В последние годы Саша реже стал бывать у бабушки, всё больше урывками – день-два, и назад, домой, в деревню. Ангелина Константиновна поначалу уж очень обижалась на внука, а потом успокоилась и приняла как должное. Вырос мальчик, у него появились свои интересы, даже любовь. Хочется ли ему сидеть со старухой?! Разве ж она не такой была в юности! Её бабушка – Маргарита Алексеевна, некогда выпускница Смольного института благородных девиц, нянчилась с нею с самого рождения. Мать она не помнила, та жила своей жизнью, наполненной музыкой, к тому же, постоянно болела и сгорела от чахотки, когда маленькой Лине исполнилось пять лет. Её никогда не баловала: в шесть утра был подъём, в семь садились завтракать, потом отец, как говорила бабушка, уходил «на службу», а у неё начинались занятия: рисование, шитьё, музыка, танцы. Маргарита Алексеевна свободно владела двумя языками – немецким и французским, тех же знаний требовала и от внучки, разговаривая с ней одновременно на трёх языках, включая русский. Если Лина сбивалась, то бабушка грозилась повесить ей на шею «картонный язык», которого она так никогда и не увидела, но до жути боялась. Невысокого роста, худощавая, но при этом необыкновенно грациозная, Маргарита Алексеевна в юности слыла красавицей, но горе не красит человека: революция лишила её родителей и мужа, следом смерть дочери. Лицо её почернело, под провалившимися глазами набухли «мешки», укоризненно повисли уголки губ, в которых всегда торчала длинная папироса. Такой её навсегда и запомнила Ангелина Константиновна. Перед смертью бабушка попросила их соседа - Кирилла Астафьева, которого открыто презирала за то, что он вселился в их квартиру, не оставить Линочку, иначе она, в свои неполных восемнадцать лет, пропадёт в этой непонятной круговерти. Дав честное благородное слово, Кирилл его с удовольствием сдержал, так как давно уже, тайком от бабушки, молодые люди объяснялись друг другу в любви, целовались и даже мечтали о побеге. Через год после похорон Маргариты Алексеевны они официально зарегистрировали свой брак и стали жить в любви и согласии. Отец Линочки – Константин Владимирович, к тому времени вторично женился и переехал, так что трёхкомнатная квартира осталась в их полном распоряжении. Когда родилась дочь, молодые супруги, не раздумывая, дали ей имя Маргарита – в честь бабушки, благословившей их брак.
Увидев вышедшего из-под арки Московского вокзала внука, Ангелина Константиновна помахала ему рукой.
- Санечка, мы здесь! – уловил Саша её голос в привокзальном шуме.
Его бабушку невозможно было не выделить из толпы: маленького росточка, но очень изящная: если смотреть со спины - юная девушка, с уложенными в красивую причёску светло-русыми волосами, чуть припорошенными на висках сединой, что её совершенно не портило и не старило. В любое время года на ней всегда были перчатки: летом – ажурные кружевные, атласные или шёлковые, осенью, зимой и весной – кожаные, исключение составляли меховые рукавички, надеваемые в особо сильные морозы. Сегодня на ней был бирюзовый костюм из плотной ткани, чёрный бархатный воротник пиджака подчеркивал белизну блузки, на голове - вместо обычной шляпки, кокетливо накинут серо-голубой прозрачный шарф. Рядом, слегка поддерживая её под руку, стоял высокий и сухощавый, с чеховской бородкой и сдержанным достоинством в лице, доктор физико-математических наук, профессор Модест Вячеславович.
- Как же я по тебе соскучилась! – Ангелина Константиновна обняла внука, крепко прижав к себе. – Вырос-то как! – она отодвинула Сашу от себя, рассматривая то с одной, то с другой стороны. – Весь в деда! Вылитый! – в её серых лучистых глазах засверкала влага. – Дома! Дома насмотрюсь, а сейчас поехали.
- Здравствуйте! – наконец-то успел вставить Саша.
- С приездом! – грассируя, произнёс Модест Вячеславович, протягивая для приветствия руку. – Заждались, заждались…
Они подошли к припаркованной недалеко от вокзала белой «Волге», профессор открыл заднюю дверь, галантно помог Ангелине Константиновне сесть в автомобиль, затем открыл для Саши переднюю дверь.
- Давайте, молодой человек, вашу сумку. Она прекрасно доедет в багажнике.
Бабушка жила в старом доме на Загородном проспекте, построенном ещё задолго до революции. Рядом находился сквер, в котором они часто гуляли, когда Саша был маленьким. Доехали они быстро, Модест Вячеславович попытался попрощаться, но Ангелина Константиновна тут же его остановила:
- Я не принимаю никаких возражений! В честь приезда внука у меня приготовлен праздничный обед, так что будь любезен составить нам компанию.
Саша знал, что бабушка любит не только свой дом, но и квартиру, в которой прожила всю жизнь. Сколько он себя помнил, в ней ничего не менялось, разве что телевизоры. Старинная добротная мебель прочно стояла на своих местах, сдвигаемая только в единственном случае – капитальном ремонте, но они были редкостью. Обедали они всегда в зале, так Ангелина Константиновна называла самую большую комнату, украшением которой служил роскошный, давно недействующий камин.
Обед был не просто праздничный - царский! В дороге Саша успел проголодаться, поэтому с удовольствием уплетал бабушкины нежнейшие голубцы.
- Санечка, ну съешь хоть кусочек форели, - упрашивала Ангелина Константиновна внука. – Модест Вячеславович специально для тебя достал по великому блату.
- Спасибо! – вежливо поблагодарил Саша профессора и бабушку, подкладывающую ему на тарелку золотистый кусок рыбы. – Модест, я тебя прошу: не увлекайся селёдочкой! Для кого я целое утро простояла возле плиты?! Совсем ничего не едите!
- Линочка, ты непревзойдённый кулинар! Никогда и нигде меня так вкусно не кормили. Спасибо, дорогая!
Во время чаепития Ангелина Константиновна поинтересовалась у Саши домашними новостями, узнав, что все здоровы и собираются её навестить ближе к Новому году, обрадовалась.
- Нам надо обязательно собраться всем вместе, чтобы решить квартирный вопрос. Сколько я ещё поживу – неизвестно, и будет жаль, если наша квартира достанется государству.
- Бабушка…
- Лина!
- Всё хорошо, мои дорогие. Я ещё не собираюсь на тот свет, но когда-то это должно случиться. Все мы смертны, - вздохнула она и ласково улыбнулась. – Да, Санечка, а почему ты приехал один? Я ждала тебя с твоей девочкой. Зоя, кажется?
- Зоя. Она приедет позже, бабушка. Я дал ей твой номер телефона, надеюсь, что позвонит, - как можно увереннее ответил он, но по враз насторожившемуся взгляду Ангелины Константиновны понял, что удалось ему это неважно.
Саша понимал, что вопросов ему не избежать, в принципе, он был готов к ним и к тому, что придётся отстаивать своё решение поступать в высшее военное училище на подводника.
- Твоя Зоя тоже будет поступать в этом году? Куда, если это, конечно, не секрет.
- Какой же это секрет, бабушка?! – рассмеялся Сашка. – В культурно-просветительное училище собирается, хореографом хочет стать.
- Передай, пожалуйста, Зое, что мне не терпится с ней познакомиться! Уверена, что мы подружимся. – А ты, Сашенька, не передумал? Может, всё-таки в политехнический? Модест Вячеславович поддержит.
- Нет, бабушка! Я не передумал. Ты же знаешь, что я давно для себя решил, что стану подводником.
- А если не поступишь, Сашенька?! Там такой конкурс!
- Поступлю! К экзаменам я готов, по математике и физике у меня пятёрки.
- Модест, объясни ты ему, что сдать экзамены – это не значит поступить!
- Не волнуйся так, Ангелиночка! Александр, думаю, что и сам знает, что в первую очередь будут зачислены дети из семей военнослужащих, нахимовцы, отслужившие в рядах Советской армии, и, разумеется, медалисты, - достав из кармана портсигар, Модест Вячеславович вопросительно посмотрел на Ангелину Константиновну.
- Кури! – махнула она рукой. - Я открою окно.
Продолжение: http://proza.ru/2020/09/11/79