Очерк из сборника "Пётр Великий"
Турция, Швеция и Польша являлись заклятыми и непримеримыми врагами Московского царства в течение многих веков, и когда на Москве смутно дознались, что где-то, на Западе, властвуют блестящие и могущественные французские короли, имеющие могущественное влияние на исконных врагов Россиии, то, в противоположность обычной отчуждённости, Московские цари взяли на себя почин к сближению с «всехристианнейшими старшими сынами римско-католической церкви».
Короли, в свою очередь, хотя не имели основания дарить благосклонностью дальнюю Московию, имевшую по смутным слухам азиатские государственные порядки, законы и нравы, тем не менее неоднократно в XVI и XVIIвеках заговаривали о «братской дружбе и любви», то навязывая царям своё посредничество при их войнах со шведами, поляками и турками, то добивались льгот и привилегий в торге с Москвою.
Франция постепенно почти монополизировала в своих руках торговлю на Леванте и через заключение ряда капитуляций обеспечила широкий сбыт на Восток своим товарам.
С неменьшим интересом взирало французское купечество на Московию и в записке, представленной ещё Ришелье, доказывало огромную выгоду для Франции от торга с Русью: «Из королевства ведь не будет уходить ни золота, ни серебра, ибо торг будет производиться меновой – в Московию из Франции пойдут шёлковые и шерстяные ткани, соль, водка, тряпичная бумага, а из Московии французские купцы станут вывозить меха,кожи,воск, льняную пряжу, паклю, паруса и канаты для оснастки судов, и прекратится надобность в закупках товаров у голландцев». В своих смелых замыслах французское купечество шло ещё дальше – помимо торга сРоссиею, последняя представляла особенную заманчивость, так как чрез неё транзитным путём можно было завязать непосредственные сухопутные сношения с Китаем, Персией и Индией.
Весь государственный строй Московского государства, однако же, шёл в разрез с свободою и лёгкостью международных коммерческих оборотов, а посредничество в торге Европы с Востоком представляло издревле выгоды для Руси, и на французские заискивания московские цари отвечали уклончиво, что из Персии и с Востока товары де русскими средствами доставляются дёшево и в самой России могут быть продаваемы настолько французам, что им незачем безпокоиться и пускаться за товарами в неведомые страны.
Несмотря на малый успех коммерческих сношений с Россией даже в царствование Людовика XIV, граф Фелиппо де-Поншартрен предлагал королю, взамен Северной компании, заведённой в 1669 году по почину Кольбера, но разорённой войнами «Короля Солнца», создать компанию для франко-русского торга».
Несмотря на многочисленные посольства, в течение двух веков пересылавшиеся между Москвой и Францией, и несмотря на обмен грамотами, проявления дипломатической куртуазии не приводили Россию и Францию к существенному сближению: оба правительства плохо понимали друг друга, да и политические их интересы оказались непримеримыми.
Московское правительство, тяготевшее к меновому хозяйству, скупо снабжало своих послов наличными деньгами и весьма широко товарами; для покрытия путевых расходов и своего содержания московским дипломатам за границею приходилось заниматься торгом, и во Франции, где было высоко развито денежное хозяйство, они производили скорее впечатление купцов, которые домогались продажи всякого сырья без оплаты его таможенными пошлинами.
Если отношения Франции к дорефрменной «Московии» не налаживались, потому что Русь не признавала нужным связывать своих политических интересов с интересами Западной Европы, то не лучше сложились отношения Европы к великому нашему преобразователю, в начале его царствования: прежде всего пробуждение из вековой спячки неведомых гиперборейцев представлялось каки-то миражем; несмотря на гениальность Петра, о которой постепенно чрез голандцев и въезжих иноземцев стали проникать в Европу разительные слухи, подкрепляемые успехами русского оружия, западные люди не прочь были верить, что замыслы и начинания Петра – случайные порывы, не представлявшие долговечности.