На улице Пироговской, засаженой старыми кленами, вытянулось длинное серое здание Главного штаба Одесского военного округа. Его начали строить в 1903 году, накануне войны с Японией. Примечательно, что до начала строительства здесь, между нынешними Итальянским и Французским бульварами, Пироговской и Канатной улицами находились тюремные плантации, разбитые арестантами под руководством командира арестантской роты Драгутина, в честь кого и назывались Драгутинскими.
Строили быстро, торопились успеть к высочайшему посещению Одессы Государем императором. И таки успели.
Царь приехал в город 17 сентября 1904 года чтобы благословить полки перед отправкой на войну. После встречи с войсками и городского приема ему представили новое здание Главного штаба. Царь прошел вдоль по Пироговской, молча осмотрел фасад, покрутил ус, потом достал перочинный ножик и начал ковырять свежую штукатурку.
- Ваше величество, что случилось? – к царю подбежал встревоженный градоначальник.
- Я ищу золотые кирпичи...
- Какие кирпичи?
- По той смете, что мне показали, кирпичи в этом здании должны быть золотыми.
Затем Николай II сложил ножик в карман и поблагодарил архитектора.
-- Le prix s'oublie, la qualit; reste (цена забывается, качество остается).
С чувством юмора у царя явно было хорошо.
Здание Главного штаба пережило две революции и две войны.
В 1953 году корпус отреставрировали, но не сильно. Прилепили на фасад гипсовые знамена со звездами, подправили лепнину, зато старое внутреннее убранство сохранилось. Остались мраморные лестницы, дубовые окна и двери, паркетные полы в кабинетах и неубиваемая плитка завода харьковского барона Бергенгейма в вестибюлях.
А в 1988 году к старому зданию со стороны улицы Мариинской пристроили пятиэтажную коробку, совершенно не в стиле, но в духе своего времени, облицованную гранитом и мрамором. Здесь располагались управления штаба и вычислительный центр, на котором с 1991 года мне довелось служить.
Вычислительный центр считался в штабе элитной частью. По крайней мере, мы так считали.
Для непосвященных это был почти что Блетчли – парк. Всё вокруг укрыто паутиной безопасности и секретности. Даже номер части был такой же как и в Управления связи, но с приставочкой – Ц.
В стальной скорлупе машинного зала угрюмыми стройными рядами стояли вычислительные машины Единой системы 1046 – детища ереванской кибернетической мысли. Здесь же головастые лейтенанты – программисты колдовали с магнитными дисками, в стойках накопителей крутились бобины с лентой, строчили рулонные принтеры. Решались задачи фронтовой оборонительной операции. Лейтенанты стучали по клавишам, что-то вводили, машины жужжали и периодически изрыгали отчеты на рулон.
По замыслу ученых этот симбиоз лейтенантских мозгов и армянских интегральных схем должен был облегчить полет генеральских замыслов, рождавшихся в недрах Тёмной комнаты штаба округа. Ну, разве что, кроме замыслов начальника Политуправления… Их сложно было перевести на план операции. А может просто нам не доверяли …
Замыслы генералов в общем то были не замысловатые. Они повторялись от учения к учению. Войска «Восточных» отражали агрессию «Западных» и в итоге переходили в решительное наступление. Суровые полковники оперативного управления выносили из зала перфорированные гармошки бумаг, в которых киберум рассчитал, где и какими силами и средствами сломить и остановить наступающего противника.
Майор Платонов, начальник отделения программирования угрюмо говорил, когда уходили суровые полковники:
- Наши расчеты нужны в любом случае. Чтобы обмануть шпионов, чтобы запутать генералов, и чтобы заморочить самих себя.
Чтобы шпионы не смогли нашпионить и снять информацию по цепям питания, и разузнать, какие такие задачи решаются на ВЦ, вычислительные машины запитывались от специальных генераторов. Электродвигатель вращает вал отдельного генератора. Двигатель с генератором соединяются через резиновые втулки. Так что любые наводки секретной информации по электрическим цепям могли спуститься только в подвал до резиновых втулок. Утечка дальше исключалась.
Кроме этого ВЦ решал две очень важные задачи, через которые мы имели всеобщее уважение в Штабе.
Первая задача – это зарплатные ведомости на все управления штаба. Вторая – учет квартирной очереди гарнизона. По сути это были самые главные и нужные задачи.
Начальник отдела программирования получал зарплату в кассе одним из первых… После командующего округом.
Все же, не смотря на беспрецедентную защиту, о том, что ВЦ включился, летом знали все прилежащие дома. И вот почему.
Кибернетические вундерваффе Ереванских ученых под названием ЕС 1046 не желали решать задачи при повышенной температуре и требовали прохлады.
Чтобы остудить вычислительные машины, и опять же, не допустить утечки информации, армянские конструкторы придумали сложную систему охлаждения. Не менее сложную и мудрёную, чем сами вычислительные машины. Система состояла из двух контуров.
В подвале под машзалом, где проходила вся канализация и водоснабжение штаба, установлены были огромные х кубы, размером с автомобильный контейнер, и именуемые кондиционерами. Насосами через форсунки в кондиционере закачивалась и распылялась охлаждения вода. Вентиляторы, как гигантские молотилки на пружинных амортизаторах, с грохотом прогоняли через этот туман воздух, немного охлаждая его, и дальше гнали по воздуховодам, наверх в машинный зал.
Полчища комаров, клопов и мух проживали здесь свои жизни, прячась в немыслимых складках термоизоляции труб и полутьме подвала.
Заведовал хозяйством молчаливый и неприметный прапорщик Гончаров.
Из машзала постоянно звонили:
- Саня, поддай холодца, машины задыхаются!
Гончаров на такие запросы отвечал довольно таки уклончиво:
- Да пошел ты! Как я тебе еще его охлажу? Работают все кондиционеры!
Это звучало торжественно, как у Левитана: «Работают все кондиционеры Советского Союза!».
Но холоднее от этого не становилось.
Несколько раз потоки воздуха заносили в машзал насекомых, и забивали трупами пространство между пакетом и головкой вычислительной машины. Диски сбоили.
- Гончаров, твою мать, как? Как они туда попали, бля? – кричали программисты. – Там же везде фильтры.
- Не могу знать, - разводил руками прапорщик. Хотя он же и приказал солдатам снять тканевые фильтры на вентиляторах, чтобы увеличить поток холодного воздуха.
Миша Борщ обозвал хозяйство Гончара «Отделением говна и пара». Так это название и прижилось.
Прапорщик Миша Борщ был начальником холодильного центра, находившегося в подвале старого здания штаба, под электриками. Здесь охлаждалась вода, поступающая в кондиционеры. Раньше он служил на заглубленном объекте в Германии, и по опыту насаждал у себя в подвале немецкий орднунг. Миша называл свое хозяйство «Дас Бот», находя некоторое сходство с торпедным отделением субмарин.
Длинные холодильные машины, увитые трубками и радиаторами действительно были похожи на торпедные аппараты подводной лодки. В подвале пахло машинным маслом и краской. Всё трубки выкрашены по назначению жёлтой или синей краской. На каждой висит бирка с названием. На входе в подвал Миша повесил эмалированную табличку, найденную им в вюнсдорфском лесу. На табличке было написано «Arbeit und Disziplin».
Миша спускался в свой подвал и нахмурив брови, принимал доклад сержанта Дзюбы. Вдруг разгибался, как пружина и проводил апперкот сержанту в грудину.
- За что, товарищ прапорщик? – изгибался Дзюба.
- Было бы за что, убил бы! – говорил спокойно с ухмылкой Миша . – Утечку фреона проверяли?
- Так точно. Утечек никак нет.
- Почему свистит градирня?
- Подшипники совсем плохие.
- Набивку меняли?
- Меняли, не помогает. Нужно менять подшипники…
После охлаждения воды первого контура конденсоры холодильных машин нагревались и их тоже требовалось остужать. Для этого конструкторы придумали второй контур с градирней на крыше Штаба. Здесь, как и в кондиционерах, вода распылялась и охлаждалась воющими вентиляторами.
Когда «Дас Бот» включал градирню, все случайные вороны в Штабном переулке становились заиками. Огромные нагнетательные вентиляторы на крыше штаба удушливо свистели и завывали предсмертным воем старых больных подшипников. Визг этот сползал с крыши градирни, как железная музыка гоблинов, проникал в каждое раскрытое окно и уходил в далекие небеса молитвой к неведомому богу.
Даже и на новых подшипниках градирня шумела не слабо, а на изношенных и подавно.
За что я люблю армию, так именно за то, что все проблемы там решаются быстро и незамысловато. Так и здесь было принято простое военное решение. Для того, чтобы машзал лучше охлаждался, нужно начинать охлаждать его с ночи! Для этого назначалась суточная дежурная смена.
Если включать кондиционеры с ночи, то в машзале можно было работать хотя бы до обеда. Дальше вода нагревалась и вентиляторы гнали уже теплый воздух. Машины сбоили. И программисты садились расписывать пулю.
Правда, теперь возникала другая проблема. Свист градирни не давал спать жителям окрестных домов и и ни приходили жаловаться в штаб.
В ночь на понедельник градирню не включали.
По понедельникам был командирский день. По понедельникам все командующие округами и группами войск в строго отведенное время лично докладывали министру обороны о состоянии дел. Особенно старого маршала интересовало состояние воинской дисциплины. Такой порядок маршал Язов завел начиная с 1987 года, когда стал министром обороны. Командующий ОдВО генерал-полковник Морозов докладывал министру обороны в 6.30. Чтобы подготовить доклад, командующий приезжал в 5.00 и заслушивал начальников управлений. Те прибывали еще раньше, чтобы получить доклады от командиров подчиненных частей. Думается, что в частях в ночь на понедельник вообще не спали…
Август, к счастью, выдался не жарким. Применяя методы на грани военной хитрости и вероломства, нам удавалось выполнять задачи. А градирня все же свистела.
Начальник центра вызвал меня с Мишей.
- Сколько? – вопрошал он, показывая пальцем на окно. – Сколько еще, я спрашиваю, мы будем слушать этот стон, эту песню, это «Прощание армянки»?
- Там подшипники большие, нестандартные. Мы и в Ереван писали, и в инженерное управление. Нет, говорят, на складах - дефицит.
- Не знаю! Ищите! У нас скоро под градирней демонстрации начнутся. Делайте, что хотите, но чтобы к концу недели это безобразие прекратилось.
Он грозно замолчал, а потом продолжил:
Т - Сегодня каждый мечтает попасть служить в Германию. Но не каждый туда попадает. Так вот, Германию я вам не обещаю, а вот в Чабанку смогу помочь попасть…
Работу вычислительного комплекса на время остановили.
- Есть данные..., - сказал мне Миша, когда мы вышли из кабинета начальника. – Есть данные, что такие подшипники могут быть в Червонознаменке на сахарном заводе.
- Так в чем вопрос? И ты молчишь…
- Так я поехал. Давай валюту.
Для решения внезапно возникших задач у меня был запас .
При работе холодильных машин из-за вибрации фреон может просачиваться через неплотные соединения и, попадая в воздух, привести к удушью обслуживающего персонала.
Для контроля утечки фреона придумали галоидную лампу. В ней сжигают спирт, и при наличии в воздухе фреона цвет пламени лампы изменяется с голубого на зеленый.
Такую процедуру механики холодилки проделывают регулярно. Но как-то так получалось, что спирт сгорал не весь, немного оставалось и на другие нужды. Сэкономленные остатки уходили на решение всех хозяйственных вопросов, коих возникало немеряно.
Миша уехал на поиски с канистрой спирта.
Вернулся он рано утром в понедельник, девятнадцатого. По всем каналам уже транслировали «Лебединое озеро».
-Трахти- бидахти! – сказал Борщ и бросил тяжелый мешок с подшипниками на пол. - Еле сняли.
Он пощелкал каналы телевизора и сделал вывод.
- Снова жмура понесут. – Затем позвонил на холодилку. – Дзюба, ану быстро сюда, будем подшипники менять. А то на поминки не успеем…
На следующий день градирня заработала.
Только никто никаких задач не решал.
Было не до задач. По всей стране бушевали страсти ГКЧП.
И только начальник центра спокойно сидел у себя в кабинете и равнодушно смотрел новости по телевизору. Через месяц его служба заканчивались.
- Ну, вот, можете же, если захотите. – сказал он мне обыденно. – Я и не сомневался в ваших способностях.