Который уж день пытаюсь подстричься. Не получается. Не нахожу времени. Каждый раз, выходя из своего автомобиля, стекла дверей которого, в эти августовские дни, опущены, из-за неработающего кондиционера, и это является единственным способом не превратиться в мумию, с вытянутыми вперед руками,
в машине, которая разогревается на солнце до температуры самого солнца, а на рулевое колесо приходиться дуть, как дуют на руку после ожога, я ловлю на себе веселые взгляды прохожих, с интересом наблюдающих за взъерошенной частью волос левого полушария моей головы, которая, даже после поплёвывания на ладонь и принудительного приглаживания к плоскости черепа, издевательски превращается в приоткрытую крышку от кипящего чайника…, типа «Tefal».
За время, проведенное на работе, вынужденно насмотревшись на разношерстных «чудиков», постоянно задавая себе вопрос: «Они тоже рождены, как и все?», я целенаправленно поехал в направлении той парикмахерской, где, более-менее удачно, из меня делали человека и, при выходе из которой, мне не приходилось, после увиденного отражения самого себя в зеркале, выпучивать глаза на вывеску заведения и убеждать себя, протирая глаза, что я заходил именно в парикмахерскую, а не в заведение, состоящей из второй части этого слова.
Войдя в салон, где обычно работают два мастера, я увидел, что «мой» мастер, которому я доверял свой неординарный череп, отсутствовал. На свой вопрос ко второму, который представлял из себя молодого человека, невысокого роста, но не по-мужски симпатичного, возрастом около 20-22 лет, получив ответ, что «моего» мастера сегодня не будет, я, отдавшись судьбе, занял очередь и, усевшись в кресло ожидания, принялся рассматривать дизайн салона и отражение жертвы, с которым уже заканчивал молодой мастер.
Два огромных настенных зеркала перед креслами жертв, стоявшими рядом, две тумбочки со всякими электрическими премудростями, инструментом для стрижки, набор расчесок, включая массажные, феном и разного рода кремами, а также брызговика-распылителя воды, для увлажнения волос, пистолетного типа, еще четыре кресла ожидания, для посетителей и стационарная вешалка для верхней одежды торшерного типа– составляли оборудование салона. Дизайнерское решения стен было оригинальным – стены были просто окрашены водоэмульсионной краской голубого цвета. Единственное окно, откуда проникал дневной свет, было зарешечено декоративной решеткой из настолько толстой арматуры, покрашенной в черный цвет, что я представил себя графом Моне-Кристо в заточении.
В салоне, кроме меня, находилось еще два человека, сидевшие рядом друг с другом в креслах ожидания и беседовавшие о чем-то о своем.
Один из них, очень грузный человек, явно был «хозяином». Вольготно расположив ту часть своего тела, которое вмещалось в кресло, он неотрывно смотрел в потолок. Мужчина с монголоидными чертами лица, лет пятидесяти, с басовитым голосом, с короткой стрижкой смолянисто-черных волос, головой в полтора раза больше баскетбольного мяча, с шеей, в обхвате равной толчковой ноге тридцатилетнего слона, был одет в белую рубашку с короткими рукавами и темно-синие брюки. Его черные узконосые туфли черного цвета своим блеском говорили о том, что этот парень, в этот день, пешком не ходил.
Второй был, как мне показалось, его водителем, так как, во время разговора с «хозяином», он постоянно вращал связкой ключей и автомобильным брелоком вокруг своего указательного пальца. Мужчина среднего роста, лет сорока пяти, худощавый, брюнет с довольно длинными, для наших мест, волнистыми волосами, был одет по-водительски скромно: мятые брюки светло-коричневого цвета, футболка цвета хаки и коричневые летние босоножки.
Наконец, молодой мастер отпустил своего клиента.
Рассчитывая свое время, я подумал: «Если будут стричься эти двое, «хозяин» и «водила», то это займет около часа времени», что меня не устраивало. Однако, глядя на «хозяина», на его стрижку «Ёжик», я почти был уверен, что, на первый взгляд, несколько нелицеприятный «хозяин», великодушно привез своего водителя в салон, дабы придать ему летний вариант надчерепного образования, таким образом, мое ожидание должно было занять минут тридцать.
К моему удивлению, с кресла ожидания, с охами и неимоверным усилием высвободиться из кресла, которое казалось приросло к его телу, встал «хозяин» и направился в кресло жертвы. Усевшись в более широкое кресло, он, приспустив одну бровь, улыбнулся своему отражению, которое я в полной панораме наблюдал, сидя немного сбоку за его спиной.
-«Блин! Что там стричь-то?»- спрашивал я себя.
Будто услышав мой вопрос, «хозяин» не поворачивая головы к молодому мастеру, который герметизировал его огромную шею бумажной липучкой и накидывал на него фартук, произнес:
- «Подровняй!»
Молодой мастер, застегнув фартук на его шее, долго ходил вокруг «хозяина», как бы прицеливаясь ему в, еще не выбранную, точку на его, немного плоской (как оказалось) сзади, голове.
Мастер молча взял плоскую расчёску и ножницы. Немного подождав, он взял брызговик-увлажнитель и стал усиленно поливать жертву. После этого, двумя ладонями, мастер пытался хотя бы немного пригладить ежик на голове хозяина. От такого массажа, и без того узкие глаза и губы на широком лице «хозяина» растянулись в улыбке нескончаемого удовольствия.
В это время зазвонил телефон «водилы». Что-то пробурчав в трубку кнопочного телефона, водитель отстранив трубку ото рта, обращаясь к «хозяину», спросил:
- «Цемент куда выгружать?»
- «В задницу!» - мгновенно выкрикнул «хозяин». С этим восклицанием, его глаза резко округлились, и…его «Ёжик» на голове, как мне показалось, стал еще колючее. При его восклицании, молодой мастер, от неожиданности, отпрыгнул от «хозаина» на безопасное расстояние, что вызвало у меня неудержимый хохот, который я завуалировал якобы прорвавшимся кашлем в свой кулак.
-«Пусть заедет в ворота, там ему покажут, баран!»- распорядился «хозяин» и тут же вернул на лицо мимику «Ах, какие пустяки!», умиляясь касанием руки молодого мастера его головы.
«Водила» слово в слово повторил в трубку слова хозяина и закинув ногу на ногу, отключил телефон.
Мастер взял, наконец, ножницы, расческу и принялся что-то стричь на голове «хозяина». Сидя поодаль от них, мне казалось, что мастер водит щелкающими ножницами по воздуху, при этом принимая всяческие неимоверные позы, будто он хотел поймать ту группу вшей на его голове, которые, с криком «каждый за себя!», бегали по черепу врассыпную и пытались прятаться за короткими волосинками головы, иногда спрыгивая на брови лица.
Эта гонка щелкающих ножниц за вшами продолжалась минут пятнадцать. Все эти пятнадцать минут «хозяин» не переставал любоваться собой, меняя мимику от умиления до самовосхищения, играя бровями.
Наконец, мастер отложив ножницы и расческу, взялся за электрическую машинку для волос и стал очерчивать окантовку прически «хозяина».
«Хозяин» высказал желание увидеть окантовку сзади. Мастер ответил, что, к сожалению маленького зеркала у него сегодня нет.
- «Ну…, а что делать? – спросил «хозяин».
- «Вас устроит фото?» - спросил мастер, радуясь неожиданно осенившей его мысли.
Сфотографировав его затылок на свой телефон, мастер показал снимок «хозяину», отчего тот остался довольным.
Закончив с этим, мастер спросил: -«Бакенбарды сделать косыми или ровными?», на что «хозяин», не отрывая от своего отражения умиленного взгляда, вопросом на вопрос, мягким голосом, ответил: «А как лучше?».
Молодой мастер, немного растерявшись, ответил:
- «По-моему косые лучше…»
«Хозяин», вновь, приподняв бровь и улыбнувшись, одобрительно кивнул.
Закончив с этим, мастер помазал руки каким-то составом из тюбика и стал втирать его в голову «хозяина».
Мне показалось, что «хозяин» стал терять сознание в блаженстве, которое испытывал от проворных пальцев мастера, который сдвигал кожу головы относительно черепа так, что, временами казалось, брови «хозяина» опускались на уровень, где должны были быть усы. Зрачки его узких глаз закатились, а на лице было выражение… «Персик». Вдруг, я заметил, что стал двигаться локтевой сустав его правой руки под фартуком. Сперва, ругая себя, я назвал себя «извращенцем», предположив, что «хозяин» правша… Следом меня охватило волнение из-за неадекватности «хозяина» и я подумал, что у него начинаются конвульсии.
В это момент, мастер оторвал руки от черепа «хозяина», и все прекратилось. «Хозяин» открыл глаза, будто после глубокого сна, с утренней улыбкой на широком лице.
Мастер мягкой щеткой очистил зону вокруг шеи и только принялся отстегивать фартук, как «хозяин» остановил его и пробубнил;
- «Пылесос»
- «Что?» - недоуменно спросил молодой мастер.
-«Пылесос»- повторил «хозяин», вновь прикрывая глаза.
- «Извиняюсь, - неуверенным голосом произнес мастер, - я не совсем понимаю… Какой пылесос?»
«Хозяин», вынужденно открыв глаза кивком показал на фен, лежащий неподалеку.
Я сидел и покашливал без остановки.
Мастер включил фен и прошелся им по поверхности жертвы.
Все время, пока работал «пылесос», улыбка нескрываемого удовольствия, не сходила с экрана «хозяина» под названием «лицо».
Мастер выключил фен и только протянул руку к фартуку, как «хозяин» вновь остановив его, с улыбкой произнес:
-«Волосы с ушей убери…»
Мастер явно нервничал. Он взял машинку для волос и прожужжал ею по периметру обоих ушей.
Я залился кашлем, когда молодой мастер, не выключая машинку, держа ее возле левого уха «хозяина», другой рукой принялся отстегивать фартук.
Отстегнув фартук, мастер произнес вежливо: «Приходите еще».
Я, уже было, привстал, чтобы занять его место, будучи уверенным, что «водиле» это удовольствие не светит.
«Хозяин», не сбрасывая улыбки удовольствия, встал, долго смотрел на свое отражение, не отходя от кресла, поворачиваясь то влево, то вправо.
Я тоже начал нервничать от этого самолюбования.
Взяв с тумбочки массажную расческу, «хозяин» долго водил ее хаотически по своей голове. Однако, ежик как был ежиком, так дикобразом не стал.
Отойдя, наконец, от кресла, «хозяин» полез в свой кошелек и расплатившись произнес: «За такие деньги можно было бы и массаж шеи сделать!».
Я уселся в кресло и проигрывал в памяти все эпизоды только что состоявшейся сцены, сдерживаясь от улыбки.
Заметив это, молодой мастер спросил: «Вы видели это?»
Не совсем понимая, какой эпизод он имеет ввиду, я, широко улыбнувшись, ответил утвердительно.
Закончив с моей головой по - быстрому, мастер покидал инструменты на тумбочку и стал спешно собираться.
Расплатившись с ним, я спросил:- «А до какого времени вы работаете?», на что он мне ответил: «Да ну его нахер! Я боюсь, что он сейчас вновь вернется!»