Восемь лет спустя (2027 год)
— Богдан! Там обрыв! Вернись, пожалуйста! А если Мирра пойдет за тобой? — сидя в кресле-раскладушке, взывала Аглая к своему слишком взрослому и самостоятельному сыну.
В походе по светинским лесам и косогорам она поскользнулась на сыром корне сосны в глубоком овраге и растянула ногу. Хирург местного санатория наложил повязку с помощью эластичного бинта и велел в течение суток поберечься. Но дети хотели на речку, поэтому семья не выждала даже положенных суток и уже после обеда покинула свой летний, несколько лет назад купленный в Светини дом.
— Мам, спокойно! Мирра сидит сзади тебя! Я тут птичку какую-то из силков достаю, — деловито ответил черноглазый и темноволосый мальчик, очень похожий на своего отца Якова. — Папа говорит: не та птица, которая с крыльями, а та, которая летает!
— Нет, сынок, я немного не так говорил... — отозвался Яков, подходя к Богдану с большими кусачками, за которыми он ходил в будку к пляжному спасателю. — Нет той птицы, чтобы пела, да не ела! Где наша цапля? — Он осторожно освободил от проволоки небольшую птаху.
Богдану было уже семь лет, и через месяц он должен был пойти в первый класс. Его младшей сестре Мирре совсем недавно исполнилось четыре, и она везде хвостом ходила за братом, считая его образцом для подражания и идеалом во всех смыслах. Ее распахнутые зеленые глазки смотрели на все с удивлением и наивной доверчивостью.
— Я тоже хочу спасать цаплю! — крикнула она, подбегая к отцу и брату.
Но птичка, легко вспорхнув, уже поднялась в воздух и исчезла из виду своих спасителей.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Богдан. — Это не цапля была! Чуть-чуть поменьше. Раз в пятьдесят! Но дальность полета у нее — как у межконтинентальной ракеты!
— БУллистической? — уточнила Мирра, подпрыгивая вокруг брата и пытаясь залезть ему на спину (он часто катал ее на спине).
— БАллистической! — со смехом поправил ее Яков.
— Яш, не смешно! — с возмущением проговорил Аглая, поднимаясь с раскладного кресла и прыгая на одной ноге к семье. — Чему ты учишь детей?! Что она говорит? Я даже слышать не хочу таких слов!
Заметив приближающуюся маму, дети заголосили:
— Папа, папа! Смотри! Мама прыгает! Ей же нельзя ходить! Быстрее бери ее на руки!
— Это все из-за ракет, — констатировал Яков, шагнув навстречу Аглае. — Мама не любит военную тему. Вот, даже встала!
— Может, позвать деда Мазая? — предложил Богдан. — Пусть он повезет нас на своем мини-паровозе!
— У нас вместо мини-паровоза — папа, — оказавшись на руках у Якова, засмеялась Аглая. — Богдан, возьми Мирру! За руку!
— Полетаем? — спросил Яков свою жену, неся ее на руках в сторону недавно организованного на Светини аэроклуба "Драгош и все-все-все".
— Полетаем! Ура! — закричала Богдан, размахивая над головой сложенным раскладным креслом и держа в другой руке маленькую ладошку послушной Мирры.
— Мы с мамой! — уточнил Яков, оглянувшись.
— И мы с Мирой! — добавил Богдан. — Чур, я инструктор!
— Рановато, дорогой! Я вас потом покатаю на параплане.
— Ой, Яша... — вздохнула Аглая. — Не люблю я, когда ты с ними летаешь... Особенно с Мирушкой… Она же еще совсем малышка…
— Это не парашют, Глаш, это абсолютно безопасно... А мы с тобой могли бы полетать на дельтаплане. Но из-за твоего растяжения — пока только мотопараплан.
— Мам, ты пойми! — вмешался в разговор родителей Богдан, чувствуя, что их с Миррой полеты могут не состояться. — Папа — инструктор со стажем! Он не новичок в этом спорте!.. Он узнает о следующем движении воздуха еще до того, как сам воздух о нем узнает!
— Где ты этого набрался, сынок? — Аглая с удивлением слушала, какие аргументы вкручивает ее Богдаша, какими заковыристыми фразочками старается ее убедить.
— Я не набирался, мам! Это же очевидно! Я же тоже чувствую! — заключил Богдан, предварительно наговорив вагон, воз и маленькую тележку самых отборных и убедительных слов.
Яков только тихо смеялся, не вмешиваясь в их разговор.
— Сынок, ты должен помнить, что Мирра абсолютно все повторяет за тобой! На тебе такая ответственность за сестру…
***
Они подошли к красивому легкому зданию аэроклуба, нисколько не нарушающему гармонии светинской природы и уселись на скамейках. Минут пять они подождали, когда их почтит вниманием владелец и главный инструктор Драгош, вернувший благодаря Мите и Якову свое (как оказалось) немалое состояние и создавший на Светини аэроклуб. Он примчался радостный, спортивный, загорелый, с мужественной щетиной, нисколько не выглядящий на свои шестьдесят лет.
— Ну наконец-то! — воскликнул Драгош, распахнув объятия для Богдана и Мирры. — Погода отличная, мои пташки! Летай — не хочу! Сейчас дельтапланчик зарядим!
— Привет, брат! — хлопнув его по ладони, а затем пожав ее, поздоровался Яков. — Нам сегодня лучше — мотопараплан. Глаша растянула ногу. Она должна сидеть, как королева, и без всяких разбегов.
— Это ты как умудрилась, Аглая?! Будь осторожнее! Как скажешь, брат! — Драгош принялся звонить по телефону, требуя подготовить мотопараплан.
— А мы, мамусечка, папусечка? — залепетала Мирра, обнимая Якова и заглядывая ему в глаза. — А мы с Богданом когда полетим?
— А ты тоже хочешь полетать? Ты не боишься? — потеплевшим, совсем нежным голосом спросил Яков у дочери, целуя ее в ухо.
— Я тебя люблю, папа! — просияла Мирра.
— Знает, что на меня безотказно действует! — засмеялся Яков. — Посидите с дядей Драгошем, пока мы с мамой полетаем. Покатаю маму, потом вас буду катать.
— Только летайте недолго! — попросил Богдан. — Эх, жалко, что Андрюхи и Макса здесь нет! (Он имел в виду своих двоюродных братьев — детей Лизы и Мити.)
— Они приедут в воскресенье сюда на шашлык, — отозвался Яков. — В общем, ждите нас, птенцы! Слушайте дядю Драгоша.
***
Яков и Аглая за эти восемь лет нисколько не стали выглядеть старше. Напротив, они лишь сделались еще красивее и интереснее. Яков ушел в отставку на своей опасной службе сразу же после свадьбы, щадя нервы жены и здоровье будущих детей. Он оставил себе лишь работу парашютного инструктора. Аглая теперь работала в редакции иностранной литературы, хотя шесть лет из прошедших восьми она вообще не работала, а по три года проводила в декретном отпуске с каждым своим ребенком.
Яков и Аглая не просто обожали своих детей, как и все родители, — они умилялись каждой черточкой во внешности их, в характере, когда эти черточки напоминали Глаше Якова, а Якову — Глашу.
— Ты смотри, как она улыбается! — восклицал Яков, наблюдая за Миррой. — Просто твое лицо! И даже, как ты, со скепсисом!
— Тебе кажется! Она еще маленькая! Какой скепсис! Это Богданчик гипнотизирует глазами — весь в тебя!
— Гипнотизируем! — согласился Яков, подмигивая сыну. — Только что-то никто вокруг гипнозу не поддается.
С парашютом Глаша больше ни разу не прыгала, хотя в какой-то момент она была готова на прыжок, решив, что с Яковом ей ничего не страшно. Но, верный своему однажды сказанному слову, Яков наотрез отказался. "Все, что угодно, только не это, — сказала он. — Выбрасывать тебя в бездну? Никогда не забуду, как я боялся тогда за тебя... Боялся, что ты не выдержишь... Никогда. Ни за что".
В парапланах и дельтапланах, которые были в изобилии у Драгоша, ни Аглая, ни Яков никакой опасности не видели и поэтому довольно часто летали на них на пару — в тандеме. А Яков спокойно катал на них и своих детей, что, однако, несколько тревожило Аглаю.
В этот раз они летали над ожившей ослепительной Светинью и прилегающими к ней лугами и косогорами. Солнце клонилось к вечеру, и обзор с высоты был изумительный. Они сделали круг и опустились совсем недалеко от того места, где ждали их дети с Драгошем.
— На что был похож этот полет? — как обычно, спросил Глашу Яков.
— На взгляд Яши, — весело ответила она, купаясь в косых лучах солнца и теплой улыбке Якова. — А у тебя?
— О, у меня коктейль: взгляд Глаши с добавлением ее поцелуя и немного объятий… — победоносно заявил Яков. — Похож-то похож, но оригинал лучше… — Он потянулся к ней, чтобы немедленно убедиться, что это так.
— Ты что, прямо на взлетной полосе собрался дегустировать? Дети бегут сюда! — засмеялась Аглая.
— Да, прямо на взлетной полосе! Пока дети не доскачут!
Конец