блеска выбритое колёсами, полотно рельс, сегодня показалось каким-то особенно привлекательным, даже вызвало странную нежную решимость и теплоту любовного внимания. Конечно для прыжка. Единственного и окончательного.
***
С самого утра сегодня Сергею многое казалось нереальным. А, может быть, оно так и было. Кто может знать, что реально, а что грезится? Только какой-нибудь внешний режиссёр общего для всех представления. Всегда невидимый, молчаливый и справедливый, даже по меркам обычных суетливых людей.
Луарвик всегда был трезв, физически крепок и здоров. Откуда же эти раздумья о прыжке под поезд метро? Неужели они иногда, хоть изредка, но посещают всех?
- Какие красивые рельсы, такие ровные! Такие терпеливые. Столько раз за сутки по ним прокатывают вагоны, полные озабоченных людей. У рельс своя жизнь, металлическая. - Размышлял мужчина, всматриваясь в безупречность и чистоту железного пути. - Кто-то за всем этим следит. И прибирается очень тщательно. Убирает мусор, бумажки, конфетные обёртки, выплюнутые комочки жевательных резинок и прочую человеческую дрянь. И вот вам - чистота, порядок, блеск и безопасность перевозок.
В вагонах передвигаются люди. А рельсы терпят стук и скрежет чугунных колёс. Но тушки людей более временные, чем сталь железного пути. Поэтому, скорей всего, рельсы переживут всех этих суетящихся и спешащих в толпе людей.
- Какие странные мысли порой забредают в голову. - Вдруг очнулся человек по прозвищу Луарвик. - И весь день сегодня такой странный. Пока спускался сюда вниз по эскалатору почему-то почувствовал себя великаном. Демонизм какой-то. Паранойя, шизофрения или чёрт знает, что ещё...
Пока Сергей двигался по городу из квартиры друга к станции метро, почти все окружающие его люди, казались мертвецами. Двигающимися мертвецами с бьющимися сердцами. Именно не биороботами. А мертвецами. Людьми, которые когда-то давно умерли, но не знают об этом. Им никто не сказал об этом. И они продолжают двигаться, разговаривать, курить, дышать, жевать беляши. Продолжают жить и думать,что они живы...
***
По сравнению с твёрдостью металла тело мягко и податливо, как согретый в руках ребёнка пластилин. Дождаться подхода поезда, глубоко выдохнуть и прыгнуть на рельсы. Недолгий, чуть слышный в шуме прибывающего состава хруст ломающихся костей, рвущиеся мышцы и связки. И ничего не жаль. Тишина, покой, небытиё...
На ум Митрофанову внезапно пришли почти забытые ещё со школьной поры строки Есенина. Когда бывало погановастенько на душе, как, например, сегодня, эти восемь строчек умудрялись слегка успокоить расшалившийся ум и даже помогали не натворить разных глупостей сгоряча.
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
С. Есенин ‹1925›
Конечно, глупо бросаться, пребывая почти в здравом рассудке, под колёса поезда, как истеричная морфинистка Каренина из известного всему миру романа Толстого. А разве жить, подчиняясь каждодневной бредовой реальности, не глупей?
Луарвик отвёл взгляд с зеркальной поверхности рельс, краем глаз ухватив из тёмного тоннеля блики света прожектора приближающегося к станции поезда. Он огляделся, словно решив в последний раз посмотреть на людей. Которые ещё не знают, что все они уже давно мертвецы. Такие же не живые, как и он.
Ни улыбок, ни глаз, ни эмоций. Ничего. Совсем ничего не видно через окуляры противогазов. Вокруг лишь одни движущиеся или стоящие фигуры. У которых нет лиц. Одинаковые и обязательные для всех резиновые мешки на головах, со шлангами-хоботами(старого образца) или с банкой фильтра-воздухозаборника (нового образца).
Не понять кто улыбается, кто куда смотрит, а кто просто дремлет в ожидании посадки в электричку.
К времени человеческих намордников все уже давно успели привыкнуть. Карантин тянется не первый год. За неношение перчаток и противогазов сначала штраф, затем принудительный привод в полицейский участок для составления протокола о неповиновении властям, потом обязательный арест и коллективная лагерная изоляция.
Поэтому не носить противогаз и перчатки стало себе дороже. Если сказать точнее, совсем невозможно. В метро, в любой транспорт, в магазины, в офисы и на работу без них всё равно не впустит охрана. Выхода всего два. Либо сидеть впроголодь дома, либо привыкать всем миром к вынужденным мерам безопасности.
***
Поезд уже высунул морду из тоннеля, собираясь подходить к границе станции. И вдруг в памяти Сергея молнией пронёсся неприятный разговор со старым другом, который позвонил ему сегодня ранним утром.
Они, несколько старых друзей, ежегодно в разгаре лета на пяти своих авто выбирались на природу. Вместе с жёнами, с повзрослевшими детьми. Кое-кто из них даже брал с собой в отпуск на несколько дней внуков. Запасались провизией, палатками, удочками для рыбалки и выезжали ранним утром по ещё спящему городу куда-нибудь, где есть река или озеро. Нет посторонних глаз, а главное нет властей и полиции.
Конечно никакие идиотские противогазы и защитные перчатки там не нужны. Если скрыться подальше от "благ" цивилизации, то риск встретиться с санитарным патрулём минимален.
Разводи себе костерок, ставь палатки, купайся, лови рыбку, общайся с друзьями, одним словом - отдыхай.
Луарвик уже лет десять жил один, что-то никак не складывалась его семейная жизнь. Но вот недавно внезапно повезло. Полгода назад познакомился с женщиной. Моложе его лет на десять. С виду мила, по разговору не глупа. Чем не пара в его зрелые годы. У Анастасии (так звали новую знакомую) дети уже выросли и жили отдельно. По её рассказам она была также одинока и свободна, как и Сергей. Ну просто - судьба делала ему подарок. Похоже, и Митрофанов приглянулся Насте. У обоих пара недель отпуска. Медовые деньки.
Решили поехать вместе в машине Сергея. Без преувеличения он был в предвкушении счастья.
***
Отдохнули на славу. Накупались, каждый вечер разговоры у костра, уха. Днём снимались с места и перебирались на новый живописный участок. И погода не подвела. И кампания приятная, давно все друг друга знают. Хорошо, душевно, как одна большая дружная семья.
Вернувшись в город через десять дней, Сергей сразу же предложил Насте жить вместе.
- Тебе ведь было хорошо со мной? Так давай больше не расставаться. - Коротко и без лишних формальностей предложил он своей избраннице.
- Серёжа, мне нужно подумать. - Так же коротко ответила Анастасия. - Но почему то я уже почти уверена, что мы с тобой будем вместе. Несколько дней мне нужно собраться, предупредить детей, а затем решим, как нам жить дальше.
Сергею этот ответ показался вполне разумным. Ведь не дети уже. Зрелые люди решают устроить совместное быт. Торопиться в таком серьёзном вопросе действительно смысла нет. Десять лет жил один. Несколько дней потерпеть можно. На том и порешили.
***
А сегодня утром этот проклятый звонок товарища... После которого рухнуло всё. Надежды, мечты, планы.
Поезд приближается, куклы в противогазах готовятся к посадке... А к чему готовлюсь я? - Луарвик снова опустил взгляд на зеркальный блеск рельс.
Звонок Ромы Хондера застал Луарвика за утренним кофе.
- Привет, старик! Не разбудил? - Обычно Роман не звонил в такую рань.
- Привет. Завтракаю. Что-нибудь случилось? - Кратко спросил Сергей, удивлённый ранним звонком друга.
- Да, как тебе сказать... Даже не уверен, стоило ли мне тревожить тебя. Но вроде, не пустяк.
- Давай уже, не томи. Выкладывай...
- Помнишь на Алтае вечер после дождя? Мы тогда ещё пошли с мужиками к дальнему оврагу поискать сухой валежник для костра.
- Помню, недавно ведь было.
- Тебя не удивило, что твоя Настя не с женщинами у палаток осталась, а увязалась с нами в лес?
- Да как-то не особо удивился. Ну, пошла и пошла. Подумал тогда, пусть прогуляется перед сном. Не одна же она вечером в лес пошла, а с компанией друзей. Чего же тут странного, Рома?
- Ну, в общем, дело такое, старик. Когда все в овраг за дровами спустились и разбрелись, твоя Настя ко мне подошла. Никого в тот момент рядом не было.
- И что?! Ну, чего ты тянешь, Роман?! - Сергей почувствовал внутреннее напряжение, в солнечном сплетении стал болезненно давить комок чего-то тревожного, гадкого, непредсказуемого. Будто проснулась в животе мерзкая семья липких, скользких червей, и теперь шевелятся они там, ползают, обвивая кишки и друг друга.
- Она предложила мне секс. Прямо в лесу и прямо сразу, в тот момент.
- Как именно она это сказала, Рома?
- Дождалась, когда мы остались одни, и подошла вплотную. Взяла меня за руку, смотрит прямо в глаза и говорит: - Роман, ты ведь знаешь, что я долго была без мужчины? Я хочу секс с тобой. С самого начала поездки меня притягивает и возбуждает твоё тело. Решила отдаться тебе сейчас, разово и без обязательств. Всего несколько минут. Хочу, чтобы ты взял меня сзади. Жёстко, быстро, без нежностей и лишних ласк. Сергей, надеюсь, не узнает, ведь так? Роман, только секс и ничего личного. Ты женат. Мы пока ещё не живём с Сергеем. В будущем я буду верна только ему. Ты согласен?
- Понятно. И что ты ответил?
- Я сказал честно, как есть, что в принципе не против бы с другой женщиной пошалить на стороне, но только не с будущей женой моего лучшего друга детства.
- Её реакция?
- Просто молча отошла. Наверное к тебе подалась. Больше к этой теме за время поездки мы с ней не возвращались, будто того разговора и вовсе не было.
- Честно говоря, я в шоке. От Анастасии и от твоего рассказа. Спасибо за искренность. Но мне сейчас так херово на душе. Плохо соображаю. Голова раскалывается и руки затряслись. Потом многое надо обдумать насчёт отношений с Анастасией.
- Да ладно. Наша с тобой дружба дороже баб. Мне тоже было неприятно рассказывать тебе эту историю. Но в себе носить ещё неприятней. Как камень за пазухой. Да и предупредить тебя о Насте тоже нужно, чтобы имел ввиду на будущее.
- Спасибо, Рома. Пока. До встречи.
Хондер положил трубку.
Значит, разово и без обязательств. А мы с ней собрались жить вместе. Если бы не искренность Хондера, так бы и не узнал. Надо как-то пережить этот поганый день. Дотянуть до вечера. Потом поговорить с Настей серьёзно. Самому ей сейчас не звонить, не писать. Будто я ничего не знаю и ни о чём даже не догадываюсь. Сука! Ну как спокойно пережить этот поганый день?!
***
Воспоминание о сегодняшнем утреннем разговоре пронеслось мгновенно. А из тёмной утробы тоннеля уже вылезла светящая прожекторами, будто чем-то очень довольная, морда поезда метро.
Рядом на перроне ребёнок в детском противогазе и целлофановых перчаточках. Девочка лет шести или мальчик. Сразу и не поймёшь. Короткие штанишки, кроссовки с мелькающими огоньками, яркая футболка с изображением мышонка Микки Мауса, а на голове, поверх противогаза, бесполая бейсболка.
Возле девочки(или мальчика), похоже, родная бабушка. Стоит вблизи, но куда смотрит непонятно. Голова вбок и немного вниз. Может, задумалась о чём-то или приболела.
Видимо, ребёнок услышал звонок своего телефона из рюкзачка за плечами. Мальчик(или девочка) быстро скинул рюкзачок со спины и полез за телефоном. Достав гаджет ребёнок сначала посмотрел, кто ему позвонил, а затем попытался нажать на экран, чтобы принять вызов. И тут из-за скользких перчаток выронил трубку из рук.
Пролетев за перроном метра три, телефон устроился лежать между шпалами.
Не раздумывая ни секунды, ни о приближающемся поезде, ни о высоте перрона над железнодорожными путями, ребёнок прыгнул на рельсы.
Ждать было невозможно, поезд приближался, не смотря на включение экстренного торможения. И Луарвик прыгнул на рельсы следом.
Визг тормозов, шум взволнованной толпы на перроне, и два человека на путях перед приближающимся составом, большой и маленький.
***
Сергей цепко ухватил ребёнка за лямки рюкзачка и подкинул вверх на перрон, это было похоже на бросок баскетбольного мяча в корзину. Сам остался на шпалах. Поезд остановился в двух метрах, не доехав до него. Из кабины машиниста виднелось перекошенное от ужаса и злости лицо машиниста в защитной марлевой повязке. Легко было догадаться по глазам и жестам машиниста, что он яростно матерился, но из кабины ничего не было слышно из-за более громких шумов на станции. Толпа на перроне восторженно аплодировала спасителю ребёнка.
Луарвик прошептал себе под нос что-то вроде: - Даже сдохнуть спокойно не дадут.
И двинулся к короткой лестнице, ведущей с путей на перрон. Он мало что соображал в тот момент. Даже не задумываясь, как сказочно повезло ему и ребёнку. Спасти человека и самому остаться в живых. Просто почувствовал, что вдруг резко и бесповоротно стало легче на душе. Переживания о предательстве Анастасии, мучившие его с утра, стремительно съёжились, как проколотый надувной шарик и показались теперь мелкими, суетливыми, малозначащими, даже совершенно лишними. Затем они совершенно покинули ум, как надоевшие гости. Будто сейчас всё это происходило не с ним, а с героем какого-то тупого телесериала или очередного бездарного книжного бестселлера.
***
Да, Луарвик не замечал тогда почти ничего. Ни грома аплодисментов стоящей на перроне толпы, ни выкриков спешащего к нему наряда полиции во главе с дежурным по станции, ни истеричных рыданий бабушки спасённого ребёнка. Он смотрел себе под ноги чувствуя лишь облегчение и ясное понимание, что по другому поступить никогда бы не смог. Даже, если колёса поезда растерзали и размазали бы его тело по рельсам, превратив человека в липкое грязновато-бурое пятно в диаметре пары метров.
Он только мимолётно обернулся на спасённого ребёнка с рюкзачком и телефоном в руках, а сам двигался по направлению к эскалатору ведущему наверх. Из подземелья, на воздух, под лучи живого солнца. Полиция не стала останавливать героя. Сергею захотелось пить и курить.
Так день внезапно перестал быть поганым. А каким будет вечер?! До вечера ещё нужно дожить. Хотя, как верно и оптимистично спел Виктор Цой, - "Но если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день".
Автор Андрей Иванов (Ави). Сентябрь 2020