Глава одиннадцать
Ноябрь обозначился небольшим, но устойчивым снегом и морозами, ранними сумерками, напоминающими о скором приходе зимы и истечении года. Жизнь шла в обычном русле; прошла октябрьская демонстрация, как всегда массовая, хотя никто никого к тому уже не принуждал. На центральной площади перед трибуной с руководителями города прошли расцвеченные флагами и транспарантами колоны трудящихся, возглавляемые «четырёхугольниками» - директором, парторгом, профоргом и комсоргом. Это обстоятельство радовало одних – советские традиции прочны, огорчало других – ничто не меняется, народ спит. Совки! Хотя расплодившаяся демократическая пресса уже вовсю поносила «преступления социализма», а телевидение брало интервью у рассеявшихся по Европе ещё живых белоэмигрантов, а не наследников революции.
Сразу после праздников Крапов съездил в командировку в Москву, откуда вернулся в мрачном настроении.
- Затеяли конверсия производства средств вооружений, а как организовать её никто толком не представляет, - пояснил он жене. – Предложение дельное – уж очень много тратим на оборонку. Сказывается синдром 41-го года! Но вопрос - надо ли в нынешних условиях содержать шестьдесят тысяч танков? Фактически каждое крупное предприятие выполняет, прямо или косвенно, оборонный заказ, что, конечно, сказывается на уровне жизни.
- Да, расходы непомерно большие, - согласилась Эллина.
- Дорого нам достался паритет со Штатами, но теперь он достигнут, и те готовы вести переговоры о взаимном ограничении вооружений. Ведь в международных отношениях они признают только силу, ради своих интересов идут на всё! Это только наши перестроечные демократы видят в них ангелов. Переговоры джентльмены ведут жульнически, стараясь всячески обмануть партнёров. И, судя по результатам переговоров на встречах Горбачёва с Рейганом, им это удаётся. Договора о ликвидации химического и ядерного оружия – мы уничтожаем, что они даже готовы профинансировать для ускорения, они же складируют.
- Как же так? Они же могут вернуть...
- Разумеется что могут, в любой момент! Всем это понятно, кроме Михаила Сергеевича. Желающего, по-видимому, превыше всего прослыть голубем мира.
- Но у него же есть военные советники, должны понимать.
- Есть, но он игнорирует их мнение. Может быть это наивная вера в искренность партнёров по переговорам, что для зрелого политика недопустимо, а фактически предательство интересов страны! Предали афганских наших сторонников, сдали ГДР без каких-либо взаимных уступок, лишили поддержки Кубу... За что он и получил Нобелевскую премию мира.
Помолчали, размышляя каждый о судьбе страны при таких обстоятельствах.
- Говоря о конверсии, с таким подходом можно развалить оборонку и не создать ничего другого взамен, - вернулся к поездке Сергей Степанович. - Вместо того, чтоб оставить выделяемые ранее средства за предприятиями на военные нужды, но перенацелить их на мирную продукцию, бросили всех в некий стихийный рынок – ищите сами что делать и за какие деньги. Но ни у кого из потенциальных заказчиков денег нет, они в таком же положении, а кредитоваться невозможно из-за неразвитости соответствующей банковской системы и экономической нестабильности...
Помолчали задумавшись.
- Что-то холодно! – кутаясь в шаль и глядя в окно на хмурое небо сказала Эллина. – В классах особенно прохладно, разрешаем сидеть в куртках.
И после некоторой паузы продолжила:
- У нас тоже проблемы. Молодые учителя уходят из школы. Не выдерживают психологического напряжения, даже унижения, которое идёт как от не обеспечивающего достойную жизнь государства, так и вседозволенности учеников. Отменена форма, которая дисциплинирует и уравнивает. У девочек фривольная вызывающая одежда, макияж, украшения... Агрессивное поведение учащихся... Взамен уходящим приходится даже просить вернуться в школу наших педагогов-пенсионеров.
- В школах, по-моему, одни учительницы остались. Учителей мужского пола нет.
- Это ты к чему? – не поняла она.
- К тому, что точно так же, как всестороннее полноценное воспитание возможно только в полной семье, где есть мать и отец, точно так же должно бы быть в школе.
- Что, ты хочешь сказать, что мы должны призвать мужчин? Так их у нас и не было.
- Установить учителям достойную зарплату, тогда они сами придут. Да у нас на заводе рабочие получают гораздо больше ваших учителей!
- Вот где бы перестраивать образование надо, а не в подражании Западу.
–- Я до сих пор помню всех наших мужчин-учителей! - И добавил, поднимаясь: - Тоже, к сожалению, немногих. Учительницы у нас были хорошие, вспоминаю их только с благодарностью, но учителя мужчины всё же... в чём-то особенные.
***
Придя с работы и поужинав, Бромин, как всегда, садился за прессу, а сейчас ещё и читал полученные вчера на собрании городских демократов тезисы программы экономистов Явлинского-Шаталина «500 дней» по радикальному реформированию советской экономики - переходу от плановой экономики к рыночной. Предусматривалась приватизация государственной собственности («всё, что возможно, взять у государства и отдать людям»), предоставление благоприятных условий для развития частного предпринимательства. То есть открытый переход демократов от лозунгов совершенствования социализма к капитализму! Более того – такую Программу демократы утвердили в Верховном Совете России!
«Это же... революция!» - у Бромина перехватило дыхание.
«Первый этап программы (100 дней) предусматривал приватизацию земли, жилья, акционирование крупных предприятий...» – читал далее Бромин и невольно подумал: - Видно чистых теоретиков – за такой короткий срок даже законов и руководящих документов не принять, а надо ещё создать соответствующий механизм реализации, подобрать и обучить персонал... Так что, может, понадобится два раза по пятьсот дней, а то и более!
Приняв всей душой направление этих преобразований, Бромин подумал и о том, что и он сам должен окончательно порвать с советским прошлым в себе, что сделает без колебаний. Начиная с революции и Гражданской войны, затем коллективизации и раскулачивания, довоенных и послевоенных политических репрессий, грубейших промахов и провалов в экономике и управлении в последнее время... И всё, что совершалось под руководством великого вождя Сталина, а на самом деле кровавого тирана, и затем «мудрого ленинского» руководства партии в лице недалёкого кукурузовода Никиты Хрущёва и немощного Леонида Брежнева, героев народных анекдотов.
В партии, которая всё это воплощает, он быть больше не желает. Ельцин правильно сделал, что демонстративно покинул её на партийном съезде. Завтра же и он пойдёт в партком и выложит свой билет, как это делают уже некоторые.
Об этом своём обдуманном решении он сообщил вечером жене.
- А зачем ты вступал в партию? – спросила с удивлением Надежда.
- Зачем? – не сразу ответил он, слегка раздражённый тем, что приходится оправдываться. – Каждый, кто хотел принимать активное участие в общественной жизни, вынужден был вступать в неё – других партий ведь не было.
Впрочем, как оказалось, жене не до его сентенций.
- С Юлечкой надо бы определяться! Учебный год на исходе... Куда она дальше?
- И что ты предлагаешь?
- Что касается института... то она явно не потянет. Да и как-то сказала мне, что не хочет поступать. Да я не вижу, чтоб готовилась к выпускным! Вот где она сейчас?
- Где? Тебе лучше знать!
- А тебе?
- Гм! Не хочет поступать, пусть идёт работать.
- Куда? И кем - без образования.
- А хоть кем! Тогда ума наберётся и начнёт хоть что-то понимать в жизни. Они на уроках труда какие-то навыки приобрели? Шитья, например.
- Ну?
- Вот пусть и идёт на швейную фабрику. Там рабочие нужны, текучка большая. Да и не только там – в стране нет безработицы.
- Ты так говоришь, как будто и не отец ей!
- Здрасте! – нервно поднялся он. – Это ты ей всегда на всякие уступки шла. В школу ходила, учителей упрашивала, чтоб двойку-тройку не поставили... А теперь что? Учиться, видите ли, она не хочет.
- А ты почему сам в школу на родительские собрания не ходил? Тебе, видишь ли, всё некогда было.
- В общем, хватит с ней цацкаться! – нахмурился Бромин. - Разговор у меня с ней будет коротким! Либо учиться, либо работать.
***
С городской партийной конференции Гудков пришёл поздно и в очень расстроенных чувствах. Видел, конечно, как и все, и отмечено в резолюции конференции - захлестнувший страну экономический и политический кризис достиг своего предела. Разваливается социалистический лагерь – после визитов Горбачёва в эти страны оппозиция прозападной ориентации уясняла, что изменения приветствуются, вмешательства подобного событиям в Праге в 1969 году не будет, и обрушивала власть. За исключением Китая, где её выступление на площади Тяньаньминь было жёстко подавлено.
Обстановку вполне можно характеризовать как катастрофическую. Развал экономики и повышение цен на товары первой необходимости. Как говорят в народе - «Рот шире, пояс уже». Сбои не только в работе почти во всех существующих структурах, но и во вновь создаваемых. Недавно поинтересовался у своих друзей, новоявленных кооператоров, как дела.
- Хреново! – ответил Гранов.
- Вот, оказывается, почему у вас такие кислые физиономии. А чё так?
- Подошли те, кто уже создал такой же кооператив в наших гаражах и дали понять, что если мы будем заниматься тем же, что и они, то наши гаражи могут однажды сгореть вместе с машинами.
- Конкуренты?
- Да! Но это ещё не всё, - добавил Бурцев. – Подкатили три мордоворота на импортной «девятке» и предложили «крышу» от всяких неприятностей. За плату, конечно.
- За такие деньги, которых мы пока и не видели, - развёл руками Гранов.
- Так вы бы в милицию обратились.
- Обращались! Так там сказали – преступление не совершено, не морочьте голову.
- Так что сворачиваемся. Хорошо, что не уволились с завода. Отпуска свои только зря израсходовали.
- М-да! Выходит, ударников капиталистического труда из вас не вышло.
- Выходит!..
Сотрясалась страна следующими одна за другой катастрофами – то затонула в холодных северных водах глубоководная подлодка «Комсомолец», то в образовавшейся у повреждённого газопровода смеси на Урале взорвались и сгорели два встречных пассажирских поезда, рвануло эшелон и разнесло вдребезги станцию Арзамас... На окраинах страны, в Прибалтике и Средней Азии, на Кавказе вовсю поднялись националистические движения... Не спросив население сдали западным немцам ГДР, откуда выводят войска в никуда, не создав должных условий для передислокации... Как отступающие, а не победители. Полный провал перестройки!
Ожидалось, что прошедший ХХV111-й съезд партии укажет выход из создавшегося угрожающего состояния, но он прошёл как-то вяло, а меры надо бы принимать чрезвычайные.
Компартия у власти, а на телевидении, в газетах идёт вовсю антикоммунистическая пропаганда.
На состоявшемся съезде партии «Демократическая Россия» открыто провозглашён антикоммунистический курс, призыв к ослаблению органам власти и гражданскому неповиновению. Кто эти демократы? Юрий Афанасьев, бывший комсомольский лидер, преобразившийся после «взаимообмена кадрами» с Францией, откуда вернулся совсем другим человеком. А ведь, судя по его научным работам – апологет социализма, на чём и сделал стремительную карьеру. Эволюция многих лидеров демократии: партократ – социал-демократ – антисоветчик. Толмачат о переходе страны к капитализму, что приведёт к разрухе и обнищанию народа, росту паразитической прослойки, деградации нравов и росту экономических преступлений. Ведь частная собственность – источник социального зла, что подтверждено веками.
Президентом России избран Ельцин, противопоставляющий её Союзу. После инаугурации тут же съездившим представиться в Штаты и выступившим там перед конгрессменами, которых заверил в том, что Россия стала на путь демократических преобразований с равнением на США. Не будучи оратором и не зная нравов аудитории, своими ляпами вызывал смех собрания, не делающего скидки на холопский энтузиазм.
- Что случилось? – увидев мрачное состояние мужа даже обеспокоилась Вера.
- Что? – не знал он что сказать жене, в пику ему, как он полагал, подчёркнуто не интересующаяся политикой. – Развал полный в стране!
- А ты что, до этого не видел!
Прошедшая городская партконференция потребовала принятия незамедлительных мер -созыва чрезвычайного съезда партии и снятия Горбачёва с поста Генерального секретаря ЦК КПСС.
Вот такими событиями началось лето. С таким настроением было не до сна, и, чтоб не мешать жене спать, Николай перешёл в комнату сына, что делал в последнее время почему-то всё чаще, как бы перемещаясь в его ауру. Пишет, что в училище всё у него в порядке и с учёбой, и с дисциплиной, хорошими друзьями. На столе большая фотография с присяги – жена ездила на это торжественное мероприятие, жаль что самому не удалось... Но даже от таких приятных мыслей уснуть не удавалось.
***
- О, господи! – ахнула Комаркова, открыв дверь участковому. - Что он... ещё натворил?
- Разрешите войти! – небрежно козырнул тот и, не дожидаясь приглашения, шагнул в коридор.
- Входите! – пригласила его в комнату и в предчувствии плохого спросила. – Где он?
- В камере предварительного заключения! Вместе со своими дружками. Ничего не приносил он домой?
- Нет! А что?
- Совершено разбойное нападение на квартиру. С убийством одинокого хозяина-пенсионера, почётного железнодорожника.
- О, господи! Неужели...
- Разрешите сесть? – капитан придвинул к столу стул и сел, на дожидаясь ответа, открыл планшет доставая бумагу.
- Дело серьёзное! Хотели ограбить, запинали старика насмерть, когда тот открыл им дверь. Испугались и сбежали.
- И... что же теперь будет?
- Им? Колония строгого режима, должно быть. Садитесь, ответите на некоторые вопросы...
Зверское убийство орденоносца-железнодорожника вызвало большой общественный резонанс в городе, уже, казалось, начинавшего привыкать к росту преступности. Требовали для организатора шайки, Яшки-предводителя, жестокого малого, пьющего и курящего, насилующего девушек, высшей меры наказания – расстрела, но... До такой меры ответственности, как поясняли юристы, и возрастом он не вышел.
Вся шайка, на разные сроки, была отправлена в воспитательную колонию для несовершеннолетних преступников. Яшка и там попытался было верховодить, чем посягнул на существующую иерархию, но ему быстро обломали рога и обратили в шестёрку. Остальные заранее смирились с унизительной ролью новоприбывших салаг, поступающих всем в услужение в любой прихоти.