Жрать то как хочется... Четвёртый день, на бегу, ем только ягоды и грибы. Сырые, те, которые с детства знаю. Немного отклонился от заданного маршрута, болота кругом, ровный курс не удаётся удержать. Но выбирать не приходится, есть задание за семь дней добраться до точки сбора. Высадили нас (выпихнули из самолёта, хорошо ещё, что с парашютом) над редколесьем. Задание: пройти около пятисот километров по тайге и выйти к точке сбора. Экзамен на выживание такой. После окончания школы диверсантов. Шёл 1951 год, мне 27 лет. Казалось, что жизнь вся впереди.
Как же меня угораздило оказаться на полуострове. С трёх сторон болото, возвращаться назад более десяти километров. И есть у меня запас по времени, но если вернусь, то ещё больше отклонюсь от направления. С надеждой прошёлся по краю болота. Направо, туда, куда показывала стрелка на карте. Похоже удача улыбнулась мне! Среди редких кочек я разглядел вешки. Голые стволики немолодых деревьев, с отрубленными вершинами. Вырубив себе небольшую слегу, я заточил оба конца и начал прощупывать тропу. Тропа была довольно широкой, около четырёх метров шириной. Я не стал заниматься вычислением ширины тропы по всей её длине, просто шёл от вешки к вешки. Глубина была небольшой, иногда достигала колена, но сапоги были полные. Хорошо ещё, что портянки перемотал перед болотом. Так, постоянно проверяя дорогу, прошёл около полутора километров. Слабый запах дыма и ещё какого-то варева ударил по ноздрям. Вперёд! Стараясь не шуметь, я медленно передвигался по тропе.
- Не прячься ужо, выходи- раздался женский голос - давненько по этой тропе к нам никто не захаживал.
Деваться некуда, пришлось идти в открытую, не таясь. Встречала меня на берегу древняя старуха. Морщинистая, одета в какое-то рубище, но голос на удивление звонкий и моложавый.
-Проходи, милок, проголодался небось. Сейчас поснедать соберу. Отдохнёшь с дороги.
- Спасибо бабуль, от еды не откажусь, а вот отдыхать времени нет. Мне за три дня до Крещенского надо добраться на свадьбу тороплюсь- соврал я.
- Так до Крещенского вёрст семьдесят будет. Это ежели болотами. А если посуху, так дён пять. Это ежели с обозом. Один, да пехтурой, за три дня и доберёшься. Напрямики, по болоту, и за день доберёшься. И не ври мне, служивый, некому в Крещенском свадьбы играть. Иди по тропинке в дом, я скоро тоже подойду.
-Спасибо, но я Вас подожду. Неудобно как-то одному идти, без хозяйки.
- Ну жди тогда.
Минут через десять, пошли к Дому. Это был небольшой сруб из огромных брёвен, мне такое и не обхватить, а мужик я немаленький, и руки не коротки. Срублен был в чашу, на совесть. Зимы здесь холодные, да и летом, от жары убежище.
Зелёные щи, да на мясном бульоне, проваливались в оголодавшее брюхо незаметно. И миска немаленькая была, а усидел я её быстро. Да с ржаным домашним хлебом и головкой репчатого лука... Наевшись, я посмотрел на бабку, чтобы поблагодарить её, и чуть не поперхнулся. Она крошила хлеб в огромную миску со щами. Можно было назвать эту миску небольшим тазиком.
-А ВЫ ещё и скотину держите?
Бабка расхохоталась.
- Нет, милок, сейчас мой старик придёт. Шишки сейчас бьют, кедровые. Урожай нынче богатый, обменяем орехи на муку и зерно.- Бабка накрыла миску крышкой и поставила в печь.
Вскоре появился её дед. Велика земля русская, если рождает таких богатырей! Ростом около двух метров, в плечах косая сажень. За пояс заткнут топор, кажущийся игрушечным на этом богатыре. Одной рукой он тащил за собой возок, немного поменьше конской телеги. На возке лежали с десяток мешков, ведер на восемь каждый, и колотушка. Колотушка вообще была шедевром! ручка, похоже, сделана из оглобли, и к ней приделан дубовый пенёк, в обхват толщиной. Загнав телегу под лёгкий навес, дед наконец-то оглядел меня долгим и пристальным взглядом.
- Воевал? - спросил он
- Довелось, - ответил я. Каким то чутьём понимая, что обманывать этих людей бесполезно. Ведь и бабка сразу определила во мне военного.
- Пойдём за стол - коротко произнёс дед.
- Спасибо, но я уже сыт.
Дед посмотрел на меня таким взглядом, что не идти за стол стало просто невозможным.
- Старух, принеси-ка нам из погреба покрепче.
Бабка вышла в сени и вскоре появилась с полной четвертью.
- Кедровая - пояснила она, - на перваче настояна.
Тут же появились на столе кружки, ложки, чашка с варёным картофелем и перед дедом бабка поставила тот самый тазик.
Дед налил по половине кружки самогона и сказал:
- Арсений. А старуху мою Фотинией зовут.
- Василий, - представился я.
Перекрестившись, дед Арсений опрокинул свою кружку и начал быстро хлебать варево из огромной миски-тазика. Выпил и я. Самогон огнём прошёл по телу, крепкий, пахнувший кедровыми орехами.
- Не перекрестился - сказал Арсений, пошто так?
- Отбили у нас веру в Бога. Сейчас верующего в Бога офицера могут и под трибунал пустить. Сейчас у нас своя вера. Вера в светлое будущее.
- Ну, это дело ваше. Я вот тоже в молодости грешил- сказал Арсений наливая ещё.
- Дед Арсений, прости, но я больше не буду пить. Мне через три дня в Крещенском быть надо. На службе я всё же.
- Завтра вечером будешь в Крещенском. Переночуешь у нас и вместе пойдём. Рыжик пошёл в ельнике, а соли у нас маловато. Заодно и пушнину сдам. Выпьем ещё по одной и больше не буду тебе наливать.
Выпили ещё по одной. В голове зашумело, сказались усталость и сон урывками. Немногословный дед осилил уже больше половины миски и налил себе ещё. На этот раз полную кружку. Глянул на бабку, та забрала банку со стола и унесла её в сени. Доев своё хлёбово, дед Арсений перекрестился и закончил трапезу третьей кружкой. Крякнул, разгладил бороду и встал из-за стола.
-Безбожно живёте вы сейчас, но всё одно придёте к вере. В молодости и я шальным был, а всё одно пришёл к Богу. Спасибо одному татарину, наставил меня на путь истинный.
- Это как татарин мог наставить? Крещёный был что ли? - откровенно удивился я.
- Эх Василий. Лиходейством я в молодости промышлял. Силушки мне Бог отмерял с лихвой, а вот ума немного дал. Собрал я ватагу из пяти лиходеев и атаманил у них. Купчишек грабили, не гнушались и крестьянскими обозами. Силушка играла во мне огромная и дикая. Ударом в постромку останавливал двойку лошадей, а если тройка шла почтовая или с барином каким, то валил на земь пристяжную. А тут и ребята мои налетали. Сколько душ христьянских и нехристей погубили, один Бог ведает. И вот попался нам обоз татарский. На торжище ехали в Екатеринин град. Ударил я в постромку первой двойки лошадей, остановил обоз. Все пять телег и встали. Дорога то узкая была, лесная. Тут и варнаки мои налетели, возниц побили и уж обрадовались богатой добыче, как вдруг с задней телеги татарин пошёл. Прыгает по возам, скачет по земле и там где проходит, лиходеи мои замертво валятся. Так и ко мне подобрался. Разглядел я его, ростом мне едва по плечо доставал. Примерялся я его зашибить, но уж и не понял, как на земле оказался. Рук и ног не чую, а нехристь уселся мне на грудь и пальцем все передние зубы мне выдавил. пригрозил, что если ещё раз встретит - убьёт.
Полдня валялся я в лесу, к вечеру руки и ноги начали отходить. Утром похоронил своих ватажников и ушёл в Сибирь. Дошёл до Крещенского, встретил здесь Фотинию, обвенчали нас. Но жить среди людей я уже на мог. Грехи тяжкие камнем на душе висели.
Здесь дед тяжело вздохнул и замолчал. Молчал долго, наверное вспоминал свою бурную молодость. Перекрестившись встал и сказал:
-Спать пора, завтра поутру рано отправимся.
Позавтракав варёным картофелем и прихватив с собой по куску хлеба, отправились мы с дедом Арсением в Крещенское. Болотная тропа оказалась твёрдой, несколько раз попадались сухие острова, шли без приключений и поздно вечером подошли к Крещенскому. В деревню заходить не стали, незачем людей по ночам пугать. Заночевали в старой кузнице. По утру зашли в деревню. Немного в стороне стоял палаточный лагерь, конечная цель моего путешествия. Доложившись о прибытии, я узнал где лежали мои личные вещи. Выгреб оттуда всю наличность и рванул в местный магазин. Дед у магазина уже завязывал свой заплечный мешок.
- Дед Арсений, подожди немного!
Нахмурив брови старик удивлённо смотрел на меня. Я рванул к прилавку и посоветовавшись с продавщицей купил тёплый платок для Фотинии и три метра байки на портянки Арсению. Вышел из магазина и с поклоном отдал подарки деду Арсению.
- Спасибо Вам, добрые люди!
Дед молча развязал мешок и уложил подарки. Затем поднял взгляд на меня.
-Благодарю. - сказал он. В его глазах блестели слёзы