Живопись
Наталья БАРЧЕНКОВА,
дочь народного художника РСФСР Н.И. Барченкова:
ПОСЛЕДНИЙ КЛАССИК СОЦРЕАЛИЗМА
В 2018 году общественность Сергиева Посада празднует 100-летие со дня рождения народного художника РСФСР Николая Ивановича Барченкова. О его творчестве и судьбе мы побеседовали в передаче «Лицом к Лицу» с его дочерью Натальей Барченковой.
- Наталья Николаевна, по традиции нашей передачи мы начинаем знакомство с каждым новым гостем со знакомства с его биографией. Расскажите немного о себе. Чтобы мы поняли, продолжили ли вы творческий путь своего отца.
- Родилась я в 1954 году в городе Загорске. Окончила 22-ю школу, что на Кировке, затем окончила торговый техникум и торговый институт, по специальности реклама. А затем, еще до горбачевской перестройки, 17 лет проработала в Москве, в торговом институте, в отделе рекламы и информации. Мы занимались созданием атмосферы интерьера торгового зала. Это была очень интересная работа. Сейчас это называется дизайном и маркетингом.
- Чтобы развить эту тему, хочу задать вам наш тоже традиционный, но провокационный вопрос. Есть такие два утверждения. Первое, что «яблоко от яблони недалеко падает», а второе, что «природа на детях отдыхает». Так вот, вам, родившейся в семье народного художника России, какое утверждение ближе?
- И то, и другое (смеется).
- Замечательно. Ну, а теперь поговорим о вашем отце, Николае Ивановиче Барченкове, 100-летие со дня рождения которого мы будем отмечать в этом (2018) году. И начнем мы тоже с его биографии.
- Для меня отец значит очень многое, потому что это был человек уникальный, и вся семья наша, в общем-то, держалась вокруг него. И все мы его очень любили. Он был удивительно немногословен, но с ним всегда было интересно.
Знаете, у нас всегда была спокойная обстановка. Он никогда не повышал голоса, хотя был достаточно строгий. С нами, с детьми (а у меня есть еще и старшая сестра), он занимался мало, но зато мы ездили в разные поездки. Он брал нас на открытие различных всесоюзных, всероссийских выставок. А когда в наши крупные московские музеи приезжали выставки, например, известных итальянских художников или Дрезденская галерея из ГДР, то всегда туда брал нас с собой. Нашим вторым домом были Манеж, Третьяковская галерея. А мама была любительницей театра, поэтому в Москве мы бывали регулярно. Во всех театрах. Наши родители очень любили ездить в выходные дни в оперу, в Большой театр.
В общем, у нас была интересная семья. И постоянно у нас дома был народ. Папины друзья – художники, которые приезжали и работали в доме.
- Николай Иванович родился в городе Сергиев, как тогда назывался наш Сергиев Посад, в 1918-м году. Как пишут в Википедии, в семье потомственных кустарей-игрушечников. И жила его семья, как и сейчас, на улице Кирова, за Троице-Сергиевой лаврой.
- Да. В том же доме, где папа родился.
- Наверно, гены этих кустарей-игрушечников и дали ему направление в его будущей профессии художника, в его увлечении живописью?
- Безусловно, потому что семья была достаточно крепкая, там занимались народным промыслом – игрушкой. У его дедушки, еще до революции 1917-го года, был выезд, лошади, и, хотя папа родился в 1918 году, до самого окончания НЭПа все это сохранялось.
А так, в семье, были и животные: коровы, собаки. Был большой дом и хозяйство. И папа рассказывал, что когда работали работники и собирали игрушки, он всегда был рядом с ними. Папа очень любил коней, и в возрасте шести лет он слепил из глины фигурку лошади. Ему ее обожгли в печи – и она рассыпалась. И папа говорил, что ни один работник не подсказал ему, что туда нужно было сделать основу - каркас. И вот об этом он всегда вспоминал.
Так как его отец, мой дед, был ранен на войне 1914-го года (Первая мировая война – прим. ред.) и был контужен, и поэтому 10 лет пролежал парализованный, то основным мужчиной в семье был дедушка отца, Михал Михалыч. Он был старостой этой слободы, и отец о нем очень хорошо всегда вспоминал.
Семья была глубоко верующая, насколько я знаю, прадед был старовер. Жили по закону.
- Как пишут в той же Википедии, ваш папа рисовать любил с детства, но пришлось поступать в фабрично-заводское училище (ФЗУ), где в результате несчастного случая он потерял правую руку…
- История такова, что он мечтал стать художником, а бабушка говорила, что для нее это была трагедия, потому что он был один мальчик в семье, а что такое художник – это вообще непонятно! Но он был настолько увлечен этой идеей, что нашел в Москве художественное училище им. 1905 года и поехал туда. Но на тот момент прием учащихся был уже закончен, и ему сказали приезжать на следующий год. И вот тогда он поступил в механическое училище. И когда он в нем учился, попал в аварию в Москве – и ему отняли правую руку. Лежал он в больнице в Сокольниках. Для семьи это стало страшной трагедией. Моя бабушка, рассказывала, что когда это случилось, она к нему поехала. Приехала в больницу, вышел к ней врач, который папой занимался, старый такой, с бородкой клинышком, и сказал ей, плачущей в коридоре: «Если у тебя на глазах будет хоть одна слезинка, я тебя к нему не пущу. Ему нужна твоя поддержка и помощь…» И бабушка говорит: «Я туда ездила к нему».
- И вот что я хотел бы сказать по этому поводу, чтобы наши слушатели понимали. Человек родился правшой, как большинство из нас. И он после частичной ампутации правой руки научился рисовать, причем рисовать ЛЕВОЙ рукой. И стал затем НАРОДНЫМ художником России, которых у нас в городе по пальцам одной руки пересчитать. Из ныне живущих – только Евгений Григорьевич Захаров.
Это, во-первых, похоже на судьбу героя романа Островского «Как закалялась сталь», а, во-вторых, упорство, труд и понимание того, что на тебе ответственность за всю семью…
- Да, он был очень ответственный человек. Но желание писать у него было настолько сильным, что после этой травмы он поехал и поступил в художественное училище им. 1905 года. И никто, кроме преподавателей, не знал, что у него практически одна рука. А на другой был протез. И после одного субботника в училище было собрание, на котором сказали, что, мол, вот один товарищ работает левой рукой, держа правую в кармане. Это недопустимо! – и там началась какая-то разборка. И спас его друг, который встал и сказал: «Ребята, у Николая одна рука. О чем вы говорите?!»
- Потрясающе…
- О временах своей молодости отец рассказывал мало, так что узнавали мы какие-то детали его жизни по крупицам, в основном, от мамы или бабушки.
- Ваш отец после окончания училища долго жил в Москве и работал в Музее революции. Это на Красной площади, рядом с Кремлем. Чем он там занимался?
- Насколько я знаю, он был копиистом.
- То есть, перерисовывал портреты товарища Ленина и товарища Сталина. Так как Брежнева, как я понимаю, тогда еще не было…
- Ну, нет. Там были произведения каких-то знаменитых художников, он их и копировал. И всегда говорил, что только так, копиями, можно многое понять в искусстве живописи.
- И так, по-видимому, он набил себе руку с точки зрения профессионализма и техники живописи.
- Конечно.
- И при этом, вы рассказывали мне, что он никогда не был в комсомоле.
- Не был. Потому что он был сын кулака. И он не был ни в комсомоле, ни в коммунистической партии.
- И при этом трудился в Музее революции?!
- Ну, а как же? Поэтому я и говорю, что наша жизнь - всегда палка о двух концах.
- Правильно я помню, что в Загорск ваш отец вернулся где-то в начале 1940-х годов?
- Да. Так получилось, что известный художник Грабарь отобрал его для поступления в Московский художественный институт им. Сурикова (И;горь Эммануи;лович Граба;рь (1871-1960) - русский и советский художник-живописец, реставратор, искусствовед, теоретик искусства, педагог, профессор. Академик Академии художеств СССР (1947). Академик АН СССР (1943). Народный художник СССР (1956). Лауреат Сталинской премии первой степени (1941). В 1918-1930 годах руководил Центральными реставрационными мастерскими в Москве, инициатором создания которых был. Принимал непосредственное участие в реставрации иконы Андрея Рублёва «Троица» – прим. ред.)
- Чтобы получить высшее образование…
- Да. Чтобы получить высшее художественное образование. С их курса отобрали всего восемь человек, в том числе и папу. Грабарь отбирал. И отец проучился в институте где-то год-полтора, и тут началась война. Суриковский институт эвакуировали в Среднюю Азию, но отец с ними не поехал, потому что нужно было заботиться о семье. И он вернулся в Загорск.
- И чем он тут занимался?
- Он работал в городском кинотеатре, где писал афиши…
- Это тот, который снесли перед Олимпиадой 1980-го года (раньше он назывался «Горкино», а позже «Юность», и стоял на проспекте Красной Армии)?
- Да. Фильмы-то все равно шли. И папа рассказывал, что у него место рабочее было в кабинете директора кинотеатра. И еще они занимались маскировкой города, город же немцы бомбили…
- И, наверно, в том числе и поэтому наш город практически остался цел.
- Ну да…
- Наталья, а отец рассказывал вам, когда он начал профессионально заниматься живописью? Где истоки творчества будущего народного художника России? Вы помните, когда в семье появились его первые картины?
- Этого я не помню, потому что, как мне кажется, они были всегда. Но в моей памяти остались рисунки папины 1932 - 1936-го годов.
- Классные?
- Конечно, хотя он еще не был профессиональным художником. И он рисовал тогда правой рукой. Например, портрет его больного отца, практически перед кончиной. Еще рисунки членов семьи, животных – все это сохранилось в огромном количестве. Он рисовал всегда. Когда он ездил на электричке в Москву, на съезды художников, он всегда приезжал с блокнотом, который был заполнен набросками, лицами, сценками. Никто уже не помнит, кто это. А у нас все это до сих пор хранится…
- Это были просто зарисовки или он использовал их в своих работах?
- Иногда использовал.
- На ваш взгляд, что ему было ближе – пейзаж, портрет, натюрморт?
- Пейзаж и натюрморт, конечно.
- А соцреализм?
- Ну, соцреализм всегда был в его творчестве, поскольку он считается последним классиком соцреализма (смеется). Потому что были и заказы соответствующие.
- А вообще, как и где он работал?
- В мастерских на улице Шлякова были дни, по четвергам, если не ошибаюсь, когда туда приглашались натурщики, и художники рисовали портреты с натуры. И отец там тоже регулярно работал.
- То есть, регулярно поддерживал свою рабочую форму.
- Конечно.
- Насколько я помню, звание народного художника РСФСР Николаю Ивановичу присвоили в 1980-м году. Это как-то отмечалось в семье?
- Вы знаете, больше отмечалось присвоение звания заслуженного художника. Это прошло более заметно. А когда дали народного, его поздравил, помнится, только Накамура. Письмом официальным.
- Это кто?!
- Это известный японский коллекционер, который постоянно приезжал в закрытый художественный салон на Смоленке, в Москве, и покупал понравившиеся ему работы. И я помню, к нам пришла телеграмма на английском языке, мы перевели ее и поняли, что его поздравляют с присвоением звания народного художника (смеется).
- Вы рассказывали, что он как-то встретил в городе машину из посольства США…
- Это было раньше, в 1945-м году. Да, действительно, он возвращался домой, шел по улице Кирова, возможно, из своей мастерской, а это было осенью, грязь, слякоть, и возле 1-й земской больницы стояла черная машина с американским флагом. И отец подумал: «Интересно, к кому это? – Ну, конечно же, ко мне».
Вошел в дом, а там уже на столе самовар стоит, и бабушка потчевает этого представителя посольства. А тот приехал посмотреть и купить работы отца. Но папа рассказывал, что он ему ничего не продал, потому что, как можно было продавать в те годы?! Тогда все продавалось официально, только через специальные художественные салоны в Москве.
- И вскоре Н.И. Барченков стал известным художником и начал выставляться и у нас, и во многих странах мира…
- Да. Ни одна выставка – ни зональная, ни всероссийская, ни всесоюзная не проходила без его работ. И он всегда к этим выставкам готовился. При том работу мог писать по два-три года. Как, например, большая работа «Загорск. 20-е годы», которая сейчас находится в Сергиево-Посадском музее-заповеднике. А изначально она была куплена с выставки в Манеже министерством культуры СССР - для Третьяковской галереи. Но потом началась горбачевская перестройка, и она пропала. Папа ее долго искал и, наконец, нашел в запасниках у нас, в Троице-Сергиевой лавре. В одной из башен. И тогда написали заявление, и ее передали в городской музей. Вот такая ее судьба.
- А в Третьяковской галерее какие-то его работы остались?
- Есть. В Третьяковке у него две работы. И есть работы в Русском музее, в Санкт-Петербурге. Так мне папа говорил. И еще есть работы во многих подмосковных музеях. Например, в Серпухове четыре работы. А у нас, в Сергиево-Посадском музее-заповеднике, сорок пять его работ.
- Ух ты! И плюс, как я читал, он выставлялся за рубежом – в США, Великобритании, Франции, Германии, Польше…
- В Америке у него много работ, – кажется, в двух музеях. И еще в частных коллекциях. В Германии, Франции, Чехословакии.
Отец был в Канаде. Туда приглашала его одна миллионерша по фамилии Ковальчук, которая устраивала там его персональную выставку, и он был у нее.
В Японии много его работ. Например, у того же Накамуры. В Японию отец летал тоже по приглашению. Оттуда он привез уникальные впечатления. Дома у нас он две недели молчал, не рассказывал ничего – так был поражен. Другая страна, другая культура, другой образ жизни – например, поразился тишиной на улицах, огромным количеством людей в транспорте. Причем, все очень вежливые, никто не толкается (смеется).
И в Италии папа был – там проходила большая выставка, и он получил на ней звание почетного члена Итальянской академии художеств.
- А это дает что-то в материальном плане? Извините за меркантильный вопрос.
- Ничего не дает. Только медаль. Правда, все равно приятно – не всем же дают такие звания!
- Конечно. Моральное удовлетворение еще никто не отменял.
- Вот именно.
- Ваш отец, насколько мне известно, сделал много и для нашего с вами города. Ведь он был одним из организаторов создания в Загорске творческого союза художников.
- Когда после войны, после ранений в город вернулись такие художники, как Беляев, позже Лисков и Сергеев, и другие – они вместе с отцом основали вот эту мастерскую, творческий союз, где объединились и другие загорские художники. И это дало им возможность работать и жить. Они стали получать заказы, появилась возможность отдавать работы для продажи в салоны. И пошла такая, достаточно активная, художественная жизнь. У нас в городе и выставок сразу стало больше. Первые из них проходили сначала в лавре, потому что никаких иных выставочных залов в то время не было.
Кстати, по воспоминаниям папы, во время войны в лавре жили такие известные художники, например, как Александр Лактионов. Он жил здесь со своей семьей и именно тут он написал свое известное произведение «Письмо с фронта». И он предлагал сначала позировать для картины папе, но папа потом рассказывал: «Я знал, что такое стоять у Лактионова. Это очень тяжело. И я отказался…»
И еще я хочу вспомнить про Лактионова – один маленький эпизод. Он был известный мастер, академик, но жили они со своей семьей во время войны страшно бедно. У лавры был небольшой рынок, и он зимой стоял там в пальто с красивым багровым воротником и торговал спичками, которые сам делал. Чтобы выжить. Потому что у него была большая семья…
- Жуть. И все это наша страна пережила…
- Да. Пережили все это. И после этого писали ТАКИЕ работы!
- Да, много интересного вы рассказали и из жизни вашего отца, народного художника РСФСР Николая Ивановича Барченкова, и из жизни его коллег и товарищей. Но я хочу в заключение нашей беседы спросить о другом. 100-летие со дня его рождения – это такое немаловажное событие в культурной жизни Сергиева Посада, а вот наши учреждения культуры, музеи, администрация отреагировали как-то на эту знаменательную дату?
- Насчет администрации не могу сказать ничего. А насчет остального – да, у нас открылась небольшая персональная выставка отца в галерее бутик-отеля «Красная Гора» у Марины Мигуновой, на Кировке. И еще одна выставка будет в городском музее, и откроется она в день именин Николая – 19 декабря (улыбается). Будем готовиться…
Беседовал Вячеслав СУХАНОВ
(«Лицом к Лицу», Радио Посад»)
2018
Биографическая справка
Барченков Николай Иванович
Николай Иванович родился в 2018 г. в г. Сергиев (ныне Сергиев Посад) в семье кустарей-игрушечников. Рисовать любил с детства, но пришлось поступать в ФЗУ, во время учебы в котором, в результате несчастного случая, он остался без правой руки. Тогда он научился рисовать левой рукой.
Не будучи принятым в комсомол и коммунистическую партию из-за деда-кулака, как тогда называли зажиточных людей, он, тем не менее, работал в Музее Революции как копиист, что отшлифовало его умения и художественные навыки.
Во время Великой Отечественной войны Барченков вернулся в Загорск и рисовал плакаты, тиражировал знаменитые «Окна ТАСС».
В 1978 году Николай Иванович был награжден золотой медалью и званием Почетного члена итальянской Академии художеств.
В 1980 году он стал народным художником РСФСР.
В 1981 году ему было присвоено звание Почетного гражданина города Загорска.