Мой пращур Аухим Ботяновский
Литовским* земянином был,
Своею фамилией польской,
Наверное, он дорожил,
Гордился старинною саблей,
Которой клинок был остёр,
Хотя без косы и без граблей
Немыслим земянина двор.
Себя звали шляхтой земяне,
Но жили без права на герб,
И пусть они полудворяне,
Нелёгким земянский был хлеб:
Под ветром холодным, под сильным
Дождем, по траве, по грязи
Им нужно – то в Ригу, то в Вильно
От пана листы развозить.
Именье в любую погоду
Земянина долг – сторожить,
Крестьян отправлять на работу
И строго за ними следить.
А если прикажет отчизна,
А если прикажет король –
В сраженьи пожертвовать жизнью,
Литовский земянин, изволь!
Так было еще до России,
Пил шляхтич за Польшу до дна,
Но вскоре пришли непростые
Для наших панов времена.
Аухим жил земянином вольным,
Он саблей гордился как пан,
Но внук его всё же пополнил
Сословье казённых крестьян.
Нет вовсе сегодня сословий,
Земян встретишь разве в кино.
Старинное гордое слово
Забыто в народе давно.
Но, Род мой, не канул ты в Лету,
И время пронзил как стрела:
Столетий величьем воспета,
Фамилия гордо жила.
Аухим, пред Тобою ребенком
Стою и невольно дрожу,
Своею фамилией звонкой,
Как некогда Ты, дорожу.
Я каждое новое лето
В тот край приезжать полюбил,
Где Ты, о далёкий мой предок,
Земянином честно служил.
*Литовский земянин – слово «литовский» в данном стихотворении
использовано в историческом, а не этническом смысле; до середины девятнадцатого века некоторые регионы современной Беларуси называли Литвой; соответственно, слово «литовский» в те времена употреблялось как синоним слову «белорусский». Мой пращур Аухим Ботяновский жил в первой половине восемнадцатого века.