Картинки детства

               

Миниатюра
…Среди серого зимнего однообразия приходит однажды и такой день. В комнате ещё темно, ты встаёшь, собираешься  одеваться,  - и вдруг чувствуешь сухость в горле. Ты замираешь, прислушиваясь к себе. Да, тело ломит, в голове тяжесть. Валишься в ещё тёплую постель, дрожащим голосом зовёшь маму. Она быстро приходит, смотрит твоё горло, трогает лоб прохладной рукой и вздыхает огорчённо: «Простудился. В школу не пойдёшь».
        Эти слова отзываются в твоей душе сладчайшей музыкой. Правда, спать уже расхотелось, но как приятно сознавать, что впереди прекрасное время безделья, настоящие каникулы!
Жаль только, что на улицу выходить нельзя. Ты лежишь и придумываешь массу развлечений, которые ждут тебя именно сегодня.
Первый день болеть приятно. Даже бесконечные горчичники, таблетки и компрессы не утомляют.
Вот хлопнула входная дверь – вернулся из школы старший брат. Он останавливается у порога твоей комнаты – чтобы на тебя не хлынул поток холодного воздуха от его одежды – и смотрит огромными завистливыми глазами. Да, времена главенства, которым он пользовался по  праву старшего, прошли. Сегодня главный ты. Брат осторожно кашляет и спрашивает сиплым после мороза голосом: «Хочешь, я тебе почитаю?». Ты бросаешь в его сторону один-единственный красноречивый  взгляд – и он понуро опускает голову. В твоих глазах  брат читает немой укор: как можно утомлять человека, измученного тяжёлой, небывалой в наших краях болезнью, чтением вслух? Брату совсем не нужно знать, что всё утро больной слушал радио, а в то время, когда бабушка ходила в магазин, смотрел телевизор и лепил снежки на балконе.
Когда болеешь, можно и покапризничать. Того не хочу – принесите мне это, а когда принесут то, что требовал, тебе уже расхотелось. На тумбочке у кровати выстроилась целая батарея из вазочек с фруктами, печеньем, конфетами. Но почему-то ничего не хочется есть. Ты болен, и на вопрос: «Где болит?» гордо отвечаешь: «Везде!»
К вечеру тебе становится хуже. Равнодушный ртутный столбик ползёт всё выше и выше. Знобит и хочется спать. Ты не понимаешь, почему все столпились вокруг кровати. Слышишь, как мама по телефону вызывает доктора к « очень больному ребёнку», и представляешь себе седого старичка, похожего на Айболита. Но приезжает молоденькая докторша в выглядывающем из-под белого халата ярком платье. Ты разочарован, но виду не подаёшь. Докторша спрашивает, как тебя зовут, достаёт чемоданчик с блестящими инструментами. Ты слышишь страшное слово «укол» и страстно протестуешь. Неужели мама и папа не знают, что от укола тебе станет ещё хуже? Но они, бессердечные, на всё согласны, и даже улыбаются!
Врач выходит в переднюю; ты вне себя от боли и возмущения. Но, оказывается, ещё не все  страдания позади! Напряжённо прислушиваешься к разговору взрослых  и слышишь другое  ужасное слово: «банки».
Ты испуган, и на следующий день глотаешь все таблетки, оставленные для тебя мамой на тумбочке, и которые ты прежде аккуратно складывал в банку из-под кофе. Ты сообщил горькое известие брату, взял у отца страшную клятву: никогда не разрешать ставить банки маленькому сыну! И рассказал бабушке о тяжёлых осложнениях, случающихся после этой процедуры.
Но вот тяжёлые дни болезни позади. Ты торопишься в школу и выбегаешь на улицу первым. Белизна январского снега на миг ослепляет, и ты останавливаешься, поражённый этой картиной и свежестью зимнего воздуха. Следом на улицу неторопливо выходит брат.
- Эй, малявка! – кричит  он, - не задерживайся, а то в школу опоздаешь!
И с размаху шлёпает тебя по спине  ловкой рукой.
Но ты не обижаешься – он ведь старший!