Станция Фастов 1941 г.
Воспоминания Ручкина Ивана Матвеевича
Рядового 77-го отдельного строительно-путевого ж.д. батальона
5-й ождбр Особого Корпуса ЖДВ
Частично отредактировано
Пишет Вам бывший солдат 77-го оспждб 5-й отдельной ж.д. Познанской Краснознаменной бригады Ручкин Иван Матвеевич.
Извините за беспокойство, но написать Вам письмо решил после прочтения книги «Стальные перегоны» Кабанова П.А. посвященные нам, военным железнодорожникам. ( книга выпущена военным издательством МО СССР 1973 г. прим. ИМЗ). Я считаю себя железнодорожником, так как начал службу в ЖДВ в 1939 г. на ст. Манзовка Приморской ж.д. в 77-м оспждб 5-й бригады, которой командовал Кабанов П.А. а комиссаром тогда был тов. Бакарев ( полковник Кабанов Павел Алексеевич, командир бригады с 01.03.1939 г. по 12.01.1942 г., полковой комиссар Бакарев Петр Иванович назначен командиром бригады с 12.01.1942 г. по 24.02.1944 г. прим. ИМЗ).
С 77-м оспждб я прошел всю войну от Перемышля до Берлина, и после войны до ст. Кричев Белорусской ж.д. А вообще в Железнодорожных войсках я прослужил до января 1957 г. и демобилизовался в связи с уходом на пенсию по выслуге лет – 25 лет службы, в звании старшего лейтенанта.
Книга Кабанова П.А. мне очень понравилась, так как это единственная книга, которая так подробно освещает боевую и трудовую деятельность Железнодорожных войск. Хотя я не со всем согласен, и как патриот нашего батальона, считаю, что много славных страниц не нашли отражения в данном произведении.
И все же, основная причина, по которой я решил написать Вам письмо это описание Кабановым П.А. трагических событий на ж.д. узле Фастов 22 июля 1941 г. Непосредственным участником тех тяжелых боев был я. В своей книге автор пишет, что все бойцы из отряда комиссара тов. Галафеева А.А. вместе с ним погибли. Но погибли не все, я остался жить и живу по сей день.
11 июля 1941 г. наш батальон прибыл на ст. Фастов.( в 60 км юго-западнее Киева) прим. ИМЗ) Я как первый номер пулеметного расчета станкового пулемета «Максим» был придан 3-й роте. Третья рота до событий 22-го июля, выезжала для производства заградительных работ на ст. Мироновка и Белая Церковь. По выполнении этих работ, числа 15-го 16-го июля 1941 г. мы возвратились на ст. Фастов. В эти же дни, наш пулеметный расчет направили на оборону перекрестка шоссейных и грунтовых дорог, в 3-х км западнее Фастова. Там мы со своим пулеметом пробыли до 21 июля 1941 г.
21 июля, примерно в 15 или 16 часов дня по дороге, идущей в сторону Фастова, показалась немецкая автомашина, крытая брезентом. Мы обстреляли ее из пулемета, слышали крики немцев, после чего она круто развернулась и уехала на запад. Решили сменить позицию, поэтому отошли метров на 30-50 вглубь поля, где был посеян клевер. При отходе от дороги подверглись обстрелу из миномета, но никто не пострадал.
Окопались на новом месте и стали ожидать появления немцев. Примерно минут через 40 к нам подошел солдат нашей роты, фамилию не помню, который сказал, что давно нас ищет, с приказанием немедленно с пулеметом прибыть на ст. Фастов, так как наш эшелон должен отправляется.
Когда мы прибыли на станцию, то нам приказали пулемет поставить на треногу для стрельбы по воздушным целям, которая должна стоять на платформе, ( универсальный станок Владимирова допускал установку «Максима» в зенитном варианте. Прим. ИМЗ) и объяснили, что если бы мы не успели вернутся, то через минут 15-20 эшелон ушел без нас. Эшелон вечером 21 июля отправился в сторону Киева. Доехали до ст. Монастырищи или Монастырское, ( такой станции нет, скорее всего ст. Мотовиловка что в 18 км от Фастова. Прим. ИМЗ) точно названия не помню, наш эшелон остановили, где простояли несколько часов. Чувствовали себя в относительной безопасности, так как станция находилась в 15 или 20 км от Фастова, все уснули на платформах крепким сном. Просыпаемся утром от грохота артиллерийской стрельбы, вскакиваем и никак не можем понять, почему мы оказались опять в Фастове? Оказывается, нас ночью опять перевезли назад.
Смотрим, как наши солдаты соскакивают из вагонов и платформ на ж.д. полотно, где около путей был выгружен бутовый камень и стали занимать оборону. Пока мы сняли пулемет с треноги и закрепили на станке для стрельбы по наземным целям, рядом около нас уже никого не было. В стороне, справа находился пакгауз, на платформе которого горело какое-то тряпье в тюках. Сняли пулемет на асфальтированную пассажирскую платформу, и не знаем, куда нам идти со своим пулеметом? Вокруг никого не было. Решили, что идти надо в здание вокзала, вдруг там наши?
Вкатили пулемет в здание вокзала, там встретили нашего комиссара тов. Галафеева А.А. и человек 20-30 наших солдат, в основном связистов. Комиссар и говорит: «Вот нашего полку прибыло, да еще с пулеметом. Теперь живем!»
Сейчас уже не помню точно, но где-то около вокзала был металлический забор на кирпичном фундаменте. Комиссар приказал мне поставить пулемет около этого забора, за фундаментом и через сетку вести огонь по немцам. Установив пулемет, я открыл огонь через ж.д. пути, где стояли немецкие танки и около них солдаты. Сделал несколько очередей по немцам, над нашими головами в металлическую загородку попал снаряд из танка, видимо бронебойный. Загородку всю исковеркало, а нас даже не ранило.
Тут к нам подползает солдат с приказанием комиссара с пулеметом вернуться назад в вокзал. Вернулись, Галафеев А.А.приказал мне поставить пулемет в киоск около стены вокзала и открыть огонь по немцам. С этого киоска я сделал опять несколько очередей, и по нам опять стрельнули из танка, снесли крышу киоска, и оторванной доской мне поцарапало щеку. Приказали вернуться в само здание вокзала.
Там я получил приказ установить пулемет в одной из комнат на втором этаже, и через окно открыть огонь по немцам. На втором этаже мы зашли в одну из комнат, открыли окно, и перед нами открылась такая картина: по дороге в сторону вокзала с ревом двигалась колонна немецких танков. Конца им не было видно, за каждым танком двигалось по четыре немецких солдата. Я вместе с Ленькой Путимцевым и Сашкой Рогозиным ( ? или Рогожиным не разборчиво Прим. ИМЗ) из Красноярска, поставили стол поближе к окну и начали устанавливать пулемет. Петька Моргунов из Рубцовска встал сбоку около окна, и начал стрелять из винтовки по немецким солдатам, идущими за танками.
После первого выстрела он сказал: «Есть один», после второго: «Есть еще один». Вдруг он меня схватил за руку и стал оттягивать от стола к выходу из комнаты. Рогозин и Путимцев сняли пулемет со стола, взяв ленты, поспешили к выходу в коридор.
Только мы успели выскочить в коридор, как в окно, где мы устанавливали пулемет, влетел снаряд, потом еще снаряд. Позднее Моргунов рассказал, что первым выстрелом он убил одного из 4-х немцев, идущих за танком, второй немец перешагнул через труп и продолжал идти дальше. Вторым выстрелом он убил еще одного врага, тогда один из немцев показал танкисту – танк шел с открытыми люками, и в каждом сидел танкист, высунувшись по пояс – из какого окна по ним стреляют. Немцы начали разворачивать башню и сделали два выстрела по окну, расстояние до танка было метров 50. ( танкисты стреляли вероятно бронебойными снарядами, которые делали только дыры в стенах здания. Прим. ИМЗ)
После чего комиссар Галафеев А.А. собрал нас всех на первом этаже вокзала и сказал, что нужно сделать попытку прорваться в сторону разъезда Сорочий Брод в направлении Киева, где нас должен встретить бронепоезд.
Мне комиссар приказал вывести пулемет из строя, так как с тяжелым пулеметом марш –бросок не совершить. Я вытащил замок из пулемета, завернул его в платок и положил в карман брюк. После мы вышли из вокзала и где короткими перебежками, где ползком преодолели ж.д. пути в сторону города и укрылись между овощехранилищами, и стали через них перебираться в сторону города.
Взобравшись на третье, последнее овощехранилище мы наткнулись на три немецких танка, которые стояли спиной к нам и вели огонь из пушек по городу. Мы сползли с хранилища и собрались вместе, в это время к нам подошел гражданский мужчина, лет 50-ти, и рассказал комиссару, где находятся немецкие танки, он также сказал, что проверил стрелки, и убедился, что они переведены в сторону Киева.
Оценив обстановку, Галафеев А.А. сказал, что прорваться через немецкий заслон мы не сможем, а здесь, если они нас обнаружат, то перебьют как цыплят или раздавят танками. Надо возвращаться на вокзал. Когда мы вернулись на вокзал, комиссар нам приказал занять круговую оборону, но огня пока не открывать, как он сказал не дразнить пока немцев. А так как стрелки переведены на Киев, можно попробовать уйти по ж.д. под носом немцев.
Комиссар отобрал 4-х человек знающих работу паровоза – машинистов, и отправил их на паровоз с задачей – незаметно растопить паровоз, подвести его к вокзалу. Мы должны быстро залезть на платформу и поедем к Сорочьему Броду. Обстановка была такая, продолжать бой с немцами у нас не было возможности, так как у большинства солдат патроны были на исходе, а пулемет выведен из строя.
Тогда я ему сказал, что пулемет быстро приведу в рабочее состояние, так как я вынул из него только замок. Вытащил его из кармана и показал комиссару. Он мне сказал – молодец, приведи его в боевую готовность, но оставьте в ленте минимальное количество патронов, а остальное раздайте солдатам, у кого их нет. В здании вокзала эффективнее вести бой с винтовками, чем с пулеметом, лучше поставим около каждого окна по 2-3 бойца, и если немцы полезут в окна, встретим их штыками.
Мне приказал со своим расчетом взять гранаты и занять оборону на 2-м этаже, с задачей, если враг подойдет близко к зданию – забросать их гранатами. Всего мы собрали 12 гранат, связали их по три, получилось четыре связки и стали ждать немцев.
Через некоторое время услышали около дверей какой-то шум. Я послал Моргунова узнать, в чем дело? Вернувшись наверх, он рассказал, что пришла бригада с паровоза, один был убит, а трое тяжело ранены. Они добрались до паровоза благополучно и приступили к разогреву котла. Когда из трубы пошел дым, немцы это заметили, расстреляв паровоз из танка, убив одного и ранив остальных.
Тогда комиссар сказал: «Ну что же, у нас есть пока патроны, гранаты и штыки, жизнь свою отдадим как можно дороже. Я сообщил об обстановки на станции в Киев по телефону». Связь в то время работала нормально.
Прошло некоторое время, и немецкая пехота с танками вышла на перрон вокзала с обеих сторон. Пути находились на станции со всех сторон от вокзала. ( станция «островного» типа. Прим. ИМЗ). Двигаясь вдоль путей с обеих сторон, немцы из танков били по каждому окну второго этажа по снаряду, нижние этажи простреливали из пулеметов. На улице немцы устроили такой шум, как будто их было около тысячи.
В вокзале стоял такой грохот от попаданий снарядов, треска очередей, что ничего не было слышно. Пыль стояла такая, что не было видно друг друга, нечем было дышать, дым и пыль разъедали глаза. Немцы начали бросать в окна первого этажа какие-то горящие пластины, сначала мы боялись, что они взорвутся. Потом поняли, что это зажигательное вещество, от них начал гореть пол и возник пожар в здании. Тогда мы их просто тушили ногами, встанешь на нее, постоишь несколько секунд, и оно потухнет.
Потом мы приспособились. Раз немец ударил снарядом в окно, то следующий выстрел будет в соседнее окно, а из предыдущего можно вести огонь и бросать связку гранат. Так мы и бегали из комнаты в комнату, пока не кончились четыре связки гранат. Немцы, обработав с обеих сторон вокзал из танков, сделали попытку ворваться в здание пехотой, но она была отогнана дружными залпами из винтовок и отступила от вокзала.
Через некоторое время нас внизу собрал комиссар и сказал: «Вот что товарищи! Вы честно отдали свой долг Родине, среди вас не было малодушных, но и помирать нам всем в вокзале не резон. Боеприпасов у нас почти нет, и защищается нечем, если немцы пойдут в наступление, отбиваться будем штыками до последнего. Немец получил по зубам, и видимо даст нам небольшую передышку. Вот мой последний приказ, возможно, кто-нибудь из вас останется жив, тогда вы расскажите, как мы сражались в Фастове. А если все погибнем, то Родина на нас в обиде не будет, мы сделали все, что смогли и даже больше.
И так по моей команде – по одному, вы будете выбираться из вокзала, и попытаться пробраться к нашим, они еще в Киеве. Действуйте по обстановке, будьте крайне осторожны, и попытайтесь остаться живыми, до встречи в Киеве».
Мы сказали комиссару, что без него не пойдем, или пробиваться будем вместе, или погибать, будем вместе. Он резко сказал: «Что я слышу? Кто вас научил обсуждать и не выполнять приказы? А за меня не беспокойтесь, есть у меня проводник из местных, он выведет, так что до встречи в Киеве».
Обращаясь ко мне, спросил: « Ну пулеметчик, у тебя в лентах есть патроны?». Я ответил, что может патронов 20 осталось, остальные раньше по вашему приказанию раздал бойцам. Он сказал: « Хорошо, дай сюда эти патроны, а пулемет выведи из строя». Я пошел выполнять приказ, поднялся на второй этаж, вытащил патроны из ленты и положил в карман. Вынул из пулемета замок, полез на чердак, разобрал его и разбросал по чердаку детали. Вернулся на второй этаж, взял с собой два запасных ствола в кожаном чехле и бинокль. Потом сошел на первый этаж, отдал комиссару 26 патронов, и доложил, что пулемет выведен из строя. Он сказал, ну вот и хорошо, пожал мне руку: « С богом, теперь твоя очередь идти».
Дошел до двери вокзала, потом от перрона пополз через ж.д. пути по направлению к 2-х этажному дому из красного кирпича. Дом стоял напротив вокзала, и был огорожен деревянным забором. В заборе были оторваны 2 или 3 доски, вот к этому пролому я и пополз. В разных местах лежали три убитых солдата, с одной стороны вагонов на путях не было, видимость хорошая, а с другой стороны ты как на ладони. Полз я до здания минут 40, несколько раз был обстрелян немцами, слышал, как пули рикошетили от рельсов.
Пути переполз благополучно, но нужно сделать бросок во весь рост, чтобы перешагнуть через рейку внизу забора, к которой были прибиты доски. Полежал немного, отдохнул, потом быстро вскочил и рванул к отверстию в заборе. Только проскочил дыру, как немец дал очередь из пулемета, у меня с головы слетела пилотка, и я сразу упал и отполз к фундаменту здания. Фундамент был ниже уровня забора, немец прошелся еще одной очередью вдоль забора, вел ствол медленно, потому что прошил все доски.
Я полежал немного около дома, вернулся за пилоткой метра 2-3 назад, посмотрел, а она простреляна около звездочки, один конец звезды был срезан пулей. Обождал еще немного и пополз вдоль здания к углу, а потом от здания в сторону депо. Через некоторое время я оказался в противотанковом рву, который был прорыт от депо до шоссейной дороги. В одном месте этот ров был перекрыт шпалами, а сверху засыпан землей. Я подошел к этому укрытию, где обнаружил наших: Петра Моргунова, Леонида Путимцева, Федора Похабова, мл. с-нта Костюченко.
У мл. с-нта Костюченко был «Наган» и он сказал: «Сидите тихо здесь, я пойду на разведку, если я через минут 20-25 не вернусь, меня не ждите». Мы его прождали минут 40, а может и больше, он так инее появился.
Тогда мы сделали попытку по противотанковому рву подойти вплотную к шоссе, постараться его перебежать, там лес и свобода. Но около шоссе нельзя поднять даже головы, так как немцы с обеих сторон его простреливали, стояли два танка и перебежать не было никакой возможности.
Мы вернулись назад к шпалам, не зная что делать. К нам подошел гражданский пожилой мужик и сказал, что нам нужно отсюда убираться поскорее. Час назад или немного больше, какая-то женщина привела сюда немцев, где сидим сейчас мы, и показала, где скрываются солдаты. Немцы этих солдат вывели из рва и расстреляли около штабеля щитов дл снегозадержания. Я посмотрел в ту сторону, и насчитал 7 трупов наших расстрелянных солдат. Мужик сказал, что нам нужно достать гражданскую одежду, немцы их не трогают, тогда мы будем спасены. Он подсказал, что в депо есть раздевалка рабочих шпалопропитчиков креозотом, но она очень грязная.
Когда хочешь жить, то не до брезгливости. Пошли по рву в депо, дед показывает дорогу, залезли в депо через окно, там ни единой души. Подошли к раздевалке, дверь заклинило от взрыва бомбы, частично завалило ее кирпичом. Начали убирать кирпич, а Петька Моргунов тянет в сторону и показывает, что в нее можно залезть через окно. Попав в раздевалку, мы подобрали себе брюки, куртки и фуражки, все было измазало креозотом. Я снял свою гимнастерку, завернул в нее два запасных ствола от пулемета, бинокль и пилотку, и спрятал под деревянный пол.
Письма и фотокарточки, которые у меня были, я порвал, а комсомольский билет сложил на четыре части и положил в пистончик, где носят карманные часы. Брюки и кирзовые сапоги я не снял, а поверх надел креозотные штаны, на нижнее белье куртку и фуражку. Тоже сделали остальные. Выйдя из раздевалки, стали решать, как двигаться дальше, по одному или все вместе?
Федя Похабов из Красноярска, сказал что пойдет один, а мы, Петр Моргунов, Леонид Путимцев и я решили, что пойдем вместе. Пошли в сторону ж.д. путей которые идут на Киев. Проходим мимо одного пакгауза, и видим около него лежит много убитых солдат. Сначала стали смотреть, отыскивая знакомых, но Леня Путимцев сказал, что этого делать не надо, если увидят немцы, то догадаются, что и мы солдаты, тогда не сдобровать. Пошли дальше. Подходим к дому железнодорожников – это около путей идущих на Киев. Около дома хороший сад, вдруг из дома выбегают навстречу три девушки с узлами и спрашивают нас, куда идем? Мы ответили, что в Киев, они просят взять их с собой, мы не возражаем. Взяли их чемоданы и узлы и пошли дальше. Только прошли мимо сада, видим стоят пять немецких танков, это в 10-15 метрах от нас.
В середине этих танков сидят танкисты кругом, а около путей на бревнах лежат два убитых немца прикрытых плащ-накидками. Мы идем и смотрим на немцев, а они на нас. Немецкий офицер, который сидел с танкистами, в очках, небольшого роста с тройным подбородком встал и подзывает нас пальцем к себе. Мы остановились, что делать? Идти всем, или кому-то одному? Если подойду, я в армейских сапогах, заставят поднять штанину, а там военные брюки, тогда все пропали. Все решалось какое-то мгновение.
Петр Моргунов и говорит: «Пойду я один, а если скажут подойти всем, тогда подойдете». Он подходит к офицеру, тот начинает что-то говорить, Петр молчит. Тогда немец снимает с него картуз, показывает пальцем на голову и говорит: «Зольдат!». Но мы за время войны уже обросли волосами, поэтому это у немца не вызвало подозрения. Моргунов стал ему объяснять руками, что он железнодорожник, крутит руками, пыхтит как паровоз, гудит, показывая на нас делает вид, что нянчит детей и идем домой.
Немец махнул рукой, мол идите, пошли дальше. Прошли от немцев метров 50, смотрим справа от ж.д. стоят недалеко два или три дома. Около одного из домов на скамейке сидят два немца, а напротив их стоит Федя Похабов, который ушел раньше нас один. Больше я о нем ничего не знаю.
Прошли метров 50, слышим сзади длинный свисток как у милиционеров, ну думаем, сейчас дадут очередь из пулемета по нам, но выстрелов нет. Только когда мы подошли к большой выемки, перед въездом в Фастов, поняли, что свисток предназначался немецкому часовому, который стоял наверху на площадке с пулеметом, разглядывая местность в бинокль. На нас он даже не посмотрел.
Пройдя половину выемки увидели, что навстречу нам летел наш У-2. Поравнявшись с нами он сбросил две бомбы, мы бросились в кювет, но бомбы разорвались наверху выемки позади нас. Уже можно считать, что мы выбрались из Фастова. Подходим к семафору разъезда Сорочий Брод, к нам подбегают два мальчика и говорят: «Не ходите на станцию, там немцы на 12-ти мотоциклах». Тогда мы поворачиваем вправо и идем в поле, чтобы обойти разъезд. Подходим к одной дороге, которая ведет на Сорочий Брод, это километра 1.5 от разъезда, там встречаем железнодорожника, который идет на работу на разъезд. Мы ему сказали, что там немцы, он сначала не поверил, но мы его убедили и он пошел домой. Обойдя Сорочий Брод окольным путем, мы направились на станцию Монастырская, точно сейчас не помню ( следующая станция Мотовиловка в 7 км от Сорочьего Брода. Прим. ИМЗ ).
На эту станцию мы пришли часов в 10 вечера. В последний раз мы ели с товарищами 1.5 суток назад, очень хотелось кушать. Мы с Петром Моргуновым решили пойти в деревню и попросить хлеба или картошки. Придя в деревню, мы подошли к колодцу, где женщина брала воду и попросили ее накормить нас. Мы ей рассказали кто мы, и куда идем. Она попросила Ганну из соседнего дома принести сухарей, нам дали 11 штук. Мы взяли и пошли на вокзал, где ждали наши товарищи и девушки. Разделили поровну и покушали.
В это время появился военный комендант станции Фастов, по-моему, майор, я его знал, так как он давал команду на выдачу нашему пулеметному расчету сухого пайка и папирос в Фастове. Поговорив между собой, решили доложить ему о прибытии, а то нас посчитают дезертирами. Когда комендант подходил к нам, мы сидели на скамейке, Леонид Путинцев встал и доложил, что солдаты 77-го железнодорожного батальона прибыли из Фастова в его распоряжение. Он посмотрел на наш внешний вид и сказал, чтобы мы ждали его распоряжений, сам пошел к дежурному по вокзалу.
Девушки, которые были с нами, начали реветь, посчитав нас за заключенных, вышедших из лагерей, пришлось им все объяснить. Уже начало темнеть, мы вошли в вокзал и стали укладываться спать на полу. Часов в 11-12 ночи пришли человек 10 артиллеристов, стали между собой говорить, остаться на отдых или идти дальше?
Они ушли, а мы настолько устали, что стали спать. Утром часов в 6 проснулись, собрались идти дальше на Киев. В это время подошел бронепоезд, где мы увидели нашего пулеметчика Сашу Рогозина, он предложил сесть на бронепоезд, который шел в сторону Фастова, это было 23 июля. Но мы решили идти на Киев, да и наша форма не подходила.
Прошли по ж.д. метров на 200-300 за семафор в сторону Киева, видим около лесозащитной полосы стоит наш солдат Костя Ефременко из Красноярска. Увидели его и спрашиваем: «Костя, а ты чего без сапог стоишь?» Он нам машет, чтобы проходили дальше, подумали, что не узнал нас, в это время выскакивают из кустов сержант и два солдата с автоматами и подбегают к нам. Спрашивают – кто такие, мы все рассказали, сержант девушкам разрешил идти дальше, а нас задержали и повели к защитной полосе, это был заградительный отряд.
Просидели мы в полосе полтора часа, больше никого не задержали, тогда сержант повел нас в сторону станции, но не доходя метров 100 свернул в лес налево. В лесу прошли километра 1.5 и остановились около каких-то кавалеристов, потому что кругом были лошади. Сержант посадил нас около дерева, оставил часового, а сам пошел докладывать начальству. К нам подошел майор и капитан и стали спрашивать, кто мы такие и куда идем.
Мы рассказали все, тогда капитан и говорит: « Расстрелять их, в Фастове прорвались три немецких танка, наши товарищи сражаются, а вы трусы и дезертиры испугались их и сбежали!» Я тогда и говорю, хоть свои расстреляют а не немцы. Тогда майор и спрашивает, как на самом деле было в Фастове? Петр Моргунов ему подробно начал рассказывать. Майор вопрос задал, а помощь к вам какая-то приходила? Я ему объяснил, что видел из окна вокзала, что на горе кто-то бегал и стрелял, но это было далековато. Обещали нам прислать бронепоезд на помощь, но он не пришел.
Майор и говорит капитану, это мы там бегали, потом поправился, это наши бегали. Я сразу понял и объясняю им, мы ожидали помощи от вас а она не пришла, вот и пришлось отступить, бронепоезд тоже не пришел, делайте с нами что хотите. Майор спрашивает у Моргунова, а сколько ты видел танков противника? Он говорит, из окна вокзала я насчитал 64, может было и больше, времени считать не было.
Тогда майор и капитан отошли в сторону и поговорив между собой подошли к нам и говорят сержанту: «Отведи их на станцию к кладовке путевого мастера, пусть получат путевой инструмент и идут на Киев, там их ожидает представитель. Пойдете на Киев как ж.д. бригада, там найдете коменданта, он скажет куда идти».
Пошли мы с сержантом к кладовой, получили инструмент и пошли по ж.д. в сторону Киева. Придя на станцию Васильков, нас догнал бронепоезд, где мы видели Сашу Рогозина. Сели на него, нам Саша достал хлеба и котелок пшенной каши, покушали и поехали в сторону Киева. В 18 часов мы прибыли в Киев, где нас встретил лейтенант, он выдал сухой паек –хлеба, сахара и сушеной рыбы. Далее на товарном поезде мы выехали из Киева и прибыли на станцию Ворожба ( Московско-Киевской ж.д. за Конотопом. Прим. ИМЗ). где стоял наш батальон.
Вот так закончилась наша Фастовская битва. Извините за беспокойство.
Ручкин Иван Матвеевич г. Кричев, Могилевкой обл. 01.02.1975 г.
Из архива Историко-Мемориального Зала ЖДВ август 2020 г. В.Петропавловский