Жила-была девочка Машенька. Не за горами, не за долами и не за синими морями, а в старинном подмосковном местечке Гжель. Девочка как девочка: весёлая и озорная.
Но очень уж любила Машенька сказки и всевозможные истории. Бывало, выпадет у бабушки свободная минута, Машенька тут как тут: «Расскажи бабушка про старую Гжель». Лучше самой интересной сказки любила Машенька эти бабушкины рассказы, которая сама бабушка слышала от своей бабушки, а та, надо думать, от своей.
И начинает бабушка – Давным-давно это было. Так давно, что в дремучих лесах, окружающих наши маленькие деревушки, полным-полно водилось зверей и птиц разных, а возле самых домов начинались луга с такими цветами диковинными, которых сейчас и не сыщешь, а реки были настолько полноводными и богатыми, что весной, разливаясь, к самым домом поступали, и рыбу наши прадеды могли аж руками ловить, так её много было.
Но главной славой наших прадедов были земли гжельские, земли гжельские необыкновенной глины богатые, разных цветов и оттенков: синие, красные, белые. Из этой-то глины и стали мастерить наши прадеды игрушки искусные да посуду разную. Сначала вроде это забавой было да семье подспорьем.
Но вот однажды один из дотошных гжельских мужиков отважился свести свой товар аж в Москва-матушку. Там его товар быстренько раскупили и еще привозить просили. А тут и соседи проведали о его удачной торговле и тоже обозы снарядили.
Дошли вести до знатных людей, что из известного доселе местечка, Гжелью именуемого, возят мужики на базар посуду необыкновенную да игрушки-забавушки для детишек малолетних.
Захотели некоторые знатные люди прибрать к рукам такие земли богатые да крестьян таких умелых. Да поздно уже было. Ещё в 1333 году присмотрел это местечко Великий князь Иван Калита и закрепил его за собой, о чём и бумагах сказано. С тех пор земли гжельские за Великими князьями значатся, а после к царским владениям перешли. Так что прадеды наши лиха помещичьего миновали, но жизни счастливой всё равно не видали.
Единственной радостью их было да и прокормом тоже – посуда из глины да игрушки. Вот где талант гжельских умельцев разгорался. Фантазия у наших прадедов и впрямь была богатейшая.
- Да вот и у тебя, Машенька, что-то от наших прадедов осталось. Смотри-ка какие ты диковинные цветы нарисовала и кувшин какой придумала! Кто тебе только подсказал такие формы необычные.
- Да ты же знаешь, бабушка, что с нами в садике художники гжельские занимаются, росписи учат, посуду старинную показывают. Вот и я свои силы попробовала. А, правда, бабушка, хорошо получилось? Ну, а ты рассказывай, рассказывай дальше, мне очень всё интересно.
Ну так вот. Сначала наши Гжель была глиняной посуды знаменита. И чего только не изготовляли наши прадеды! Кирпичи да изразцы для печей, молочники да тарелки, кувшины да кринки, чайники да блинницы, петухов да копилки, квасники, солонки разные, штофы да ларцы диковинные.
И всё это формы затейливой да росписи необычной. Наверное была у наших прадедов тайна сокровенная или владели они даром редким видеть в повседневном красоту невиданную, передать в формах и цветах свои мысли заветные, чтобы радовали они душу каждого, согревали сердце красотой невиданной, чтоб хотелось каждому, глядя на красоту эдакую, стремиться к жизни светлой и светлым помыслам.
Шло время, шло. И вдруг проведал о нашей Гжели сам царь всея Руси Пётр Великий. Умен был Пётр, всем промыслам народным наше Отечество славившим дорогу давал широкую. И приказал тогда Великий Пётр глины гжельские беречь пуще глаз, а посуду гжельскую поставлять только к дворам вельмож знатных.
Так что, Машенька, во многих домах людей богатых да знатных гжельская посуда да изразцы для печей, расписанные диковинными цветами, зверями и птицами, украшением были.
А самый знаменитый учёный российский Михайло Васильевич Ломоносов о гжельских глинах говорил, что они особой чистотой славятся и потому очень для производства аптекарской посуды подходящи. А друг его Дмитрий Иванович Виноградов жизнь свою посвятил изучению производства посуды глиняной, что по-научному майоликой зовется, и сумел изобрести фарфор российский, в который для особой красоты и чистоты гжельские глины добавлял.
Потому и указано было царем брать оброк с мужиков гжельских в виде 70 возов глины ежегодно.
А вскоре и фабриканты объявились. Самыми знаменитыми стали братья Кузнецовы. Каким-то чудом узнали они секрет производства посуды фарфоровой, что в те времена пуще золота ценилась. Да вот беда: не было больших денег, чтобы открыть производство фарфоровое.
Тут и случилась такая история. Правда это или вымысел, сейчас, Машенька, сказать трудно. Но старые люди вспоминали. Проезжал как-то к вечеру по Касимовскому тракту (так в то время ныне Егорьевское шоссе называлось) купец с богатой выручкой. То ли в дороге припозднился, то ли погода задержала, но только доехал он до нашей Гжели уже вечером, зашел в чайную перекусить, да видно похвалился деньгами большими. В это самое время и окажись здесь братья Кузнецовы. Уговорили они купца переночевать, что, дескать, на ночь глядя с большими деньгами ехать опасно. Купец и согласился.
Что дальше было с купцом, никто не знает. Только с этого времени большие деньги у братьев Кузнецовых объявились и построили они фабрику фарфоровую на берегу реки Дорки.
Вскоре один из братьев в Дулёво перебрался, и стали они друг с другом соперничать, у кого посуда диковенней и лучше окажется.
Но не учёл второй брат, что талантливый да умный народ в Гжели остался. Вроде и глина та, и способ производства одинаковый, и мастеров из Гжели выписал, а всё равно посуда простотой отличалась. Видно воздух у нас в Гжели особый был, который помогал мастерам только на земле гжельской.
И такие чудеса творили гжельские мастера из фарфора, и такими цветами необыкновенными лепными украшали свои затейливые изделия, что замирала душа у каждого, кто глядел на чудо-чайники, вазы, кувшины, кумганы, сахарницы.
Жаль, что не дошли до наших дней имена этих гжельских умельцев. Да и жизнь у них, Машенька, была тяжёлой да короткой. Быстро сживала со света людей эта неповторимая красота.
Рано начиналась трудовая жизнь гжельских умельцев. С младенческого возраста брали их родители с собой на работу. И видели дети, как тяжело хлеб насущный достаётся, и с малых лет сами приучались к труду.
Но всё равно, несмотря ни на что, расцветала гжельская сказка в невиданных узорах кобальтовых на белоснежном фоне. Трудно было оторвать глаза от этой красоты сказочной, и самые взыскательные и тонкие ценители прекрасного не могли найти изъянов в посуде гжельской.
Ну вот, Машенька, и всё про старую Гжель. Бежит, торопится время. Много воды утекло с тех далёких пор в реке Гжелке. И Гжель наша стала совсем иной, и гжельцы – другими. И лишь остался неизменным самобытный талант и ни с чем несравнимые мастерство умельцев гжельских.