История СССР. Том 2. 1941-1945 гг.
ГЛАВА 34. БИТВА ЗА КАВКАЗ. 1942-1944 ГГ.
Немного я назад вернусь,
в тот год сорок второй
кровавый, где воевали мы устало,
лишь защищая свою Русь.
Здесь расскажу вам про Кавказ –
как лев сопротивлялся наш,
измученный, истерзанный Кавказ,
пытаясь Тьму остановить не раз.
Но вермахт был силён тогда,
шла напролом его гроза,
а лев, хоть царь зверей, но всё же
вооружение царя
не позволяло наступать тогда.
Весь август поэтапно мы сдавали
гордость Кавказа – города:
там быстро пали Ставрополь, Майкоп,
пал Краснодар и Элиста,
мы сдали Армавир, Моздок,
и даже вермахта шесток
был на Эльбрусе водружён –
немецкий флаг сооружён,
где долго развивался он.
Анапа и Новороссийск
познали немцев рёв и визг,
сражаясь до последней крови,
не слыша криков, стона, боли,
мы воевали, как могли,
а немцы шли лавиной, шли,
и только возле Туапсе
остановили вермахт те,
кто бился с ним за наш Кавказ,
и проклинал в который раз.
Да, вермахт шел лишь на Кавказ,
он был им будто одурманен,
и вермахт был там не сминаем,
ведь Гитлера звучал приказ –
немедленно прорваться на Кавказ,
что был его важнейшей целью,
Москву готов взять не за раз,
лишь только взять Кавказ прицельно.
О, Гитлер долго изучал Кавказ,
он знал всю местность, все легенды,
он понимал, что только раз
даётся в жизни шанс победный.
Он шёл к мечте, которую лелеял –
ворота Шамбалы найти,
секреты всех цивилизаций мира
познать в кровавом том пути.
И армия готовилась к походу,
была оснащена аж «до зубов»,
их не страшил ни холод рвов,
ни высота Эльбрусских точек,
в спецснаряженьи знали толк,
в их ротах было много очень
и альпинистов–снайперов,
и егерей, обученных настолько,
что местный житель знает только
где этот ход, чтобы быстрей
пройти дорогу всех хитрей.
Идеология нацизма вела к Эльбрусу,
вермахта войска
всё шли и шли только туда,
источник снов и высших мыслей –
Гитлер хотел туда всегда.
Он знал, что там есть города,
что спрятаны от высшей расы,
что было столь неведомо тогда,
а знанья – то источник власти.
Он слишком многого хотел тогда,
и силы Высшие уж понимали сами,
как не пустить его туда,
что остановит только камень.
А вермахт – он почти дошёл,
в те горы всё же он поднялся,
их флаг в шестке там развивался,
но дальше вермахт не прошёл.
Немецкий фронт встал к обороне,
двигаться дальше он не мог,
ведя бои в Кавказской зоне,
Кавказ он взять так и не смог.
Наш Закавказский фронт сражался страшно
на перевалах Главного Кавказского Хребта,
лишь много дней спустя всем стало ясно,
что не продвинуться тем немцам никогда.
Соотношенье сил всё улучшалось
в пользу советских закавказских войск,
хоть вермахту оружье поставлялось,
то не сыграло главных в битве свойств.
Мы стали к обороне Закавказья,
и в конце августа в Тбилиси прилетел
Лаврентий Берия, который усмотрел
армейской всей верхушки передел.
Он заменил командующего армией
по указанью Сталина, ведь Сталин понимал,
что все бои за главный перевал
ведутся здесь особенно тревожно,
и не понять то невозможно,
ведь здесь решался главный бал –
судьба народов Ближнего Востока
и Азии, граница – главный вал.
Советские ж всё понимали проще,
что вермахт рвался на Кавказ,
чтобы к Бакинским нефтяным районам
был доступ только немцев глаз,
и добывать чтоб нефть вагоном.
*****
Пересмотрев этапы обороны
наш Закавказский фронт задачу получил,
чтоб авиация вела разведку ежедневно,
всех перевалов и дорог чтоб изучил
наш фронт и этим чтобы жил.
И по приказу стали строить оборону –
сооружали заграждения вдоль дорог,
на всех дорогах направления
вершить работы с обрушением
тех скал и затопления дорог,
где был опорный вал.
Сооружались доты, дзоты,
окопы рылись, как привал,
противотанковые рвы, чтоб боты
тех танков немец там порвал.
И создавались спецкомендатуры,
имевшие резервы главных сил
сапёров и радистов, чтоб структуры
снабжение солдат осуществив,
решали главную задачу для манёвра,
и вермахта войска тем упредив.
Все тропы, что войсками недоступны,
минировали, чтобы в этот раз
не дать противнику ни шанса,
чтоб захватить Кавказ сейчас.
Там создавались специальные отряды –
горнострелковые в составе каждой роты,
и получали специальные наряды
инструкторы, для альпинистов тропы
должны закрыты быть от взоров
любого опытного дота.
Стоял сентябрь сорок второго,
и на Кавказе было много
и войск немецких, и советских войск,
и действовали все там очень сложно,
в горах, увы, не до геройств.
Под Сталинградом шли бои лихие,
и вермахт понимал, что даже горсть
резервов им не выпросить, а Гитлер
им приказал ударить вновь.
Сентябрь, двадцать пятое число,
17–ая армия тех немцев
ударила в районе Туапсе
и завертела наступленье быстро,
но Флота Черноморского весло
вертело море столь пречисто,
не забывая про то зло,
что немцев привело так быстро
к Эльбрусу. Им не повезло,
октябрь сорок второго – в обороне,
но вермахт стал хитрее брони,
он перегруппировку войск провёл
столь скрытно, что почти нашёл
большую брешь в советской брони.
И в октябре двадцать седьмого,
прорвав плохую оборону,
немецкий фронт взял с ходу Нальчик,
и Гитлер, вверх вздирая пальчик,
от восхищения кричал,
что он Кавказ почти что взял.
Его большие танковые силы,
пытаясь совершить прорыв
второго ноября почти прорыли –
взяли Гизель. Движенья срыв
всё ж был достигнут, и спустя три дня
Гизель отбили. Их броня
ушла за реку Фиагдон,
копили силы немцы в том,
чтоб вновь прорваться к Туапсе,
и наступать уже везде.
Но в ноябре, двадцать шестого,
советский фронт, усилив много
войска свои, пошёл в прорыв
и в наступление, брушив
немецкие войска, отбросив
остатки войск за реку Пшиш.
То удивительный бакшиш,
как говорят на том Востоке,
ведь показали немцам «шиш»,
а не Кавказские истоки.
Но дальше наступленье притупилось,
на всём Моздокском направлении вершилась
лишь оборона главных войск
до января. Усталых войск
всё больше ощущалась уязвимость,
но Сталинград добавил всем геройств,
и немцы поняли, что их непогрешимость
повержена – они слабы,
всё больше чувствовали то они,
а посему, устав сражаться,
просили Гитлера признаться,
и отвести все войска
от северного склона вдоль хребта.
И Гитлер разрешил.
Он подписал приказ 28–го декабря
с условием, чтобы броня
их танков там не ослабела,
после отхода вновь успела
сосредоточиться, сравняв весь фронт,
и выровняв потерь урон.
Но русские им не позволили там слиться
и в контрнаступление пошли
в Ростовско–Сальском направленьи,
отбив Моздок на том пути.
И к середине января
освободили города:
Георгиевск и наш Минводы,
и горный Пятигорск, и Кисловодск,
и шли, и шли вдоль горных вод,
неся в душе всех гор тех зов.
Долины горного Кавказа
лежали в смоге и дыму,
лишь шапки гор покрыты снегом,
не видно неба в эту мглу.
Кавказ – восточный принц России,
он воевал, неся в душе
приверженность любви к тебе,
великой, раненной Мессии,
где враг расстреливал в тебе
всё, что так дорого душе.
Кавказ шумел хребтами камня,
гудела горная Земля,
и отголоски гула камня
услышал немец у себя.
Он воевал там, озираясь
на горы Главного Хребта,
он понимал, что, задираясь,
и в великана упираясь,
воюет здесь он всё же зря.
Преграда горная твоя
их не пускала, говоря
им только страшное то слово:
«Уйди, я раздавлю тебя!»
И немец воевал так, словно
давили камни на него,
не чувствовал он ничего,
лишь только в воздухе витало,
что сил осталось очень мало,
и не понять, откуда то,
то чувство, что его свело.
Ну, а бои всё продолжались,
мы на Кавказе вновь сражались
столь долго. Сорок третий год
стремительно нас унесёт
к тем битвам, что велись в лихую
пору, где был тот немцев гнёт.
Кавказ, пока он не цветёт.
Зима покрыла немцев, лёд
сковал все горные дороги,
затормозив движенья ход.
Под маскировочным халатом
со снаряжением наперевес
всё шли и шли советские солдаты
сквозь горы, перевалы, лес,
и воевали, как когда–то
в тех Альпах. Каменный навес
всё чаще снился тем солдатам,
и, как послание с небес,
шептал Кавказ всем тем,
кто лез, что он поможет, ты лишь лезь.
И каждый лез и верил в чудо,
хоть не показывал сего,
чтоб командир не думал, что с причудой
солдаты в подчинении его.
А Бог смотрел на них оттуда
и видел в душах русских свет,
свет удивительного чуда
борьбы за Родину в ответ,
свет мира, солнца и свободы,
и Матушки–России главный свет.
И каждый дал себе завет –
дойдут к Берлину или нет,
но Родину уж отвоюют,
и даже, если силы нет –
найдутся силы им в ответ.
Зима вела советских к упрежденью,
она готовила прорыв,
ведь их вела к осуществленью
мечта, чтоб вскрыть врага нарыв.
Январь – начало наступления,
советский фронт рвался вперёд,
враги же бились в исступлении,
пытаясь тормозить их ход.
Почти весь сорок третий год
те продолжали главный ход –
освободив Осетию, где Север,
Ростовскую область, Ставропольский край,
и Кабардинку – солнца рай.
Мы нефтяные промыслы вернули
и зерновых плантаций урожай,
но край Кубани всё же был у немцев,
те отошли на Крым, окрепли,
и чётко окопались здесь.
Итог той битвы – весь Кавказ стал нашим,
мы не позволили засесть
врагу, устроив месиво и «кашу»,
и измотав здесь эту взвесь.
Отдельно расскажу вам про десант,
который был в район Новороссийска
направлен, чтоб усилить шанс
для наступленья войск российских.
О, Русь моя святая, сколько силы
потребовалось, чтобы там понять,
что планы Ставки «Горы», «Море»
все будут грудью защищать.
Десант воздушный и морской
вёл этот самый страшный бой,
пронизан воздух был той пулей,
летела что на них стеной.
Десант всё вёл и вёл тот бой.
Назвавшись «Малою Землёй»,
плацдарм боёв держался долго,
почти до самых холодов.
Малюсенький клочок земли
обороняли так, что пули
вгрызались в той родной пыли,
оставив след в земле из крови.
Мы оборону там вели
почти три месяца. О, море,
вздымались волны, как могли,
чтоб помогать боям тем долгим.
Там даже воздух говорит:
«Послушай, как тоскует море
по той мелодии души,
что русских здесь вела так долго
к победе над врагом». Увы,
здесь море тоже видит сны
кровавых рек, впадающих как Волга,
в его измученный тот брег,
забрызганный солдатской кровью.
Где Малая Земля? Где этот брег?
Достался он невыносимой болью,
и разъедаемый той солью,
что море вынесло на брег.
Новороссийск – усталый свет
светил солдатам из тумана,
где твой маяк стоит сто лет
и светит кораблям упрямо
сквозь пули, дым, стрел арбалет
и всех событий грозных лет.
И что ж, бои сошли «на нет»?
Увы, война всё продолжалась,
всё так же Русь с врагом сражалась,
и в волнах моря отражалась
мечта Победы, как завет.
А далее, я передам привет
из Крыма, где войска сражались
на переломе этих лет –
год сорок третий – год сорок четвёртый,
освобождая Крыма свет
от вермахта чумы упёртой…