Кукла набрал номер Бориса, который ему удалось выяснить у Наины после хорошо проведенного времени.
— Ну здравствуй, — очень гордо, словно стоя на огромной горе и пытаясь докричаться до какой-то пыли внизу, заорал он басом в трубку. Складочка возле губ кривилась от отвращения.
— Что, не проссался — так орешь? — последовал вопрос в трубке.
Борис уже успел расчесаться после душа. Этим утром он твердо решил начать новую жизнь — и внутреннюю, и внешнюю. Непонятный бас, вдруг вырвавшийся из телефона, его просто перевернул вверх тормашками, как жука. И за одну секунду Борис забыл весь список своих новых заповедей: не грубить, не ругаться матом, не портить воздух… Очень много всяких "не" он решил ввести в привычную жизнь, как войска по ликвидации мусора и прочей гнили.
Сразу же осознав, что с первой попытки у него не получилось стать бриллиантом, он взял себя в руки и голосом на улыбке переспросил:
— А вам кого нужно?
— Не надо дурака строить! — еще громче заорал Кукла. Он вдруг почувствовал себя, как минимум, властителем мира. — Это я, Геннадий Степанович Пеньков! Ты должен мне!
— Извините? — мягко спросил Боря.
— У нас был уговор! — подавляющим тоном вопил Кукла.
— Простите? — Борис хотел привычно почесать в заду, но отвел руку — плохие привычки, некрасивые манеры и выпивка навсегда должны были остаться в прошлом.
— Ты что? За дурака меня держишь? — У Куклы даже глаза полезли из орбит.
— Я вас очень внимательно слушаю, — улыбаясь, продолжал злить Гену Борис.
— Мне нужны деньги взамен девушки по вызову на месяц. И сррррочно! Понял?
— Извините, но я вас не понимаю, — с удовольствием ответил Борис и прекратил соединение.
Через секунду Кукла снова набирал его номер. Но Борис, уже очень довольный этой маленькой победой над собой прошлым, занес номер Пенькова в черный список. После он, пройдя походкой здорового трезвого человека на кухню, съел там небольшой бутерброд с сыром под маленькую чашечку чая.
Ну а Гена, не дозвонившись, усмехнулся и горделиво произнес:
— Боится — значит уважает!
Кукла был так горд, что Наина, бывшая женщина Бориса, теперь стала его женщиной. И ничто не могло омрачить его счастье. Наина пообещала устроить его на работу вместе с собой. А работала она уборщицей в кафе "Раздолбай".
— Примитив, — поправляя белую хрустящую рубашку перед зеркалом, бормотал Боря. — Девушки по вызову — разносчицы СПИДа и венерических заболеваний. Но это уже у него на роду написано: жил без мозгов и умрет без мозгов.
— Это ты о ком? — услышав его бормотание, спросила Лариса Борисовна.
— О Кукле... Да ты его не знаешь.
— Кукла — женского рода! — возмутилась мама Бориса. — Ты хоть перед Аглаей не позорься, правильно говори. Когда ты к ней идешь?
— После пяти вечера. Она как раз вернется с работы — а тут и я весь такой красивый, в белой рубашке, в новых брюках!
— Уже зашитых, — не преминула вставить Лариса Борисовна.
— Я не виноват, что ты мне всегда не по размеру покупаешь!
— Я-то покупаю по размеру, просто твой размер — величина непостоянная, всегда растет как тесто на дрожжах!
— Мам, хватит, а? Ты не знаешь разве, что, когда мать постоянно унижает своего сына, тот в итоге может вырасти маньяком!
— О, совсем забыла, мой подросточек сорокачетырехлетний! Сдается мне, ты уже маньяком не будешь, потому что ты уже тунеядец! Смотри не говори Аглае, что тебя опять сняли с должности директора зоопарка за то, что ты подрался с верблюдом.
— Не думай об этом, маманя! Я уже договорился — устроюсь теперь в ботанический сад. Там такие классные козлы и бараны!
— Особых пород, что ли?
— Да, особый народ!
— Уши прочисти перед свиданием, — проворчала Лариса Борисовна.
***
После первой волны праздников — перед второй волной, перед Днем Победы, в фирме "Свободная птица" царило затишье. Клиентов почти не было.
Лера делала себе массаж на щеках, стеклянными глазами глядя в никуда. Пышнохвостов копался в телефоне, рассматривая в "Инстаграме" фотографии своих знакомых и ставя лайки. Аглая у себя в кабинете перебирала бумажки на столе, сортируя по языкам: английский, французский, немецкий. Лысиков стоял в дверях ее кабинета, ожидая, когда же она соизволит его заметить.
— Веня, что встал? — наконец спросила Аглая, покосившись в его сторону и оценивая, в порядке ли у него сегодня с головой или опять начнутся упреки и претензии.
— А зайти можно? — скромно спросил тот.
— Заходи, — пожала плечами Глаша. — Чай будешь?
— Буду, — кротко, как ягненок, кивнул Веня, усаживаясь у стола.
Аглая включила чайник и достала для него из шкафа чашку, пачку с одноразовыми чайными пакетиками и коробку с печеньем.
— Сегодня никуда не поехал? Нет работы?
— Да... Тетя Света куда-то спешно умчалась… Не дала никаких ц/у. У Льва какие-то проблемы... Братья из родового гнезда ему звонили...
— А где у него родовое гнездо? — без всякого интереса спросила Глаша, садясь напротив Лысикова и, она это почувствовала, смущая его своим взглядом.
Лысиков слегка заерзал:
— Не знаю... У него где-то в районе мать, братья, бизнес какой-то еще вроде... Ну он как бы этого не касается — это у братьев... Я точно не знаю. И вот типа его дочь, Микаэла эта, кого-то туда притащила... Парня, что ли, своего... Это как я понял.
— Микаэла... — вспомнив красивую блондинку, произнесла Аглая. — Нашла, видать, инструктора по рыбной ловле и поехала рыбу ловить...
Веня допил чай с печеньем и виновато посмотрел на Аглаю.
— Ты меня прости, Глаша, — наконец выдавил он из себя. — Я обдумал все в эти праздничные дни... Да, я вел себя как свинья. Прости! Ты тоже имеешь право на счастье... И он — Яков твой — хороший мужик. Настоящий мужик, не слюнтяй... Хороший выбор.
Аглая с едва заметной улыбкой слушала его, наблюдая за тем, как он сам себя пытается убедить в том, что все так и есть, как он говорит. Вене нелегко давалась эта тирада, но он жестоко мучил себя, не останавливаясь.
— Хорошо, Веня, принимается, — кивнула она. — Ты мне такой гораздо больше нравишься. Не меняйся только, ладно?
— У тебя с ним все серьезно?
— Я не люблю обсуждать свою личную жизнь.
— Обычно девушки такие болтливые, а о тебе вообще ничего узнать нельзя. Ты исключение из правил. Партизан, — улыбнулся Лысиков.
В коридоре послышался шум. Кто-то говорил напористо и громко. Аглая и Веня решили, что скандалит кто-то из клиентов, и поспешили на помощь Пышнохвостову.
Но это была всего лишь Микаэла. "Опять пришла искать какого-нибудь инструктора, — подумала Аглая. — Какого на этот раз? По сбору грибов?"
— Здравствуйте! — поприветствовала Веню и Аглаю Микаэла, крутанувшись на каблучках в их сторону.
— Сногсшибательно выглядите! — вместо приветствия, восхитился Лысиков. — Как дела у отца?
— А что с ним не так? — приподняла ровненькие ухоженные темные брови Микаэла.
— Ну ты, говорят, к себе в имение привезла какого-то жуткого парня, от которого там у всей вашей родни случился сердечный приступ. Лев поехал всех утешать... — с улыбочкой заговорил Веня, любуясь стройной красоткой в воздушной юбочке по колено, которая взлетала всякий раз, когда Микаэла поворачивалась в его сторону.
— А я думала, отец уже вернулся, — недовольно протянула девушка. — Нет, все не так... Просто мой король чуть-чуть постарше папы (хотя выглядит моложе)...
— Ого! — присвистнул Петр Пышнохвостов. — Любишь мужчин постарше?! А что на меня не обратила внимание? Неужели он круче меня?
— Он круче вас всех! — с елейной улыбочкой ответила Микаэла. — Я решила сказать папе правду, а то мой дорогой Яков уже собрался отправить меня в Москву без борьбы. А я уеду только с ним!
— Ну вот спасибо! — притворно надулся Лысиков. — Еще один Яков. И опять круче нас! Имя набирает обороты!
— Какой еще один? — не поняла Микаэла.
"Целовался с очень красивой белокурой девушкой", — в это время звучало в голове у Аглаи. А перед глазами — расширившиеся зрачки Якова, когда в ресторане "Воздушный змей" мимо прошла эта Микаэла. "Познакомь?" — просьба Яши к ней, к Аглае.
— Да вот, моя милая коллега Аглая — тоже променяла меня на некого Яшу. Шучу, шучу! — засмеялся Лысиков, увидев, каким странным стало лицо Глаши.
— Бесполезно! — решительно проговорила Микаэла, обращаясь к Аглае. — Мой Яков лучше всех! Не обижайтесь! Ваш с моим рядом не стоял! Кстати, я с ним здесь познакомилась — он у отца какую-то путевку заказывал. Он к вам больше не заходил? А то я его потеряла. Звоню — трубку не берет...
Веня, Петя и Лера, как по команде, уставились испуганными глазами на Аглаю.
— Что? — словно не понимая их подтекста, спросила Глаша.
Микаэла отчаянно теребила свой айфончик и комментировала вслух:
— Блин... То тишина, то "абонент снова появился в сети"… — Она сдвинула брови, вовсе не заботясь о раннем появлении морщин и совсем не обращая ни на кого внимания.
— А это не один и тот же человек? — спросила Лера, подсев к Аглае и с интересом вглядываясь ей в лицо.
Мутноватые серо-зеленые глаза секретарши выражали голод, их взгляд предвкушал чужую боль, как ослабевший бродяга тарелку супа. Никогда Лера не казалась Аглае настолько отталкивающей.
"Что бы там ни было… Что бы ни было, а позлорадствовать я тебе не дам… " — пронеслось у Аглаи в голове.
— Антракт, — сверкая от внутреннего напряжения, загадочно проговорила Глаша, отвечая снисходительной улыбкой на голодную улыбку Леры и на растерянные взгляды Пети и Вени.
Все продолжали молчать и переглядываться.
— Опять... — послышался в тишине удрученный голос Микаэлы, — Только сейчас вообще сброс звонка. Что такое?..
Лысиков с искренним сокрушением откашлялся и, сославшись на то, что ему куда-то срочно понадобилось, ушел к себе. Пышнохвостов проводил его глазами и принялся беспомощно крутить в руке телефон, не придумав, как дальше себя вести и что говорить. Лера по-прежнему с жадностью смотрела на Аглаю и теперь уже была похожа на бледного вампира, жаждущего свежей крови. Она вся извелась с тех пор, как у коллеги появился красавчик инструктор, она исстрадалась и измучилась завистью. Сейчас же она воспряла, ожила, сказав себе: "Справедливость есть!" В чем состояла эта справедливость, она не разбиралась. Но боль Аглаи — это было как раз то, чего сейчас требовала уязвленная душа фарфороволицей секретарши.
"Зачем тебе твоя молодость, если внутри ты вся сгнила?" — с презрением подумала Аглая, не отводя глаз от мутного взора Леры. Она не знала, что будет дальше, закончится ли благополучно эта страшная сказка или ее благодать души именно сейчас раз и навсегда будет выжжена каленым железом. Она пыталась сосредоточиться, собраться и, не делая резких движений, выйти из лабиринта минотавра. Только где эта нить Ариадны?..
— Может, там связь плавает, не переживайте, — переведя взгляд с Леры на Микаэлу, сказала она, стараясь понять: как она относится к этой красивой и с виду искренней девочке, так сильно подсевшей на ее Яшу (или не ее?)…
В эти секунды картинка о Якове как-то быстренько и легко начала складываться. "Обещай, что ты не будешь верить никаким словам обо мне. И даже если сама увидишь что-то такое… Не верь. Когда все закончится, я тебе расскажу все сам…"; "Я доделаю свою работу, надеюсь, скоро..."
Вдруг она четко внутренне произнесла: "Агент, конечно же… И его мишень — Лев… Лев с его вечными командировками не пойми куда… И у Льва теперь проблемы… И девочка больше не нужна… А что он себе с ней позволял?.." Аглая как-то разом взмокла и, уже не заботясь о внутреннем состоянии Леры, вышла на крыльцо офиса, чтобы просто вдохнуть воздуха межпраздничной безмятежности.
За дверями фирмы висел радостный день, как ребенок на качелях жизни, сверху донизу, с неба и до земли. Он сверкал солнцем, щебетал птицами, улыбался и усмехался гудками машин и листвой, кудрявившейся на всех деревьях.
Именно в этот момент позвонил Борис и скромно поинтересовался, не против ли она, если он зайдет к ней этим вечером минут на двадцать. У него к ней серьезное и важное дело. Если она выслушает его, он будет очень благодарен.
— Нет, меня не будет дома, — возразила Аглая.
— А завтра? Мне обязательно нужно с тобой увидеться, Глаша, — уговаривал Борис.
— Ладно. У меня будет после работы минут пятнадцать. Я пешком пойду.
— Прекрасно! Прекрасно! Пеший ход — это модно! И за машину не нужно переплачивать, — обрадовался Боря и клятвенно заверил, что непременно явится.
— Экономный парнишка, — сама себе сказала Аглая и снова зашла в офис.
***
Микаэла на пару минут дала отдых своему телефону. Она сидела на диване в окружении Вени, Пети и Леры и еле-еле успевала отвечать на их вопросы.
— Да, он инструктор по прыжкам с парашютом, — ноющим голосом говорила она, с грустью глядя на свой молчащий айфон.
Веня поднял непонятный взгляд на вошедшую Аглаю.
— Глаша, милая, — обратился он к ней, — садись с нами, не уходи.
Лера и Пышнохвостов подвинулись на своих креслах, как бы освобождая ей место. При этом взгляды их были непередаваемые: у Леры — восторг любопытства, у Пети — вопросительный интерес.
Аглая, вопреки их ожиданиям, подошла и села рядом, приветливо уставившись на Микаэлу.
— А что в деревне делали? Рыбу ловили? — спрашивала Лера.
— Не получилось рыбу половить... — с тоской честно ответила девушка. — Меня захотели украсть, чтобы взять в жены. Альберт рыжий… Второй женой меня хотел взять. А Яша меня спас... Сказал, — Микаэла всхлипнула, — что должен меня отдать моему будущему мужу в целости и сохранности... Я хочу за него выйти замуж, а он так сказал... Потому что старше на двадцать лет...
— То есть вы не вместе? — разочарованно спросила Лера и поймала на себе насмешливый взгляд Аглаи.
— Не знаю... Он сказал, чтобы я выбросила из головы блажь насчет того, чтобы выйти за него... — Она совсем сморщилась от напрашивающихся слез. — Сказал: "Я на тебе не женюсь".
— Не расстраивайся, Микаэла, — успокоила ее Аглая. — Замужем очень скучно, и делать там нечего. Мужья обычно глядят по сторонам. И даже ходят на сторону, — она окинула глазами всех присутствующих. — Вот мы с Лерой не замужем пока... И ничего, живем! Это уж когда совсем терять будет нечего — лет в пятьдесят — можно и замуж...
— Когда мне будет пятьдесят, ему будет семьдесят! — с испугом воскликнула Микаэла.
— Жениться на тебе не хочет, трубку не берет... Дело ясное — поматросил и бросил. Забудь его! — посоветовал ей Пышнохвостов.
— Да, надо было к Альберту идти второй женой, — кривя губы, добавила Лера.
— Вероломный мужик! — как будто доказывая важную истину, поглядев на Глашу, приговорил Лысиков. — Ты, милая, неразборчива!!!
— Опять милая? — усмехнулась Аглая.
Микаэла, которая все это время опять делала отчаянные попытки дозвониться до Якова, вдруг взвилась с дивана и подняла руку, призывая всех к тишине.
— Яша! Яша! — завопила она в телефон. — Почему ты не отвечаешь?! Я тебя ищу везде! К отцу пришла, чтобы все ему о нас рассказать, а его нет... Что сделать? Включить громкую связь? Зачем? Ладно...
— Включила? — услышали все сотрудники фирмы, изнывающие от любопытства. — Лера, займитесь своими прямыми обязанностями! — раздался повелительный голос Якова.
Лера опешила и стала оглядываться по стенам, по углам, как бы ища то окно, через которое невидимый Яков наблюдает за ней.
— А вы, господин Пышнохвостов, найдите мне, наконец, нормальную путевку! Сколько я еще буду к вам таскаться?
— Что за прикол? — не понял Пышнохвостов, и его слащавую улыбочку как корова языком слизнула.
— Брат, Лысиков! — продолжал Яков вещать из айфона.
— Что? — с испугом отозвался Веня.
— Ничего, — засмеялся Яков. — Привет!
— Привет, — осоловело ответил Лысиков и вопросительно поглядел на Глашу.
— Глаша... Аглая... — голос Якова осекся.
— Яша, не надо ничего говорить, я умоляю! — попросила Аглая, волнуясь и со страхом глядя на изменившееся лицо Микаэлы, у которой, судя по выражению, случился невидимый взрыв мозга.
— Ты у меня умница, я знаю, — тихо отозвался Яков. — Эля, можешь выключить громкую связь.
— Кто у тебя умница? — деревянными губами спросила Микаэла, даже не думая отключать громкую связь и с изумлением уставившись на Аглаю.
Аглая смотрела на Микаэлу с подлинным сочувствием в глазах. Она с детства плакала над трогательными книгами, фильмами, где разбивались чьи-то сердца. Она ставила себя на место героев, глубоко переживала их боль и жалела только об одном, что не может залезть в книгу или фильм, не может обнять этого несчастного человека с разбитым сердцем и утешить его. Сейчас она мысленно вернулась на пятнадцать лет назад, когда она ехала в такси, вызванном Яшей, и плакала — плакала, вспоминая его слова: "Мы больше не увидимся... Забудь обо мне..."
— Эля… — кротко произнес Яков. — Я очень виноват перед тобой...
Аглая подбежала к Микаэле, выхватила у нее телефон и нажала на сброс, а потом взяла девушку за руку, за плечи и посадила на диван. У той текли слезы. Наконец-то Глаша влезла в книгу, фильм, в свое прошлое... У нее тоже потекли слезы, она обняла Микаэлу и стала утешать.
— Он вас любит? — шепотом спросила Микаэла.
— Забудь его... Всех можно забыть... Всех... А он не твоя судьба — ты быстро его забудешь, — убеждала ее Аглая.
— Я не умею танцевать шаффл... — пробормотала Микаэла. — Наверное, поэтому...
— Какой шаффл? — удивилась Аглая.
— Танец такой. Он умеет танцевать его, а я нет... А вы умеете?
— Я умею, да, — кивнула Аглая, даже не поняв, о чем идет речь.
— Ну вот, все понятно... Вы и перевесили... И вы не нишоска, и по возрасту к нему ближе... Все понятно... Нет у меня моего Шмаруя!
— Она не того? — постучав по голове, спросил Аглаю Лысиков. — Может, ей скорую вызвать?
— Нет, Веня, она не того, — убежденно проговорила Аглая.
В офис с бешеными глазами влетел Лев Зверков.
— Всем привет! До-о-оченька! Ты еще здесь? А твой самолет на Москву уже ту-ту! Ну ничего, я тебя следующим отправлю. Поехали...
Лера подошла было ко Льву, чтобы он сказал ей свое коронное: "Все хорошеем, м-м-м..." — но он лишь, тяжело дыша, как зверь, не глядя на нее, схватил свою борсетку и пнул в сторону секретарши пустую корзину для мусора. Затем рванул к выходу.
Микаэла пошла за отцом, но вдруг неуверенно оглянулась.
— Всем пока, — грустно проговорила она. — Аглая, пока... Берегите его...
Лев с дочерью исчезли, и только в воздухе остался аромат духов Микаэлы, опьяняющий всех мужчин и вызывающий зависть у многих и многих женщин.
— Одн-нак-ко, — произнес Лысиков, почуяв назревающие перемены.
— Я что-то не понимаю, почему Лев Тарасович такой возбужденный? — обиженно сказала Лера, сделав ударение на "у".
— Может, Лер, его кто возбУдил? — предположила Аглая. — Говорят, идет жаркий циклон — он его, как истинный царь зверей, интуитивно уловил и теперь бежит спасаться куда-нибудь на Соловки.
— Соловки, ага... — сокрушенно вздохнула Лера.