Им так и не довелось дождаться собственных внучат, но с незапамятных времён в селе их величали дедом и бабушкой. Дмитрий Петрович – ветеран Великой Отечественной, грузный и не по-стариковски подвижный, был, как в молодости, насмешлив и категоричен, и только глаза за толстыми стёклами очков смотрели с еле заметной печалью. Его побаивались.
Бабушка Анисья, маленькая и проворная, была любимицей односельчан. Она часто бродила по лесу, собирала ягоды, грибы, лекарственные травы. Порой она пела, и местные рыболовы и охотники, оказавшиеся поблизости, забывали о своём промысле, требующем тишины, и с улыбкой слушали её негромкий, словно надтреснутый, но удивительно приятный голос. Когда от слёз и старости у неё катастрофически начало портиться зрения, она горько сетовала, что не может пойти по своим любимым тропинкам на ягодные поляны, прячущиеся в лесном просторе. Она уже решилась на операцию, но врачи были категоричны: сердце не выдержит.
Сначала она видела все предметы размытыми, потом различала вместо людских силуэтов тени, затем и они пропали.
Тем не менее она старалась выполнять все домашние обязанности, как и прежде. Особенно соседи удивлялись тому, что все её грядки с помидорами и огурцами содержались в идеальной чистоте. Опустившись на колени перед грядкой, она выпалывала на ощупь все сорняки, и её тонкие сухие пальцы двигались проворно и ласково.
Жизнь менялась и была полна событий, и только в этом маленьком домике на краю села, затерянного вдали от крупных городов, она словно остановилась.
Старенький телевизор давно вышел из строя, но покупать новый не было смысла, потому что и у деда глаза болели нещадно.
По этой причине они любили слушать радиоприёмник, попутно горячо обсуждая всё, что происходило в стране.
- Новые храмы строят, а где же истинная вера? – спрашивал дед.
- Мало желающих следовать Божьим заповедям, - подхватывала его жена.
Тот одобрительно хмыкал в ответ, глядя на её огромные голубые глаза, неподвижно и пристально смотревшие куда-то вдаль.
С годами он становился всё мягче, и даже непрошеная слеза порой набегала на его глаза. Он научился видеть в жене бессменную подругу и чуть ли не главный смысл существования, хотя на протяжении всей семейной жизни его трудно было назвать идеальным супругом.
Старики получали неплохую пенсию и считали себя обеспеченными людьми, но не переставали заниматься огородом и даже выращивали поросёнка и курочек.
По издавна заведённой привычке вставали рано и копошились по хозяйству. Надо было жить, и у них была великая цель, которая и была смыслом их существования.
В послевоенном сорок шестом Бог послал им дочь. Она была девятым ребёнком в их семье, но все дети, родившиеся прежде, умирали в младенчестве.
- Такие смышлёные долго не живут, - суеверно говорили односельчане, наблюдая, как рано начинали ходить и говорить эти детишки.
А вот Людмила выросла всем на диво статной и красивой – не было мужчины, который не оглянулся бы ей вслед. Только вот красота не принесла ей счастья. Учиться дальше после школы она не слишком хотела и, доучившись до третьего курса, оставила учёбу в педагогическом институте, пошла работать в торговлю. Быстренько выскочила замуж – как потом оказалось, за нелюбимого, чтобы досадить тому, которого любила. Брак распался через полгода, и Люда уехала в город, искать лёгкую жизнь.
Но о родителях не забывала, каждое лето приезжала в отпуск. И тогда старенький дом около речки наполнялся шумом и весельем, и на лицах родителей расцветали счастливые улыбки. Любое дело спорилось в руках у ненаглядной доченьки, и броская внешность Людочки привлекала окружающих, но всё не задавалось женское её счастье, видно, заплутало оно в дремучих лесах да никак не могло найти оттуда дорогу. Когда она вторично вышла замуж, старики были вне себя от радости и великодушно прощали дочери ставшие редкими приезды. Они привыкли отказывать себе во всём, копили деньги для дочки – ведь у молодых так много желаний!
Но и этот брак оказался недолговечным – детей не было, а новый муж Людмилы страстно мечтал о ребёнке.
А потом у дочери началась весёлая жизнь – приезжая в гости, она рассказывала о посещении ресторанов и о многочисленных поклонниках. Родители, качая головой и сокрушаясь по этому поводу, пытались наставить единственное дитятко на путь истинный, но дочь никого не слушала. В последний свой приезд она появилась в родительском доме необычно тихая и без обычной косметики на лице, рассказала, что в магазине, где она работала, обнаружилась крупная недостача. Когда была названа сумма, которую надо было погасить, старики обомлели. Они и так во всём себе отказывали, копили деньги для дочери, но их сбережений для погашения недостачи не хватало.
Нужную сумму собирали всем селом – авторитет супругов был настолько незыблем, что им давали взаймы без расписок, под честное слово.
Повеселевшая Люда горячо расцеловала любимых родителей и уехала в город ранним автобусом.
И пропала…
Бабушка, которая никогда не осмеливалась поступать вопреки воле мужа и поддерживала все его решения, впервые с осуждением высказала ему свои обиды: он был слишком жесток с дочерью, незаслуженно бранил за растрату казённых денег, вот она и обиделась, теперь и не приезжает домой.
- Приедет, куда денется, - возражал тот. – Вот закончатся денежки, и снова прикатит лисонька наша.
Но дочка не приезжала. Они совсем упали духом и заметно постарели, предполагая самое плохое, но года два спустя кто-то из односельчан принёс радостную весть: Людмилу видели в городе на рынке с каким-то мужчиной, который был явно старше её по возрасту. В ходе короткой беседы она сообщила, что находится в гражданском браке, новый муж очень строгий и не разрешает никуда отлучаться из дома, даже родителей в деревне нельзя навестить, к тому же у него двое детей от прежнего брака, которым тоже надо угодить.
- Она так поправилась, ещё больше похорошела, а муж, видать, сердитый, да ещё выпимши был, в сумках у них полно продуктов, и в руках у Людочки был пакет с селёдкой, - взахлёб рассказывал очевидец встречи.
Родители воспрянули духом и решили ждать - ведь когда-нибудь дочь всё равно приедет, и они выскажут ей все обиды, накопившиеся за долгие годы ожидания, а потом приголубят, как могут только родители, и помогут – и добрым советом, и деньгами.
Эта великая цель, ради которой они жили, оправдывала смысл их существования и помогала жить. Иногда боль, которую они постоянно носили в себе, прорывалась наружу, и бабушка, неизменно улыбчивая и приветливая с окружающими, но все ночи напролёт плачущая от тоски по дочери, вопрошала:
- Да что же это она всё не едет, хочет со свету нас прежде времени свести, что ли?
Дед в ответ молчал. Он уже давно, тайком от жены, вёл поиски дочери, но родственники, которые искали Людмилу через паспортный стол в городе, сообщили, что та замешана в какой-то криминальной истории, и лучше её пока не разыскивать – авось, всё наладится, и она объявится сама.
Домашние дела становилось вести всё труднее, вот и с хозяйством управляться не было сил, к тому же весной у стариков украли всех кур, прямо из курятника. Виновных в краже так и не нашли.
В январе бабушке исполнилось девяносто лет, а в ноябре в тихий чистенький домик на пригорке пришла беда.
…Их было трое, самому старшему не исполнилось и двадцати. Что объединяло этих юнцов, таких разных и по воспитанию, и по социальному положению? Наверное, нежелание трудиться и жажда всё новых и новых развлечений, требующих денег. Их родители почему-то не хотели помочь им жить весело и красиво, заставляли учиться и работать, но ведь это было так скучно и примитивно! А по телевизору показывали совсем другую жизнь, которая манила яркостью и вседозволенностью. Это они по весне украли у стариков кур, приехав из райцентра поздним вечером. Без труда сломав запоры, заботливо изготовленные хозяином, годившимся им в прадеды, они, давясь от смеха, снимали с нашеста сонных кур и любовались собою, и радовались лёгкой наживе.
Вот и сейчас они оставили машину на окраине села, почти у речки, где её совсем не было видно среди кустарника, и отправились на добычу.
Они знали, что ветераны войны получают хорошую пенсию и что «гробовые деньги», не доверяя сберегательным банкам, все старики хранят дома.
Подступала хмурая ночь, накрапывал стылый дождик. Всё было на руку молодым негодяям. Тихонько постучали в хлипкую дверь, и бабушка, отличавшаяся отменным слухом, приподнялась с постели. Муж её уже был глуховат, и она не стала его будить – мало ли кому из односельчан что понадобилось! Спросив для порядка: «Кто там?» и услышав приготовленный ответ: «Откройте, помощь нужна», она открыла деревянный засов. Когда её грубо схватили за плечо, она всё поняла и ещё успела крикнуть: «Митя!» - то ли просила мужа о помощи, то ли предупреждала об опасности. Она даже не пыталась бороться за свою жизнь, которая едва теплилась в тщедушном теле.
А вот с дедом им пришлось повозиться: бывший танкист, встретивший победный май в Берлине, не раз раненный во время боёв и горевший в танке, и в старости был силён, недаром долгие годы вплоть до пенсии работал в колхозной кузнице молотобойцем.
Но и он не смог сладить с троими: молодость и подлость сделали своё дело, и старик, оглушённый сзади железным прутом, обмяк и осел на деревянный пол в коридорчике дома, который всю жизнь холил и ремонтировал.
Оказалось, что добыча была не так уж велика: в старинном фанерном чемодане под кроватью перекатывались бутылки с водкой и лежали в старой сумке деньги – их было мало, гораздо меньше той суммы, на которую рассчитывали ночные грабители.
Всё-таки они решили отпраздновать свою победу и уселись за деревянный кухонный стол, покрытый старенькой клеёнкой. Клеёнка эта была тщательно вымыта руками слепой старушки, привыкшей содержать жилище своё в чистоте.
Они откупорили бутылку, затем вторую. Пили, не закусывая и отчего-то не глядя друг другу в глаза. И почему-то не пьянели.
Потом решили замести следы преступления: облили бензином неуклюжий коричневый диван, обитый дерматином, и подожгли кучу тряпья, лежавшего на нём. Они думали, что старый дом будет полыхать, словно факел, и пожар скроет следы их преступления.
Но просчитались: пожара не получилось, потому что диван медленно тлел и огонь никак не хотел разгораться. Преступники уже подъезжали к райцентру, когда односельчане, поднявшиеся на утреннюю дойку, почувствовали запах гари. Они бросились к жилищу на окраине села, где и обнаружили тела погибших стариков.
…Убийц нашли быстро и, как водится, наказали. Теперь они уже отсидели положенный срок – двоим его скостили из-за несовершеннолетия – и вышли на свободу.
Но как они сейчас живут с такими воспоминаниями?