Человек, сидящий у окна, слушал тишину. Он видел за окном людей, их движения, жесты. Изредка сквозь стекло доносился шелест шин проезжающей машины, лай собаки.
Был вечер, дневной свет на улице постепенно уступал место поздним сумеркам. Сглаживались повороты тропинки, пересекавшей зеленый газон напортив дома. Люди говорили тише, утихли утренние звонкие окрики и перекликания. Только в недоверчивом лае собак были различимы отзвуки дневной агрессивности, но вскоре и они должны были смениться редким, ленивым ночным тявканьем. Пространство за окном наполнялось успокоенностью, она несла уставшему миру отдых, а на следующий день ее вновь ожидал хаос в толчее которого рождался новый свет.
Человек был один, он вслушивался в тишину. Она не была пустой. В ней пряталось сострадание, смерть и ирония. Дневную суетность накрыла волна усталости. Растворила реальность. В полудреме явью стало иррациональное.
- Солнце, когда-нибудь мы все будем растворены в солнце, - подумалось ему, - солнце, лучшее средство переноса генетической информации, - кто-то возвестил ему на ухо рекламным голосом.
Еще виднеевшаяся перед окном белая извилистая тропинка, окаймленная зеленой травой, показалась родственной, исхоженной, истоптанной множеством ног. По тропинке шла беленькая старушка, сухонькая старушка, похожая на чесночную головку. Вот она медленно прошла мимо, прошла ни сказав ни слова, ни сделав ни жеста. Ее молчание было укором. Странно-знакомым, давно забытым укором близкого человека.
Иногда поток замедленного восприятия жизни прерывался отрешенно далекими от реальности галлюцинациями. Ему вдруг представилось, что он находится в воде, ныряет в середину водной толщи, и…, глотает, вздыхает чистый воздух. Последним видением был высокий утес из белого мрамора. Вершина его углом выступала в синее-синее море. Утес был высок, море огромно, бескрайне обширно. Совместить их было невозможно – холодную белизну утеса с теплой синевой моря.
После видения накатывалась опустошенность. Россия, Россия – среда обитания, материнская плоть. Сколько было выплеснуто вокруг тебя информационного мусора. Сколько прозвучало истеричных воплей о вещизме великой истории. И все кончилось, как обычно: одни казнокрады сменились другими, и, не мешкая, рьяно приступили к грабежу своего ближнего. Двойная жизнь и двойная мораль. Слабая власть России всегда держалась на том сословии, которому она давала узаконенное право обворовывать своих поданных, так сменились опричники, дворяне, помещики, партноменклатура, новые холуи и властители. Проблема власти - больная проблема Отечества. Душа народа отторгает власть. Она воспринимается ею как путь к соблазну и грехопадению.
К утру пошел дождь. Он тугой пеленой ворвался в душное марево летней ночи. Вновь стемнело. Частые и резкие удары чередовались с вспышками золотисто-багряных молний. Вскоре сквозь потоки влаги, льющейся по стеклу окна, он увидел сноп света. Шел электровоз, жалкое создание руки человека, и, пересекало охваченное природным мятежом пространство. Ничтожно малое создание упорствовало перед оглушающими раскатами грома и гигантскими сполохами молний. Бушующая ярость взывала к неизбежности смирения перед властью произвола, и, оказалась слабой перед жизнью жалкого существа - человека, сидящего у окна, в десятиминутной волне времени, успевшего разглядеть высокое предназначение своей жизни.