Аудиоверсия:
https://akniga.org/goral-vladimir-zvonkie-kabluchki
- Ну, вот! Окунулись, называется. Папка узнает - убьёт! – хныкала Юлька, симпатичная шестнадцатилетняя девчонка во влажном купальнике, с длинными и тоже мокрыми волосами.
Она зашла за куст и с усилием стянула с себя купальник. Куст совсем не был монументально-густым и острые, торчащие вперёд и вверх, Юлькины груди с наглым вызовом уставились на Витьку. Витька, Юлькин одноклассник, уже долгие восемь лет страдал от большой и светлой любви к этой нынешней королеве восьмого, а назавтра уже девятого-А. Мучился он ещё с тех смутных, доисторических времён, когда они с Юлькой были глупыми, наивными мальками-первоклашками. Виктор стиснул зубы и демонстративно отвернулся.
– Ведь спецом дразнит, оторва! – подумал он с нежной, щемящей злобой.
- Вить, а ты точно знаешь, что Шурка домой убежал? – озабоченно осведомилась Юля, отжимая мокрые светлые пряди.
- Да не боись! Куда он денется. Шурка воды страшится, как чёрт ладана. Один бы сроду в канал не полез. Домой убёг, точняк. – успокоил Витя подружку.
Шурик, десятилетний соседский пацан из пятиэтажки напротив, увязывался за ними не первый раз. Его друзья, третьеклассники, почти все разъехались на лето по пионерлагерям и родственникам, вот он и таскался за Витькой и Юлькой от одиночества. Посёлок Титан был небольшим, и родители всех учеников местной средней школы прекрасно были знакомы, поскольку работали на одном комбинате. Все знали всех. Ну почти. По крайней мере, жители нескольких ближайших пятиэтажек, точно. Родители Витьки и Юльки много лет приятельствовали, а Шуркина мать хорошо знала обе семьи. Она частенько одалживала у добрых соседей деньги или продукты попроще. Алевтина, мать Шурика, работала в местном кинотеатре. Назывался он тоже Титан, как и посёлок. Женщина за скромную зарплату исполняла обязанности билетёрши, а также уборщицы. Отца и мужа у Шурика с Алевтиной не было. Обычное дело. Никто и не интересовался – где, мол, ваш папка? В конце концов, они такие не первые и не последние.
Летняя вольница оканчивалась завтра, первого, так его и этак, сентября. Но лето пока было в разгаре, благо места южные, почти Крым. Вместо речки рукотворный канал рядом. Вот этот-то канал с наступлением тепла и манил местную детвору. Канал не был ни широк, ни глубок, но течение... Опасное место. Эта стремнина забирала каждое лето не меньше трёх-пяти человек. В иные, несчастливые годы и побольше. Потому, местным детям, да и подросткам, мнительные мамаши строго настрого запрещали шляться на канал в одиночку, а уж купаться… Ну, кто же этих мамаш, когда слушает?
Алевтина прибежала домой к Витьке под вечер. Виктор открыл дверь и почти столкнулся нос к носу с женщиной. Глаза её, в полумраке коридора, напоминали круглые дыры на белом лице.
- Витюшенька, мальчик, ты Шурочку не видел? – спросила она нетвёрдым голосом.
- Нет, теть Аль. А, чо? Он не дома? – ответил Витя, чуя мерзкую, внезапную слабость в коленях.
- Нету его, нету дома! – прошептала Алевтина и жутко, тихо и бесслёзно завыла.
Шурку искали всю ночь. Участковый с шестью местными милиционерами. Десятка полтора добровольцев из особо сердобольных соседей. Алевтина, сидела, как каменная, на побитой, щербатой скамейке у своего подъезда. Всем поисковикам с самого начала было ясно, что произошло. Канал. Стремнина. Течение.
Утром было первое сентября. Белые банты, букеты, стишки про школу, торжественные, нарядные учителя. Первый звонок для первоклашек.
Красавица Юлька в белоснежном переднике, с шёлковой, алой лентой, в светлую косу вплетённой, подошла к Витьке. Девушка подняла на приятеля чуть подкрашенные, полные смятения карие глаза и тихо спросила:
- Вить, а Вить? Как же теперь?
Витя от безысходности включил тупаря:
- Чего как?
- Как чего? – по хорошенькому лицу Юльки потекли слёзы – Признаться нам надо. Шурка ведь с нами увязался. Мы виноватые. Не доглядели.
- Юль, прекрати! – Виктор судорожно сжал узкую, белую кисть девушки – Не в чем нам признаваться. Мы ведь не видели, куда Шурка исчез. Что мы скажем? Вот виновных из нас с тобой сделать желающих валом будет. Твоя подруженька Оксана с компанией точно рада будет. До усрачки!
- Ты прав, Витенька! Хорошо, что ты у меня такой умный. Мама моя папке часто так говорит: “Куда нам дурам деваться без вас мужиков!” – вздохнула Юля прерывисто.
Витя с пересохшим горлом побрёл в туалет. Напился воды из-под крана, и вдруг, неудержимо, по-бабски разрыдался.
Шурку нашли через пять дней. Тело десятилетнего мальчишки, распухшее и обезображенное раками, прибило в камыши. Хоронили утопленника всей школой. Шурка лежал в гробу, на столе у школьного крыльца. Ребятня и взрослые старательно отводили глаза от неузнаваемого чёрно-зелёного лица. Витя почему-то оказался совсем рядом. Он, чувствуя себя каменным истуканом, пялился на новенькие лаковые туфли покойного. У этих туфель были девственно-чистые подошвы. На каблуках блестящие подковки металлических набоек.
- Чтобы носились дольше. Семья то не богатая – машинально подумал Витя. – Звонкие, должны были выйти, каблучки.
Директор школы прерывистым голосом произнёс короткую, пронзительную речь, а когда зазвенел прощальный звонок, не удержался и без стеснения заплакал. Завыли тётки в толпе, солидные мужики принялись неумело тереть глаза, но тут грянул траурный оркестр. Это всех как-то успокоило.
Вечером, когда отец Вити собирался на ночную смену, прибежала заполошная соседка Катерина:
- Ой, Люб – поведала она, задыхаясь, Витькиной маме – Алевтиночка то наша, что удумала – на дорогу, да под грузовик. Да нет, живая. Расшиблась только. В районную больницу её отвезли. В сознании или нет, не поймёшь. Не разговаривает бедная. Молчит и всё.
Люба с Юлькиной матерью заплаканные и решительные на всю ночь уехали в больницу. Сторожить Алевтину. Юлькин отец был снабженцем на комбинате и всю дорогу пропадал по командировкам.
Витька проснулся в час ночи. Сердце его бухало в груди, как никогда не бывало прежде. Тишина за окном. Скрипнула дверь подъезда.
Клик-клик-клик. Кто-то поднимался по бетонным ступенькам. Витино сердце гулко и размеренно стучало где-то в висках. Клик-клик-клик - позванивал металл о бетон ступеней. Тук-тук-тук отзывалось в висках. Звонкие каблучки – пришло дикое, как детская смерть, понимание происходящего. Чистые подошвы и звонкие каблучки.
Кто-то заскрёб, застучал в дверь. Виктор почувствовал, что мир плывёт прочь, унося с собой остатки рассудка. Он пришёл в себя от глухого голоса, доносившегося из-за двери:
- Вить, Витя. Это я Юля. Дверь открой. Мне дома страшно одной.
Витя не помнил, как открыл дверь и впустил Юльку. Врезалось в память, как она сбросила в прихожей осенние туфли. Он увидел блестящие набойки на каблуках. У Юльки был не бедный, но экономный и бережливый отец.
Витьку накрыло. Он бросился к Юльке и принялся, невзирая на робкое сопротивление, целовать её. По-взрослому страстно. Он сам не понял, когда стянул с неё платье и всё, что было под ним. Потом он жадно мял, покусывая набухшие соски, твёрдые и острые девичьи груди. Наконец и Юля начала отвечать на его ласки, называть его всякими нежными словами и гладить по мокрой от пота, вздрагивающей спине. Затем он лежал возле неё спящей и обнажённой. Он был счастлив, пуст и гулок, как барабан.
Потом он уснул и сам. Во сне он увидел, как стоит среди камышей на берегу канала. Рядом Шурка. Они хотят поймать речного ужа с жёлтыми пятнами на голове – большого и длинного, как анаконда. Будет прикольно напугать живым ужом Юльку. Под ногами скользкое, обрывистое, глинистое дно. Шурка скользит и падает в воду. Течение подхватывает его и неудержимо тянет на середину.
- Витя, помоги – зовёт Шурка – Он беспомощно барахтается в мутной воде, пытаясь плыть.
Вите страшно. Шурка в панике и запросто может утопить на стремнине своего спасителя.
- Витя, пожалуйста – последний раз просит Шурка и исчезает в коричневых волнах.
Виктор проснулся, едва не закричав, от душившего его кошмара.
Тишина за окном. Скрипнула дверь подъезда. Клик-клик-клик… Звонкие вышли каблучки.
Аудиоверсия:
https://akniga.org/goral-vladimir-zvonkie-kabluchki