Сунне
Утром мы совершаем небольшую прогулку по Сунне. Городок еще меньше, чем Карлстад. Но здесь в центре мы обнаружили статую-модерн лежащей на животе с поджатыми коленями местной «Данаи», а чуть дальше памятник в реалистической манере шведской писательнице Сельме Лангерлеф, сочинившей историю про Нильса, путешествующего со стаей гусей. Вот такие скульптурные закидоны позволяют себе жители Сунне.
На маленькой площади – прямо-таки площадочке – с фантазией посажены кустарники и низкие растения, Аня к моим восклицаниям добавила, что здесь не сажают растения и цветы в классических регулярных клумбах, а стараются распределить их максимально нетрадиционно, какими-то необычными кучками или букетами.
Мы побывали в интересном магазинчике, похожем на наши бывшие «комиссионки», рассматривали как в музеи вещи из прошлого (20-го) века. Даниэль несколько раньше купил в этом магазине копилку в виде фигурки негра до пояса, кладущего в рот положенную в ладошку монету. Никакой художественной ценности эта копилка не представляет, но сам факт, что она изготовлена в конце 19-го века, делает ее неповторимым раритетом. Даниэль любит все необычное. В другом магазинчике среди тканых, керамических и пластмассовых сувениров я выбрала себе фигурку лося – символа Швеции.
Дальше мы едем к церкви, в которой раньше работал Арни. В туманное утро белостенная, с темной крышей и темным куполом колокольни церковь смотрелась таинственно и величественно - как начало фильма «Последняя реликвия». Это протестантский храм. Рядом храмовые постройки, маленькое кладбище – все в безупречном порядке. Когда зашли внутрь, услышали органную музыку, усилившую первое мистическое впечатление. Сидевшая за малым органом женщина, оглянувшись на нас, прервала игру, стала просто разбирать ноты. Мы были единственными посетителями в этот час. Алтарная часть, как обычно в католическом храме, не отделяется ни стенками, ни ширмами от пространства для молящихся. Алтарь здесь присутствует в виде возвышения со ступеньками, похожего на сцену, и алтарной картины с изображением Иисуса Христа. Перед алтарной частью на пюпитре лежит Евангелие в обложке красного цвета с заглавием «Шведское Евангелие» - почему оно шведское, чем оно отличается от известных у нас Евангелий? Амвон (возможно в католическом храме место для чтения Священного писания и проповедей называется по-другому) находится на балкончике сбоку от алтаря, к балкончику ведут ступени, балясины перил на балконе и ступенях прикрыты щитами с изображением святых, а над самим балконом – козырек, довольно скромный. Я разглядела несколько микрофонов. Узкие окна по бокам алтаря мозаичные. Напротив алтаря, то есть с другой стороны храма еще один орган и ярус для хора. Перед алтарным возвышением стоит большая посудина. Это самое интересное и старинное в храме - купель 13-го века, хотя само первое здание церкви на этом месте было построена в 1641 году. Изготовлен она из белого мыльного камня, имеет форму большой чаши на ножке и крышки с пимпочкой. Пространство между алтарной частью и главным органом занимают скамейки для прихожан с широким проходом по центру. Столько скамеек!! Что-то мне сомнительно, что они все бывают заняты. Разве что на Пасху, когда в церковь приходят не только верующие, но и сомневающиеся в атеизме. Церковь несколько раз восстанавливалась и отстраивалась заново, поэтому настоящее внутреннее убранство выглядит очень современно и как-то аскетично (чуть не сказала в стиле «икеи», хотя в этом есть доля истины). Во всем видится шведский минимализм. Но не это главное - как сказал Арни, в церкви проводятся постоянные литургии и иногда концерты. Такие храмы мы видели и в Европе. Я понимаю, что в храмах играют классические произведения, но все же, именно в этом храме я почувствовала больше светскости, чем связи с Богом. Как будто все устроено по церковным канонам, но религиозности в атмосфере почти нет. По статистике на Западе, возможно, и в Швеции, верующих становится все меньше, поэтому церкви для привлечения народа позволяют устраивать внутри Дома Божьего музыкальные вечера.
Тоссебергсклеттен
Садимся в машину и к бабушке! Едем вдоль озера Фрикен, растянувшееся на многие километры. По дороге мы заезжаем на гору Тоссебергсклеттен. Горы в средней Швеции небольшие, но то, что они есть, является гордостью местного населения. Смотрятся они совершенно волшебно – сплошь покрытые лесом, а сейчас еще отличаются осенней разноперостью, среди зелено-желтых с полосами темно-коричневой земли окрестностей возвышаются сказочные холмы, кудрявые за счет крон деревьев с массивными вкраплениями темно-зеленой хвои сосен и елей и похожие на огромные кучи клубков цветной пряжи. По извилистой горной дороге мы на автомобиле заехали довольно высоко, но не до конца, и тут дорогу нам закрыл шлагбаум, обычный такой, красно-белый шлагбаум просигнализировал нам «СТОП!», Арни свернул в сторонку и остановил машину. Мы подумали, что дальше мы идем пешком и вышли из машины. Подъехавшие в это время два автомобильчика развернулись и уехали: нельзя так нельзя. И тут случилось для Швеции небывалое и беспрецедентное. Арни открыл заградительную перекладину, завел свой «Рено» за запретную черту, скомандовал нам сесть в машину, а Даниэлю закрыть за нами шлагбаум. Пораженные и довольные нестандартным поведением Арни, мы в несколько минут доехали до вершины горы Тоссебергсклеттен. Вера подумала вслух, что ни один немец ни под каким видом не стал бы открывать шлагбаум, но Арни - не немец, а швед, да и швед, наверное, неординарный. Он поговорил со смотрителем закрытой в этот день туристической площадки и тот разрешил нам полюбоваться видами с горы и пофотографировать, дав нам на все про все 15 минут.
По русской привычке мы задержались наверху несколько дольше. Зато виды с горы нам открылись совершенно невероятные. Прыгая по огромным валунам, мы пытались устроиться, чтобы сделать снимки, под ногами камни и жесткая пожелтевшая трава, а по сторонам – красотища! Все то же озеро Фрекен не только дотянулось до этих мест, но и скрылось за горизонтом. Озеро яркое, кобальтово-синее с лесистыми берегами, с маленьким островком среди воды, поросшим густой растительностью словно «чудо-юдо-рыба-кит». С другой стороны – темно-синие лесные дали. На самом кончике горы стоит некрашеная деревянная вышка неизвестного назначения. Ближе к краю горы я нашла место отдыха для туристов – каменные стол и лавки с двух сторон, тут же словила момент, шлепнулась на скамейку. В целом, ландшафт напоминает наши сибирские просторы – удивительно живописные места.
Морбака
Затем наш путь привел нас в усадьбу шведской писательницы Сельмы Лангерлеф, памятник которой мы уже имели честь лицезреть в г. Сунне. Мы опять вспомнили ее самую известную у нас сказку про путешествие Нильса и гуся Мартина. Даниэль объяснил нам, что книга задумывалась как пособие по географии Швеции для маленьких детей и, наверняка, она дошла до русского читателя в весьма урезанном виде. Сельму любят на ее родине. Место расположения усадьбы называется Морбака. Поместье с домом, в котором она жила, превратили в музей – он, к сожалению, уже не работал, сезон посетителей закончился, но мы осмотрели и сам домик, и все вокруг, и даже заглянули в окно ее дома. Светлый двухэтажный домик с колоннами и чердачным этажом, на котором на темной крыше несколько застекленных окон с белыми рамами. На первом этаже окна с открытыми серыми ставнями. Очень интеллигентный скромный домик. Рядом постройки хозяйственного назначения и, возможно, дом для прислуги. Этот весело выделяется светофорными красками и цветами в ящиках, подвешенных к подоконнику снаружи. Очень милое и уютное место, от которого веет благодатью – покидать его не хотелось.
Всю дорогу вспоминала, как мы с Карлой и Карстеном поехали к их бабушке в Финстервальде в мой первый приезд в Германию. Это было в далекие советские годы, а подружка моя и ее бабушка жили в ГДР. Но от визита в немецкую деревню я испытала культурный шок – уже тогда. Асфальтированные дорожки, кафе, в котором мы пообедали, чтобы не утруждать обедом бабушку, цветочный магазин (?!), где мы купили для бабушки розы (!!) и наконец уличный туалет с высоким сидением и туалетной бумагой (в 70-е годы она нам не снилась) – все это было достойным антуражем нашего деревенского визита.
Про бабушку Даниэля мы кое-что уже знали до знакомства с нею. Она – ровесница нашего отца. Ее 90-летие праздновали большой семьей, было много приглашенных, бабушка была с национальном костюме, который сшила сама. Празднование было намечено под открытым небом, но из-за дождя компания переместилась в ближайшее здание общественного назначения, а само застолье очень напоминало праздничные встречи нашего родственного клана – с поздравлениями-стихами и песнями. В общем, заочно мы поняли, что и бабушка, и семья Даниэля очень близки нам по духу. При знакомстве с бабушкой и дядей Даниэля мы убедились в этом воочию.
Гантерюд
Бабушка Арла – бравая и задорная фрю несмотря на преклонный возраст, кстати, в Швеции средняя продолжительность жизни 80,5 лет. Простая в общении, как сказал король из фильма «Золушка» - «смотрите-ка, она не ломается!» Арни даже жаловался, что она большая болтушка и может заговорить до головной боли. Кеннот – дядя Даниэля, учитель немецкого языка, прекрасно говорящий на нем, что с самого начала сблизило нас, скромно отреагировал на мое замечание о творческом начале семьи. «Кроме меня», - отметил он, хотя его знание иностранных языков тоже что-то значит.
Мы были заранее оповещены, что бабушка пригласила нас на бутербродный торт, в общем, торт-бутерброд, подумали мы. Бутербродный торт – смёргостторта – национальное шведское блюдо. У бабушки торт был невероятной величины. Кеннот объяснил нам, что ингредиенты для торта бывают самые разные. Наш был внутри с мясным паштетом, а сверху украшен копченым мясом, креветками, свежими огурцами, апельсинами и киви. Штуковина необычная, но вкусная и сытная, так что мы прекрасно пообедали под красное вино, пиво и колу – каждый выбирал себе напиток. Кстати, бабушка пила пиво, а не колу, как можно было предположить. Общение за столом происходило интересным образом: все говорили на разных языках – на русском, шведском, английском и немецком, что-то приходилось пояснять или переводить, а в целом все были втянуты в разговор и никому не было скучно. Гул от нашего многоязычного общения стоял невероятный. Вот вам и неразговорчивые шведы! Семья Даниэля разбила этот стереотип в пух и прах.
Как ни странно, Кеннот за столом вспомнил про Полтавскую битву как событие, связывающее Швецию с Россией. Тут я была не права, я думала, что шведы не любят говорить об этом, но Кеннот был совершенно спокоен. «Это было так давно!» - проговорила я, чтобы перевести разговор на другую тему. «Ура, мы рвемся, гнутся шведы…», - рефреном гудело в моей голове…
Бабушка живет в деревне Гантерюд, согласно Википедии здесь живет 52 человека. Бабушкин дом – это отдельная тема. Дом совершенно не похож на деревенский, он отделан белым сайдингом, крыша - под черную черепицу, скорее всего эти новшества следствие очередного ремонта. Над входом - мезонин с балконом, тоже белоснежным. Не дом, а сказка. Внутри, чувствовалось, что дом не новый, что хозяйка дома немолодая, но даже чисто бабушкинские подушечки, вязаные салфетки и прихватки, маленькие статуэтки, вазочки и другие штучки-дрючки выдавали вкус владелицы всего хозяйства: в мебели просматривался шведский минимализм в самом лучшем его проявлении, а все остальное красиво прикладывалось, создавая общий скандинавский стиль. Даже старые вещи, вроде крашеного в голубой цвет шкафа с незатейливыми букетиками полевых цветов на каждой дверце вызывали умиление и восхищение своей безыскусностью и простотой. Белые свечи в хрустальных подсвечниках были расставлены по комнате в разных местах, на маленьких столиках и на старинном комоде из темного дерева, на дверцах которого выдавались рельефные морды львов. В гостиной, кроме прочего, на стене развешано 12 фарфоровых расписных тарелочек, символизирующих месяцы года. На подоконнике кроме двух ламп красуются белые керамические фигурки мальчиков, обнаженных и полуобнаженных красавиц, птиц и даже целующейся пары. В результате белый цвет в комнате является связующим и делает интерьер светлым и радостным. В доме, как и у Арни, много картин, в том числе, нарисованных бывшими обитателями. В одной комнате висит портрет бабушки, написанный маслом моей племянницей. Так чудесно, что она попала в такую творческую семью.
Кеннот рассказал немного об истории семьи. Родительский дом был когда-то громадным крестьянским хозяйством со скотиной и наделами земли, хозяйственными постройками и летними домиками для приезжающих гостей. Был даже небольшой магазинчик молочных продуктов. Но, когда умер отец, пришлось поделить весь двор со всеми составными частями между детьми. Мама осталась в доме, стоящем почти на берегу озера, ей достался огород и маленький летний домик рядом. Остальное, я так поняла, было продано. К озеру мы прогулялись всей нашей большой компанией, кроме бабушки. Мы шли к нему по густой некошеной траве – надо сказать трава в Швеции везде знатная. Я несколько раз думала, что это канадская трава, которую расстилают ковриком на газонах. Но нет – самая настоящая, живая, зеленая и все еще сочная травка. Вряд ли ее поджигают по весне, как у нас. А уж отчего она так сохраняется, остается загадкой. На берегу озера мы сфотографировались на память. Бабушка, растрогавшись встречей с нами, разрешила нам пожить в летнем домике. Прямо хоть бросай все и оставайся! Но мы должны были вернуться в Карлстад. Сердечно попрощавшись, мы отправились в обратный путь.
Тушби
Кеннот уговорил нас заехать к нему в Тушби, чтобы посмотреть на его жилище. Я села в его машину, чтобы использовать время поездки для дальнейшего общения. По дороге Кеннот рассказывал мне про свою бывшую учительскую работу, хотя я чувствовала в нем учителя каждую минуту. Да, как говорится, бывших учителей не бывает. Надо последить за собой – не осталось ли менторских ноток в голосе и утвердительной интонации, не терпящей возражения. Учителя в Кенноте выдает безупречный немецкий язык, на каком, возможно, сами немцы не разговаривают. В его речи нет лишних слов, слов-связок и жаргонизмов, а лексика добротная. В разговорной речи я лично грешу перестановкой классического порядка слов, могу позволить себе нелитературное произношение, к примеру, съедаю окончания – непосредственное общение с носителями языка сыграло вот такую роль в становлении моего немецкого языка. У Кеннота этого нет. Он говорит чисто и правильно, понятно и образцово! Я поняла, что он – замечательный учитель и у него много благодарных учеников. Странно, что он с таким образцовым языком всю жизнь преподавал в маленьком Тушби, который он сам назвал ни городом, ни деревней, а местечком. Я бы сказала, что это мини-городок, потому что здесь есть улицы, клумбы, многоэтажные дома, магазины, даже подобие городской скульптуры.
Наша деревня Швеции даже в страшном сне не снилась. Помню, на первом курсе послали нас, студентов, только что поступивших в институт, на сбор картофеля, мы тогда говорили попросту: на картошку. Определили нам жилье – только что построенную баню, а стекла в окна не вставили, так что первую ночь мы спали, открытые всем ветрам, а главное местной шпане, которая не преминула ознакомиться с приезжими девчонками из города. Ночью я проснулась от громкого говора и освещения карманными фонарями, гулявшими по простору помещения от кровати к кровати – нас осматривали и обсуждали вслух. Вспоминается и далекая деревня Барановка, в которой кроме магазина, известного под названием сельпо, не было никакой инфраструктуры, даже медпункта: будешь умирать – никто не поможет…
Так о чем это я? Вместе с Кеннотом мы приехали в местечко Тушби – маленькое шведское чудо. Я успела сфотографироваться на фоне деревянного медведя, стоящего на улице в виде городской скульптуры, но медведь на снимке получился лучше, чем я, поэтому я этот снимок никому не показываю. Поднялись на лифте к Кенноту.
Квартира удивительно современная, обставлена со вкусом, много книг, много уютных уголков, где можно удобно присесть или прилечь с книжкой. Но верхом изысканности «местечкового» жилища оказалась комната-терраса, имеющая три стеклянные стены – что-то вроде застекленного балкона внушительных размеров. В комнате уместился диван и кресла вокруг низкого столика, на низкой длинной полке у стены - эффектная пеларгония цвета яркой фуксии (может, это фуксия была?), оказавшаяся умелой пластиковой поделкой. На полу ковер с густым ворсом. Из окон вся улица как на ладошке! В других комнатах я обнаружила картины с чудесными пейзажами, что опять-таки характеризует хозяина жилища как человека, имеющего разные интересы и художественный вкус. На этом наше знакомство с Кеннотом завершилось, мы поехали в Сунне, где провели еще один чудесный вечер в обществе милого Арни.