Стараясь охарактеризовать места, в которых не происходит ничего интересного, но которые при этом по какой-то причине продолжают удерживать в себе, люди иногда находили сходства этих мест с болотом. Причем, аналогии, видимо, проводились так часто, что слово «болото» стало в повседневной речи встречаться чаще именно в переносном смысле. «Ну, был там, как там вообще?» - «Да… болото!»
Болото в своем «официальном» значении имеет ряд характерных черт. Первое, что приходит из памяти: они засасывают. Причем, не в том приятном смысле, с которым слово «засасывать» иногда ассоциируется, а в смысле… впрочем, здесь, наверное, можно найти общие черты.
Еще в болотах начинает умирать все то, что прекрасно себя ощущало на суше. Пока, то есть, не превратилось в болото: деревья, кустарники, травы… ну, не знаю, что еще? Лесники.. Все то, в общем, что делает для нас понятие «лес» положительным. Лесник – исключение, понятно.
Но зато при всем этом начинают распространяться всевозможные «оппозиционеры», вроде мхов и комаров. На болотах, правда, принято собирать клюкву, но вряд ли ее собирают в трясине. Малина, опять же. Или черника. Вы бы обменяли, - говоря слоганами рекламы, - клюкву на землянику? Хотя, с вас станется… Да, цапли там еще с аистами, если детские книжки не врут. Но зайчиков с белочками – фиг. Обменяли бы?
Так, что там еще? Болота, говорят, выпускают газ. Вроде бы даже так ядрено, что могут и вырубить. Это вам не сероводород, выпущенный кем-то беззвучно в общественном транспорте – далеко не только ваши эстетические вкусы могут пострадать. Здесь, опять-таки, все хорошо к месту, конечно. Если газ потом собрать, да провести по трубе к вам на дачу, то можно, конечно, с его помощью и варение из черники сварить в тазу. Если, конечно, газопровод достроят… а то чего-то всё как-то…, . Да, правильно, слышу: можно также сварить на газу, в тазу, морс из клюквы. Можно. Но дышать им не так полезно, как в лесу обычно дышится, если только вы не двигатель внутреннего сгорания. Не, не в смысле, что продвигаете чье-то внутреннее сгорание (есть же такое понятие, как внутреннее выгорание человека?), а в смысле автомобильный. Так ведь? Не полезно же? Ставим галочку «вредно», поэтому.
Да, конечно, вы вполне справедливо возмущаетесь, братья мои большие: как и всё существующее в природе, болота еще выполняют свои важные функции. Комаров разводить для решения птичьего продовольственного вопроса, например. Важно, да. Видимо, от важности их так и раздувает. Ибо, как утверждают ученые, при осушении болот нарушается какой-то баланс, что приводит к новым нарушениям других балансов, пока, похоже, все не разбалансируется и не поразлетается к чертям. Буквально… Наблюдая за происходящим вокруг, хочется сделать вывод, что во-первых, да, разбалансировалось, а во-вторых, задать вопрос: это в самом деле осушение виновато? Как там все должно быть «в балансе» - вопрос на века, но учитывая что даже естественный рост всего есть постоянное нарушение баланса и изменение окружающего, все-таки спасать баланс – это не то же, что и спасать жизнь. Поэтому вопрос о полезности сохранения такого баланса остается без ответа и с повестки снимается. А то, знаете ли, иные киллеров чистильщиками называют. Чистота и польза – понятия относительные.
Поэтому о болотах мы все же будем говорить, имея в виду замещение ими чего-то прежде живого и более, так скажем, подходящего под положительный образ. Именно такой эмоциональный окрас стараются придать своей ассоциации вышеупомянутые люди, которые «Да, болото там!», - помните?
Заболачивание местности - событие не из приятных. Разве что ранее на этом месте была пустыня. Тогда это уже будет облагораживанием. Потому что нужно сначала воды натаскать, потом растений в нее накидать, потом как-то их там все посгнобить, чтобы трясина завязалась, значит… Оно кому-то надо?
Превращение оазиса или хотя бы рощи с грибочками под березами или дубами в болото в этом смысле вполне понятно именуют гибелью. «Гиблое место» - одно из прозвищ болотистых местностей. Так что если речь идет о спасении особенной флоры и фауны от осушения, ради добычи торфа, то это одно, а если мы откачиваем воду, дабы продолжать ходить за грибами, а не сапоги терять, охотясь за клюквой, – уже другое. Во втором случае нам болото – как седло корове, не проявляющей склонности к скачкам. Которая «больше по молоку», короче.
Итак, мы здесь говорим о синдроме превращения чего-то радующего во что-то унылое, вроде болотных завываний собаки Баскервиллей при течке. И первый кандидат на ассоциацию – литературный сайт. Вот где ногу-то не вытащить, если застоятся, так сказать, творческие потоки. Заходишь, так сказать, раз, заходишь другой. Тысяча двухсотый заходишь… Вдруг, глядь, твою-ж, зеленый мох кукушкин лён! Нет березы-то! И дуб повалился! Или высох. Высох и торчит раскинутыми в стороны безлистными ветвями посреди трясины, словно стараясь сдирижировать неконтролируемую арию утомленной бескобельной жизнью псинки. Или Баскервиль кобеля по трясине запускал? Ну, тогда наоборот, пардон! Бессучной жизнью. Даже еще изящнее выходит, кстати! Безлистный дуб дирижирует бессучным кобелем. И все, значит, так уныло до омерзения, что невольно возникает вопрос: а чего тянет-то тогда? И тут сразу же ответ готов, потому что мы помним первый пункт статуса болот: трясина, значит, изволит затягивать-с.
Что такое, господа, трясина? Почему, товарищи, она затягивает? Если вас трясет с утра, то, ведь, вас затягивает не сама трясучка, не так ли? Вас что-то раньше затянуло так, что теперь поутру шейкер можно просто держать. Так и в болотах – трясина просто дурит нам голову, когда так называется. На самом деле она засосИна. А трясется она, скорее, от того, что у вас нервы шалят, когда процесс всасывания выйдет, так сказать, на проектную мощность, и вы начинаете понимать, что увязшим сапогом не отделаетесь.
Так и на сайте. Вот, вроде, видите же, что не только малины, да сыроежек уже не наберешь, как когда-то – листьев в июне! Только, разве, букет зеленого мха кукушкиного льна (премию за творчество нужно дать именователю растения, чесслово! И проверить на наркоту заодно), который у вас непременно останется если не в руках, то где-нибудь в складках одежды, коли вам посчастливится вылезти из засосИны (кстати, можете ударение ставить, как угодно, как вам ваша испорч… то есть, степень свободы позволяет).
И вот, значит, вы, такие, изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц…. Заходите, публикуете, рецензируете или рецензируетесь, пишите всякое, за что потом стыдно бывает, а уйти – ни ни. Уже даже и клюкву всю местные цапли сцапали и поклевали, а весь торф со дна шустрые боты «мультичитателей», лихо скачущие по страницам в надежде на ответный визит, выгребли еще до осушения, а вы все смотрите на количество посетивших вас и надеетесь, видимо, всадника в золотых доспехах извлечь из засосины. Вместе с лошадью. Ведь так всегда пишут: нашли целого всадника в доспехах, вместе с лошадью, в таком-то болоте. И танк еще. Где-то там и Баскервиль, наверное, отравляет трясине существование своим присутствием.
Рыцарей на лошадях здесь нет, увы. Ну, один-полтора, может… Зато сивых меринов – хоть сапогом вычерпывай. Так что болото прирастает мхами и выпускает газы с новой силой, чтобы если, уж, не засосать, так хоть травануть неизвестных читателей, скачущих с кузовком по кочкам в поисках всякой клюквы. Зайдут, втянут носом болотного газа, одуреют, свалятся, очнутся… закрытый перелом в жизни. С регулярным заходом в болотце. Соцсетей же не хватает! Не вштыривает уже – надо чего покрепче. Так что, да, да: закрытый (для засосанного) перелом, увы! Прямо как у Гайдая: «Щорт побьери!» Ведь если бы открытый был – вылез бы давно на обозрение. Потому засосина и косит под трясину, чтобы не выкладывать все карты за раз! Незаметненько так, потихонечку, закрыто, как ЗАО. Мгновенно только крокодилы всякие засасывают. Или банкомат. Болота наслаждаются процессом, видимо. Сначала сапог погрузился по щиколотку: «Фигня, вытащю, если захочу!.. Ух ты, цветочки, ох ты, клюковка!..». Так ненавязчиво, почти по-дружески вас засасывает по это, как его? И вот, уже и уходить не хочется. Что означает «не можется». Потому что могло бы – ушлось бы. И вроде дернешься раз, другой – ухватишься за что-то даже, воспрянешь: «Все, новую жисть начну!»… Оба! Ветка валится вместе с вами. Еще и сверху придавит. И вперед! В недра! Рыцарей искать на ощупь. Подергаются все, подергаются, погрузятся еще больше, да и останутся навсегда.
В общем, здесь я опять. В засосине трясусь. Как и вы все.