Сегодняшний день не заладился с самого утра. Впрочем, как и весь этот не в меру дождливый месяц. На улице дул промозглый ветер, а небо потеряло привычную цветовую гамму, варьируя лишь в серых тонах. Николай засмотрелся в рассветную хмарь, и ему показалось, что это ветер играет невидимыми кистями, раскидывая по округе скудные краски туч. Мелкая водяная пыль тоже не добавляла хорошего настроения. Было зябко и мрачно, как никогда.
Проехавший совсем рядом "Ниссан" полицейской кричащей расцветки подпрыгнул на выбоине, и брюки Николая окатило россыпью мутных тяжёлых брызг. Ткань приобрела забавную крапинку, даже в чём-то сочетающуюся между собой, но мужчину это не забавляло. Водитель услышал лишь короткую, но ёмкую брань пешехода и устремился вдаль. По пути он встретил ещё несколько патрульных полицейских машин. "Да что у вас сегодня, облава, что ли?" — буркнул он.
Николай Иванович Смирнов трудился на мелкой должности в аудиторской компании. Проверял документы и отчёты, таскался по банкам да нотариусам. В этот день ему предстояла та же набившая оскомины работа, опостылевший труд. Стоявший на столе видавший виды ноутбук с поцарапаным экраном, рассыпавшиеся вокруг него штампы и печати лишь угнетали общую атмосферу. В довершение всего этого — рассохшиеся шкафы, открываюшие своим зёвом дверец вид на разноцветные папки с файлами, бумагами и старомодными дискетами. Всё это не поднимало настроения, а подчёркивало безысходность рутинного труда. Николай снял мокрый от мороси плащ, водрузив его на спинку железно-деревянного стула, потёр одну ногу об другую. Кляксы грязи модных брюк смешались в бурый комикс. Ещё одно непечатное слово, после чего Николай приступил к обязанностям.
Шеф уже ушёл, неожиданно накричав на Николая и наказав сдать все документы точно в срок, не позднее полудня. Мол, все сроки уже горят, и горели уже неделю назад! Напомнив при этом все "выдающиеся" профессиональные качества Николая : "безалаберность, ", "медлительность" и даже неведомую "суходрочку на одном месте". Смирнов снял шляпу и лишь чесал зародившуюся лысину, не смея перечить разгневанному шефу. Что он мог ему противопоставить? Сказать, что и так работает по одиннадцать часов кряду, вместо положенных восьми, не требуя выплаты сверхурочных? Что ему приходится полностью перепечатывать отчёты из-за единственного допущенного несоответствия? Сытый голодного не разумеет , а значит, Шеф никогда не поймёт его вклада в работу. А что касается "суходрочки на одном месте"— того Николай совсем не разумел, так как был женат...
Между пыльными шкафами на тумбочке водрузился отполированный бумагой и ладонями ксерокс, по обыкновению сытно рыгающий копиями в течение всего светового дня. К нему и направился Николай, чтобы завершить свою отчётность. Делов-то — пшик! Нагрев электрочайник, Николай приступил к работе, попутно попивая кофе. Гора копированных документов росла, а некопированных уменьшилась в равных пропорциях. Увлёкшись, он включил радиоприемник. Звучала ритмичная песня на волнах "Наше радио". Какой-то посторонний хруст перебил песню. "Помехи у них, что ли?" — задумался Смирнов. Ксерокс продолжал методичные движения. Затем непонятный звук повторился и запахло горелой пластмассой. "Черт, да это же ксерокс!" — спохватился Николай, но было уже поздно. Проклятый аппарат натужно зарычал и завонял ещё сильнее. Электронный механизм остановился и затих, и лишь сизый дымок, как неприкаянная душа, отрывался от него и поднимался к потолку. "Только не это! " — удрученно пробубнил Смирнов и обессиленно опустился в кресло. Теперь Натан Ильич, то есть его непосредственный начальник устроит головомойку. Не за сгоревший ксерокс, дьявол его забери, а прежде всего за невыполнение срочной работы.
В голове Николая тут же созрел нехитрый до примитивизма план: в городе полным-полно торговых точек, промышлявших малым бизнесом: ксерокопия за деньги. Говоря прямо — за сущие копейки. Работа будет выполнена, далее лишь поход к нотариусу за заверением копий, и дело в шляпе!
Собираясь совсем недолго (чего там собираться, одеть плащ да пресловутую шляпу), Николай поспешил на выход из кабинета и ступил в лифт. В его понимании, "вступил в лифт". Нет, здесь отсутствовали ароматы мочи и, не дай-то Бог, экскрементов, но отношение к лифту было именно такое: будто наступил на что-то мерзкое. Лифт был старый, возможно, ещё с советских времен. Смирнов не страдал клаустрофобией и прочими известными "фобиями", но его воротило от этой жёлтой кабинки, пахнувшей потом людей, законсервированными в ней думами и разговорами. Всё-таки, это больше похоже на фобию, в которой Николай не хотел признаваться ни себе, ни окружающим.
Наконец, спуск в этом греховном узилище (лифтовая лампа служила скорее интерьером декора, чем источником освещения) закончился. Николай вышел на улицу, поднимая воротник плаща. Погода не исправлялась . Впрочем, это и предвещало СМИ. Доверять им напрасно: даже на государственных каналах прогнозы запутывались в косичку из самых противоречивых предсказаний, что уж тут говорить о новостных сайтах сети интернет. Николай думал, что они (метеорологи) посажены в разных комнатах с одним заданием: "только не смотреть в окно, только не смотреть в окно!". И тут вдруг все разом нарушили это простое правило и посмотрели. Потому что обещание пасмурной погоды и дождя подтверждались сразу на нескольких сайтах, Николай лично проверял со смартфона.
Самочувствие намного улучшилось, когда он разглядел совсем рядом от своего офиса вагончик копировальных услуг, увешанный рекламами. Совсем недавно его здесь не было, Смирнов точно помнил. Вагончик был небрежно установлен на перекрёстке дорог, где лишь замызганный газон радовал проезжавших и проходивших мимо людей. Движение машин было плотным, и потому эфир пропитался шумом автомобильных и мотоциклетных двигателей. Это оглушало и заглушало все остальные звуки. Некоторые грезят о трелях соловья, уханьи совы, кваканьях лягушек. Им бы тут точно не понравилось. Природу давно распугали технологичные шумы. Окна были светоотражающими, почти зеркальными, что Николаю импонировало. Какое-то ощущение защиты, когда ты внутри всех видишь, а тебя снаружи — нет.
Несколько смутило название вывески вагончика: "Жадина". Отталкивающее название. Однако, подойдя ближе, он заметил прейскурант услуг на витрине. Вполне себе не скупердяйский ценник, как можно было бы подумать, увидев имя (или, как сегодня говорят, бренд ) сего заведения. Даже дёшево, учитывая нынюшнюю тягу коммерсантов — вчерашних спекулянтов — "срубить бабло по-быстрому". Это подкупило Николая, и он нажал на кнопку звонка справа у коробки двери. Щёлкнул открываемый ключом замок, и дверь распахнулась. На Смирнова смотрел старик прелюбопытнейшего типажа. Дед был лыс, но обладал шикарной бородой. Некогда рыжая, та поблескивала серебром седины. Будто бы тончайшую медную проволоку положили в одни ряды с алюминиевой, тщательно перемешав. Но это не было было бы любопытным — подумаешь, седеющий рыжий старик, если бы не "прическа" на его подподородочной растительности. Борода была сплетена на множество косичек, чьи концы увенчаны либо серебряными, либо золотыми колечками. Всё это размещалось в шахматном порядке, с разной длиной "косичек". Похоже, дедуля знал толк в гламуре. Впрочем, неряшливые подпалины ниже его уголков губ выдавали страсть завзятого и заядлого курильщика.
– Проходите-проходите, — улыбнулся дед, и косички на его бороде слегка разошлись в стороны.
— Я... — начал было Николай, слегка шокированный креативным образом старика.
—Да знаю, знаю! — перебил хозяин заведения, неправильно поняв эмоции посетителя, — Для Вас и работаем. Проходите, пожалуйста!
Дед потеснился и изобразил рукой приглашающий жест. Смирнов шагнул внутрь. Кроме того, что вагончик был небольшим, был он ещё и разделённым на две части. Это Николай понял сразу, войдя и увидев перегородку с дверью напротив. Довольно аскетичное убранство, стол с ксероксом, чуть поодаль деревянный стул. Стол напоминал парту прошлого века. Стены покрывала темно-зелёная краска. Отдельное внимание заслуживали зеркала то там, то сям облепившие помещение. Заметив недоумённый взгляд Николая, задержавшийся на них, пенсионер молвил: "Прошу не обращать внимания, личное хобби!" и недвусмысленно погладил изящную бороду. Также взгляд зацепился за огромную телевизионную панель, гобеленом приклеенную на одной из стен. Не дешёвое удовольствие, а целый домашний кинотеатр. Почему-то помещение освещала единственная, как повесившаяся мышь на проводе, стоваттная лампочка. Наследие советских времён, не иначе.
— Надеюсь, Вы не визитки или открытки собрались печатать? — осведомился старик.
— Нет, формат А4, — Смирнов для убедительности даже потряс папкой перед глазами старика.
– Это хорошо! — дед почесал лысину. — Видите ли, молодой человек, ксерокс стал плохо распознавать материал узкого формата, для печати маленькой фотографии требуется одна минута. Шестьдесят секунд, то бишь.
Николай недоуменно приподнял бровь, но хозяин предвосхитил его вопрос.
— И даже не удивляйтесь! — корявый указательный палец вдруг возник возле носа клиента. — Ксерокс не только у Вас работает не так, как должен! Но со стандартами, форматными листами все в порядке! Есть ещё одна необычная функция данного аппарата: всё, что меньше стандартного формата, он сканирует и обрезает под размеры оригинального образца.
После чего пошутил:
— Но, по правде говоря, фальшивомонетчика из Вас не получится, если вздумаете деньги совать в мою машинку! — и рыже-седобородого затрясло от хохота. Его смех превратился в дребезжащий кашель. Дед перешёл на него с высокой и звонкой ноты. Сильно ссутулился, словно каждое сокращение грудной клетки давало молотом по спине. Чуть отдышавшись, сипло продолжил:
— Ну Вы это... Можете приступать. Все оборудование здесь. А я, с Вашего позволения, пойду курить. Пока не сдох от дефицита никотина, хе-хе.
Шаркая (как показалось, нарочито шаркая), старик вышел из вагончика. Уж больно бодрая походка была, несмотря на возраст.
Далее Николай наблюдал за стариком из окна витрины. Тот закурил сигарету, но его снова согнуло в приступе удушающего кашля. Николай вздохнул и помотал головой из стороны в сторону, словно бы говоря: "Будь здоров, Старый! Но вряд ли будешь!", и принялся за свою работу.
Ксерокс был незнакомой конструкции, почему-то с металлическим корпусом. Повизгивал и бренчал внутренностями. Непонятной краской или маркером, сбоку от руки было выведено: "Wishmaster". Николай усмехнулся: переводилось это с английского как "Исполнитель желаний".
Хоть и нелепо, но казалось, что аппарат был ровестником своему хозяину. Было странно, что девайс обладал такими уникальными "наворотами", как автообрезка. Что же, наука далеко шагнула вперёд, поэтому удивлению причин не много. Со своими функциями вполне справлялся, выдавая в лоток одну копию за другой.
Между тем, телевизор был включён, и сейчас проходила трансляция региональных новостей. Диктор, а точнее, говоря, женщина с прилизанной прической " а-ля против шерсти", старательно зачитывала текст, ни одной гримассой не выдавая, что это важно, либо интересно ей самой:
"Невиданные прежде по своей массовости убийства опустились на наш город. Ежедневно на дамбе реки полиция находит новые трупы . Причина смерти жертв – насильственная. Всего за текущую неделю, по данным следствия, обнаружены 24 тела. МВД введен план перехват, полиция беспрестанно патрулирует улицы города и предупреждает граждан нашего города о максимальной бдительности. Проводится проверка документов. Обо всех подозрительных личностях просим заявлять по телефону 02. Во время следственных действий введён комендантский час, который..."
Дальше Смирнов уже не слушал, лишь прояснив для себя, почему полицейские машины встречались так часто. Маньяк обьявился. Но он с работой Николаю никак не поможет.
Дела шли споро. Оставались всего-то десяток-другой листов, как дед вошёл и спросил Николая:
— Извините, Вы, случаем, не курите?
— Бросил, — буркнул Смирнов, сосредоточенно сортируя листы.
— А жаль, батюшка, а жаль! Беда-беда! — опять, как показалось, притворно вздохнул дед. Впрочем, если б и курили, то вряд ли бы предпочитали мою марку!
Николай нахмурился. Странный тип. Ещё и батюшкой обозвал тот человек, который в отцы годится.
— А могу я Вас попросить об одной маленькой услуге?
"Отсюда и начинаются неприятности" — почему-то подумалось Николаю. Им было не раз замечено, что с пустяковой просьбы начинается "головняк" или же "геморрой", тут уж кому что ближе. Но, тем не менее, руководствуясь воспитанием и правилами вежливости, ответил:
— Конечно.
— Прервите работу, пожалуйста, на пару минут, и дайте мне доступ к ксероксу.
Николай было опешил от такого сервиса, но потом махнул рукой: что могут решить две, пусть пять минут? Работа была почти окончена.
Старик подошёл к ксероксу и Смирнов из вежливости отдалился на два шага назад, наблюдая.
— Кхе-кхе! — восклицательно кашлянул дед, — а не могли бы Вы отвернуться?
Тут уж Николай окончательно поставил диагноз: либо замешаны " тайны Мадридского двора", либо паранойя в чистом виде. Но, к его чести, спорить не стал, повернулся по-солдатски на каблуках и упёрся взглядом в... зеркало! "А дедуля-то совсем плохой!, — подумалось ему. — что толку отворачиваться, если всё тут как на ладони?"
Смирнов не любил подглядывать. Получив советское воспитание он, как и все дети той эпохи, считал это постыдным, низменным, марающим достоинством деянием. Повзрослев, сумел сохранить эти навыки, и даже приумножить. Любопытство всегда занимало Николая. Можно даже сказать, преобладало над его собственной натурой. Так было и в двенадцать лет, когда ему на парту прилетела скомканным бумажным шариком записка, предназначенная однокласснице Лиде. Было загадкой, кто её написал, но то было признанием в любви. Маленький Коля развернул и прочитал её, после чего был пойман на месте преступления и бит всем классом. Точнее, представительством мальчишеской династии. Да, преобладающие нравственные принципы школы Николай сумел запомнить навсегда.
Но СССР канул в бездну, а повадки старика не вписывались в круг его понятий, и Николай посмотрел в зеркало. Дед нервно потёр вычурную бороду, вынул из кармана купюру достоинством пятидесяти рублей и положил ее в приёмную щель ксерокса. Устройство рыкнуло, принимая жертву и загудело. Так гудят высоковольтные провода; равномерный гул, перемежаемый потрескиваниями. Ранее подобных звуков в домашнем обиходе Николаю слышать не доводилось. Если не брать в расчёт ЛЭП, разумеется. Да и тот домашним не назовёшь. Во всяком случае, во время исполнения работы Николаем, электрограф издавал вполне привычные звуки.
Прошла минута, и хозяин заведения со скучающим лицом вынул откопированные пятьдесят рублей вместе с оригиналом и положил их в карман.
— Извините, теперь можете продолжать свою работу. А я пока в магазин схожу.
Николай посмотрел на уходившего старика, но ничего не сказал. Недоумение застыло бы на его лице маской, если бы Смирнов не играл ранее в театре. Всю студенческую молодость он занимался тем, что учился изображать гримасы и рожицы, выковеркивая ими всяческие чувства и состояния сознания. Недаром, в свое время получил кличку клоун. Дошёл до МХАТа, но был отчислен в результате драки с молодым профессором.
"Эх, бабоньки, вы – зло!" – вспомнив случай, сокрушался Николай. Отчислению подлежал не только он, но и девушка, и сам профессор в частности. Этот скандал разгорелся из-за ревности и разрушил жизни молодых людей. Но корчить "моську" бывшего студента это не разучило. Сейчас же его выражения лица поддельными было только отчасти. Смирнов никак не мог взять в толк, зачем старик отксерокопировал билет банка России, зачем присовокупил подделку к настоящей банкноте и вышел. По его словам, в магазин.
Любопытство не оставляло Николая ни на кратчайший миг. В очередной раз убедившись, что хозяин покинул здание, клиент просунул "пятидесятирублевку" в "Wishmaster" и нажал клавишу "Copy". Короткое "рррррр" и гудение, которое слышать уже доводилось. На электронной панели мигал таймер: "53...52...51
...50...49.
На табло высветился нуль, ксерокс запищал и выплюнул денежную единицу достоинством в пятьдесят рублей. Николай, посмеиваясь, взял её в руки. Действительно, обрезано хорошо, в натуральную величину, без стыков и заусениц, при этом приятно шуршала. Что?!?
Смирнов округлил глаза, в этот раз совсем не притворно, ощупывая купюру и ломая её на сгиб. Невероятно! Она была как настоящая! Никаких белых линий на сгибе! Под пальцами присутствовала шероховатость! Купюра у люстры заставила обомлеть ещё больше: водяные знаки! Перфорация! Скрытые знаки защиты, известные ему, как околобанковскому служащему! Внезапно на сердце оказалась тяжесть. Неужели глаза обманывают? Неужели пятничное пристрастие к алкоголю возымело подобные "глюки"?
Николай достал оригинал из "окошка выдачи". То выдавало сразу и копию и оригинал. Наверное, просто ошибся. Рассмотрел оригинал. Перевёл глаза на копию. Волшебство! Отличий просто нет. Хотя, погодите... Номерные знаки разные, что свидетельствует о различии серии купюр. Да как такое может быть? Нет-нет-нет и ещё раз нет, поскольку такого не может быть никогда! Сомневаясь и утихомиривая дрожь в руках, Смирнов положил сто рублей в лоток приёмника дьявольской Машины. Хотелось побежать к деду и закурить, пока система отсчитывала 35...34...33.. Ту самую минуту, которую обещал хозяин при копировании мелкого формата.
Пребывая в волнении, Николай всё же уронил папку с листами, которые принёс сюда. 03... 02... 01... 00... Вот оно! Вот тот час, ради которого стоило корпеть и трудиться! Вот тот взвешенный миг, для чего стоило прожить жизнь! Пахнув полиграфной свежестью и "гукнув" напоследок, явила свет новенькая банкнота. Вслед за ней тусклой и потасканной шлюхой легла сверху бумажка Николая, вяло претентуя на подлинность только лишь фактом зарплаты. Смирнов взял обе в руки и лишь долго смеялся. Довольные искры так и сыпались из его глаз, угрожая пожаром и нехитростным бумагам на полу, и и тонкой стопке денег. "Фантастика! Это фантастика!" – позабыв себя кричал Николай, дав в обработку пятисотенную купюру. Как и положено, ровно через минуту, появилась её последовательница: красноватая, призывная бумажка с отличным номером, но с привычными государственными рисунками.
Глаза Николая блестели настолько, что, казалось, свелись в уничтожающий бихромный луч, способный прожигать отверстия в металле.
Скрипнула входная дверь, впустив модного старика, хозяина копировальной конторы. Смирнов так и не сумел унять возбужденый пыл, но смотрелся довольно жалко. Растрепанные волосы, бегающие глаза дополняли аляаоватый галстук, сьехавший на бок на некогда белоснежной рубашке. Та была покрыта пятнами пота, так некстати прильнувшими к коже торса.
— А можно, я тоже в магазин?
— Почему бы и нет? Токмо работу оплатите. А то знаю я вас, прощелыг, - старик недобро прищурил глаза. — всё сбежать норовите , не заплатив.
Николай торопливо зашуршал бумажником.
— Вот вам тысяча за все издержки. Подождите всего час, только никого не впускайте! Я оплачиваю время! За эту сумму можно устроить?
— Кхе... Вип-клиент , говорите? Ну хорошо. Только в этот час постарайтесь уложиться с делами. Иначе буду ждать нового клиента.
—Чёрт с вами, вот ещё тысяча! На всякий пожарный, если задержусь. Но чтобы никого!...
— Ни-ни-ни! — замахал руками дед. — Не торопитесь. Вы мне выручку и так уже за пару дней сделали.
Николай подхватил плащ, небрежно накинутый на спинку стула, погрузил голову в шляпу и торопливо вышел.
Его путь лежал совсем недалеко: нынче расплодилось тьма полузаконных фирмочек по "быстрым деньгам" и микрозаймам. В солидные учреждения Смирнов соваться не стал: на нём всё ещё "висела" ипотека и парочка кредитов, чудом выбитых благодаря связям. В тех конторах, куда он стремился не требовалось "чуда". Ничего кроме паспорта и чудовищного , грабительского процента.
По пути Смирнов нашёл терминал, в который положил отпечатанные намедни пятьсот рублей на счёт телефона. Смс тут же подтвердило о пополнении счёта с учётом комиссии. Смирнова затрясло ещё больше от волнения, и он отправился в точку "банка для наивных граждан".
Оформили быстро, как и обещали, одну тысячу долларов. Одной купюрой, по просьбе заказчика. Вместе с этим пообещали найти из под земли, если Николай не заплатит сумму в полтора раза больше за три дня. Он согласился. Впереди маячили перспективы, о которых страшно было и подумать. Николай достал телефон и подсчитал на калькуляторе. ОДНА ТЫСЯЧА ДОЛЛАРОВ В МИНУТУ! Шестьдесят тысяч долларов в час, при активной работе за двадцать часов можно печатать один миллион двести тысяч долларов в сутки! Боже мой! Это же никакому фальшивомонетчику отродясь не снилось!!!
С лица Николая тут же потёк холодный пот, который отрезвил его. А как же старик? Он же знает как работает чертова машинка, эта система! Почему же тогда он не распечатает себе нужное количество денег, купит себе остров, вертолёт и прочие блага!? Не иначе, как осторожничает. "А чего ему нервничать? — не заметил, как вслух начал думать Николай, чавкая обувью по лужам, —запас на "гробовые", чай, уже сделан. Одна его борода с колечками из драгметаллов на целое состояние потянет. Хитрый старик, ох и хитрый! Постепенно обналичивает свое состояние, отмывает его, прикрываясь мелкой конторой. Я бы тоже так сделал. Да и сделаю. Открою сеть забегаловок, и через них буду законно отмывать доход. Другой вопрос: понял ли он, что я ПОНЯЛ? Но тогда — зачем отпустил и пригласил вернуться? Что, зачем... Неважно. Мне необходимо пойти к нему обратно и, как минимум, удвоить свой капитал. Или удесятирить. Или сделать в сто раз больше. Халявой нужно пользоваться " Николай даже причмокнул от удовольствия, предвкушая получение ста тысяч долларов за неполные три часа. Вот это заработок!!!
Приняв решение, Смирнов бодро зашагал к знакомой зеленой будке.
На двери красовалась табличка" не беспокоить! ". Надо полагать, для Смирнова старается старик. Он раскрыл незапертую дверь. В это время ушлый предприниматель сидел в кресле перед телевизором и шумно прихлёбывал ароматный кофе. Завидев вошедшего, тут же подбежал вместе с чашкой:
—Проходите-проходите! — сейчас начнётся! И кивнул головой то ли в сторону ксерокса, то ли телевизора. Те находились на одной линии. Затем пояснил, возбуждённо тряся бородой и позвякивая "бирюльками" на оной:
— Футбольный матч Англия-Финляндия! Вы работайте, я только дверь запру, чтобы никто нам не помешал. Ну и вам мешать не буду, разумеется!
Пожилой человек запер двери на ключ и сел к телевизору, спиной к Николаю. "Вот и замечательно!" — про себя ухмыльнулся Смирнов. Ещё раз убедившись в том, что за ним никто не наблюдает, приступил к задуманному. Тысячедолларовая купюра в приёмнике ксерокса. Нажатие кнопки " Copy". Аппарат стал втягивать купюру, начиная отсчет: 59... 58... Отсчёт остановился. Дензнак вошёл в электрограф не полностью, застряв в приёмной щели и белея уголком. Словно бы выключилось электричество.
"Хозяин таверны" продолжал смотреть чьи-то ноги в кроссовках и мяч шахматной расцветки. Дело явно не в подаче напряжения. Конечно же, Николай мог позвать старика починить свою "кормилицу". Но так ли это необходимо и целесообразно? Тогда предприниматель поймёт, что его тайна раскрыта. Иначе, по какой причине его клиенты пытаются распечатать тысячу долларов? Это было во-первых. Во вторых, Смирнов испугался потере ценной бумаги. Николай достал из внутреннего кармана пиджака клей-карандаш, всегда носимый им на случай скрепления документов. Степлер презирал из-за его громоздкости и веса, а миниатюрный из-за до малого смешного количества скрепок. Иногда приходилось скреплять сотни листов. А таскать несколько степлеров Николай не видел смысла. Да-да, ввиду веса и громоздкости. Поэтому он достал клей-карандаш и тщательно намазал ими пальцы левой руки. Таким примитивный способом он надеялся изъять заблудившуюся банкноту из жерла "Wishmaster". "Приклеится! Обязательно приклеится!— чуть слышно шептал Николай, погружая пальцы в прорезь механизма и целясь на заветный листок. — сейчас я тебя вытащу!"
Пальцы приближались к цели, и оставались какие-то миллиметры, когда Николай скорее услышал, чем почувствовал вонзающиеся иглы в ладонь. Звенящий щелчок пружины. И... Звон колокольчика!
Николай испуганно отшатнулся и упал бы задом на пол из досок, если бы не стул. Благодаря этому приземление хоть и не было мягким, но предотвратило падение. В то же время дед в мгновение ока оказался рядом. В его руках чернел пистолет, направленный на клиента.
— Попался жадина? Сиди-сиди, сейчас я расскажу тебе одну занимательную историю. Молчишь? Молчи, молчи. Молчание, оно золото! Скоро говорить не сможешь. С этой минуты в твою кровь проник тетрадоксин вкупе со барбитуратом, да ещё парочку химических элементов. Яд такой, иглобрюх подарил, — старик снова смеялся, но теперь даже хрипы его бронхов звучали зловеще.
— Обратил внимание на название сего достойного заведения, "Жадина"? Ты здесь благодаря своей жадности. Зачем было пытаться копировать деньгу крупного достоинства? Смею уверить, если бы ты отлучился с приобретённой мелочью и не вернулся, я бы отпустил тебя. Даровал свободу. "Гуляй, Вася!" Так уже было. Позавчера ушла влюблённая парочка, тысяч двадцать рублёв унесла. Правда, вернулась на следующий день, — дед вздохнул, изображая огорчение. — Ну и... — развёл руками.
—Но ты не захотел малого. Вернулся с крупной суммой. Об этом меня оповестил колокольчик, а тебя — укол иглой. Ну, теперь можно не притворяться. Я закурю, если позволишь.
Старик достал сигарету, не отрывая взгляда от Николая и подкурил зажигалкой.
—Ты мне понравился, оттого я решил быть откровенным с тобой. Поверь, не каждому дано услышать исповедь старого учёного. А ты пришёл такой весь из себя, Джеймс Бонд, ёмое. Наверное, твои плащ и шляпу заберу к себе в коллекцию. А чего ты ещё не дёргаешься? Крепкий ты мужик...
Тело Николая мелко затряслось, мышцы лица и конечностей сокращались в неповторимом танце, и в то же время независящими от их хозяина.
— Ыыыы, —промычал Смирнов
— Ну вот, я всегда говорил, что наука — сила. Нервно-параллитический токсин, он такой. Хочешь, не хочешь, а своё возьмёт. Ну ты не переживай, пройдёт и это. Всего пару минут и расслабишься. А самое главное — что?
— Ыыыы...
— Абсолютно правильно! Ты ещё долгое время сумеешь видеть, слышать, соображать. Ну слушай и смотри!
Предприниматель убрал пистолет за ремень, поставив на предохранитель. Зашёл в подсобку и вернулся с ящиком инструментов. Всё это время Николай безвольно сидел на стуле. Его руки, повиснув как плети, едва не касались пола. Дед отключил ксерокс от питания и стал его раскручивать отвёрткой.
— Вуаля! — воскликнул он, откидывая стальную крышку корпуса.
— Смотри сюда! Внимательно смотри! Никакой автообрезки нет, можешь убедиться. Область фантастики, так сказать. Вот это сканер с микрочипом. Да, программку сам писал. Это механизм выдачи. Вот этот трехэтажный ящичек на семь ячеек — "касса". Смотри: в первой ячейке пятьдесят рублей, во второй — сто, в третьей — двести, в четвертой —пятьсот, в пятой — тысяча, в шестой —две тысячи. И, наконец, в седьмой лежит пять тысяч рублей. Убедись сам.
Старик умелыми движениями извлёк пластиковый ящичек и поднёс к лицу Николая. Аккуратными стопками в ячейках были выложены деньги соответствующего достоинства.
—В "этажах", сугубо для подстраховки, лежат доллары и евро. Народец сейчас такой, усложнил мне задачу. Бизнесмены валютные хреновы. Смотри, ты ложишь свой материал как обычно, на лоток приёма. Любая бумага проходит через сканер. Если она не распознаётся, происходит обычное копирование. Если распознаётся как деньги — выдаётся аналог с таким же номинантом. Из моей кассы! Из моего, почитай кармана, придурок! — Старик внезапно закричал и даже замахнулся на Смирнова. Потом так же неожиданно успокоился и продолжил повествование:
— Если же купюра распознаётся как крупная, в европейской или американской валюте, а именно купюра в 10 000$, купюра в 5000$, купюра в 1000$, купюра в 500$ или же купюры в 500 евро, то она останавливается вот этим стопорным механизмом. А дальше— гляди-ка, включается фото-элемент. Если он затеняется, — то бишь, человек опускает пальцы в мою умную ловушку, пытаясь достать застрявшую бумажку, — идёт сигнал на иньекционное приспособление. Оно состоит из флакона с ядом, ядотока (пластичной трубки от флакона до иглы), детектора пружины, поршня детектора, самой пружины и полой иглы. Попросту говоря, фотоэлемент срабатывает при движении и устройство загоняет иглу под кожу на пять расчётных миллиметров, впрыскивая часть содержимого флакона. Флакон хороший, объёмный, вместительный, думаю, ещё на сотню человек хватит.
Дед ненадолго замолчал, и лишь пыхтел, с помощью нехитрых инструментов вынимая из ксерокса купюру достоинством в тысячу долларов. Деньги Николая. Затем наклонился над самим Смирновым, пошарив в его карманах и обчистив до нитки. Документы брать не стал, как и удостоверение личности.
— Надеюсь, ты ещё соображаешь? Очень хорошо! Давно ни с кем не разговаривал по душам, видишь ли. А мы, старые, одиноки, и охочи до слушателя. Эх, молодёжь! Если бы ты только знал, как тяжело найти хорошего слушателя. Ты ведь меня чем удивил? Тем, что намазал руку клеем. Ранее я такой изобретательности не встречал. Ну разве что лысеющего блондина с недюжинной смекалкой, который одел толстую кожаную перчатку, чтобы забрать своё вложение. Его пришлось остановить этим. — старик вытащил молоток из инструментального ящика и продемонстрировал.
— Не всё просто! — убийца достал из внутреннего кармана жертвы паспорт и прочитал первую страницу. —Коля, все непросто! — Аккуратно положив удостоверение личности обратно в карман, он откашлялся и продолжил:
— Не всегда всё гладко было. Одна недоверчивая дамочка была — душил. Два подростка пытались украсть ксерокс, хотя я его специально утяжелил, — за шкирку выкинул прямо в коллектор сточных вод. Да-да, туда же, куда скидываю трупы. Они оттуда в реку попадают. Небось, новости сегодня слушал? Это всё я, проказник. Я специально установил свой вагончик над колодцем , всегда так делаю. Он вон там, в подсобке. Как нашумлю сильно, в другой город переезжаю. Впрочем, ты скоро во всем лично убедишься , недолго ждать осталось!
Старик словно мерзко захихикал, будто был злобным персонажем фильмов низкого пошиба.
— Жадина ты, Колясик! Из-за штуки баксов погибаешь, ни про что, считай. Вот есть бумажка на сто тысяч долларов. И тоже никто не несёт, зажимистые шибко. Но ты хотя бы на десять тысяч принёс бы, ну на пять. Иного мнения был бы я о тебе. А так... Нищеброд, тьфу! — Старик закашлялся снова и полез за сигаретой. Подкурил , но кашель не унялся. Его глаза налились красным цветом.
— Задёшево же ты жизнь продаёшь, Коля! — просипел он, —на твоём месте более достойные ребята были. — А знаешь, почему так моя машинка называется? По глазам вижу, что знаешь. Это "исполнитель желаний". Но исполняет желания не для тебя, а для меня. А вывеска "Жадина"? Про тебя, про жадину. Про то, как ты в погоне за цветной бумажкой смерть ищешь. Ну что, Колян? Заберу у тебя всю наличность, и плыви по течению. У меня сегодня ещё клиенты. Ничего личного, просто бизнес. И это не я придумал! Поехали в колодец, нам пора уже.
Дед подошёл к Николаю и тут же получил мощный удар головой в переносицу. Удар был столь неожидан и силён , что старик скорее отлетел , чем отбежал назад, врезался затылком в телевизионную панель и сполз по стенке. На экране появилась сетка трещин, диктор гундосил про небольшой дождь, а затем потух наравне с экраном. По экрану проползала кровавая клякса. На ней прилипло пару волос. Серебряных. Или рыжих.
Николай вскочил с импровизированного кресла. Подошёл к телу и забрал пистолет "Макаров". После этого подошёл ко ксероксу и включил в сеть. Он уже привычно загудел. Смирнов подтащил старика, изощрился и подсунул его палец в приёмное отверстие аппарата. Щёлк! Иньекция совершилась.
— А-а-а, — простонал дед, приходя в себя.
— Немного неприятно, полагаю? — издеваясь, спрашивал Николай, —"По одёжке протягивай ножки! " Слышал такое?
— Поздравляю!
— Спасибо, а с чем?
— Ыыыыы!
— Спасибо.
— Ыыыыы?!
— Нет, диалог будет с тобой совсем коротким. Теперь ты, старый хрен, слушай меня. Впрочем, разговор интересный. Ну или монолог, в нашем случае. Да не дергайся ты! Сам же говорил, эта "дискотека" лишь на пару минут.
— Я — неудавшийся актёр театра, который не знал чем заработать. Пока не пошёл работать в плотницкую мастерскую. Там было хорошо, хоть и зарплата смешная. Потом мой напарник вышел в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Не ведаю, чего употреблял. Но он включил станок, когда я вынимал заготовки. Рабочий в тюрьме, я без кисти руки,хе-хе. Да, я уже отношусь к этому забавно. Потом мне восстановили эту руку. Протез. Вот.
Николай пошевелил пальцами левой руки. Прогресс идёт! Электромеханическими шагами!.
— Дед, ты почему бледнеешь? Работает твоя метода, работает! Только не со мной. Сколько уже людей познакомил с "Исполнителем желаний"? Десятки? Сотни смертей? Наверняка в реке нашли ещё не всех. Да ты маньяк, батенька! Жаль, ты уже не ответишь, сколько времени ведёшь свой бизнес. Месяцы? Годы? И что же мне с тобой делать? Придумал! Я поступлю с тобой также, как ты хотел поступить со мной!
С этими словами, Николай взял старика под плечи и потащил его в подсобку. Дед был чрезвычайно лёгок для своей комплекции. Открыв дверь подсобки, Смирнов не заметил того, как случайно зацепил кольцом на бороде маньяка за незабитый гвоздь в дверном косяке. Маньяка, по стечению обстоятельств превратившегося в жертву, и продолжал тащить вяло сопротивляющееся тело. Каково же было его удивление, когда борода слезла вместе с "кожей" с лица мошенника. Как выяснилось, это была маска. Всего лишь качественная маска из резины или силикона. Без неё старик перестал быть стариком. На него смотрела наголо выбритая женщина. Эти черты лица сложно спутать, а физиологическое строение тоже не выдало подмены. Размер груди был скорее отрицательным, чем положительным. Худоба скрывала округлость бёдер, да и не было таковой. Тощее, словно измождённое, но ещё молодое тело Николай принял за болезненную старческую худобу. По виду, ей было около сорока лет, не более. Она лежала с открытыми глазами, захлёбывающася в собственной рвоте. "Кажется, она ела что-то с тёртой свёклой", отчего-то в мыслях зафиксировал Николай.
"Однако, какая актриса! — восхищался Смирнов. Уж он-то знал красоту театрального искусства. — И ведь специально много курила, чтобы её голос приобрёл надтреснутость, хрипоту. Чтобы стал ниже и загрубел. А я и не заметил подвоха! Действительно, Станиславкий бы произнёс утверждающее: "Верю!"
Настало время грабить награбленное и Николаю. Он обыскал умирающую женщину, забрал деньги. Кроме того, нашлась белая пластиковая, по-видимому, банковская карточка с чёрной надписью "ты следующий"! Та перекочевала в его собственный карман. Нашлись и документы переодетой личности, на имя Евгении Чугунковой. Паспорт и водительское удостоверение. Их Николай брать не стал. Евгения была ещё жива, когда он затащил её тело в маленькое помещение, у стены которой вместо пола был натянут прямоугольник брезента. Николай откинули полог. Под брезентом чернело сопло колодца, крышка люка, видимо, была откинута заранее. Всего минута— и тело унеслось в черноту техногенной пучины. Маску с притороченной бородой Николай выкидывать не стал. Распрямился, вновь затянув "пол" брезентом, пружинившим батутом под ногами. Ходить тут было и вправду неудобно, не опираясь руками на стены. Полутьма, сырость, едва уловимый, но всё - таки присутствующий сладковатый запах гниения органики не позволял здесь долго присутствовать. Единственным источником освещения служил дверной проём, благодаря которму Николай и оказался здесь.
Узкий, тусклый лучик одинокой лампы высветил какие-то карточки и тумбочку с предметами на ней. Смирнов приблизился ближе. На тумбочке — фотоаппарат фирмы "Полароид" , коробка с булавками. На стене же фотокарточки с лицами людей. Их было больше десятка. Сначала Николаю подумалось, что это предсмертные фотографии жертв. Но ведь мнимый дед его не фотографировал? А потом заметил знакомое лицо. Лицо Евгении Чугунковой, уже бывшей хозяйки "исполнителя желаний". Что же выходит? Это не жертвы, а хозяева запечатлены? Ещё мгновение, и Николай заметил пожелтевший листок, притороченный под фото Чугунковой. Расправить его не заняло много времени. Это была газетная статья с фотороботом Евгении. В ней говорилось об опасной убийце, сбежавшей из специальной психиатрической клиники вместе с похищенными собственными документами. На противоположной стене висела карта России, с крестиками и комментариями, отмеченными коллектора и сточных вод возле водоёмов.
Час спустя раздался громкий стук в дверь. Дверь немедленно открылась.
– Проходите-проходите, — улыбнулся дед, и косички на его бороде слегка разошлись в стороны.
— Я... — начал было посетитель, слегка шокированный креативным образом старика.
—Да знаю, знаю! — перебил хозяин заведения, неправильно поняв эмоции первого клиента, — Для Вас и работаем. Проходите, пожалуйста!