В эти жаркие июньские дни второй декады месяца все мысли о стране, в которой я живу – о России.
Какая она, эта загадочная страна для большинства западноевропейцев, словно затерянный и труднодоступный Непал?
С чего начинается Россия? Раньше был однозначный ответ в словах песни: «С чего начинается Родина?», а теперь это определение размыто.
С бескрайних просторов лесов и полей, по которым разбросаны небольшие хутора и сёла, с малой родины, так знакомой нам всем с детства. Чем привлекателен этот клочок земли, помеченный на картах как территория сельской администрации, а по нынешним временам сельское поселение Небольшое поселение из семи хуторов, связанных в основном грунтовыми дорогами Дома, домики и покосившиеся домишки, оставшиеся без хозяев. Это девяностодвухлетний сосед-пенсионер, живущий напротив, который пережил оккупацию, радостно с односельчанами встретил Победу, а затем восстанавливал страну из руин. Пережил Сталина и многих других генсеков ЦК КПСС, спокойно поминает первого демократического президента Ельцина, который утверждал, что ляжет на рельсы, если цены поднимутся. Совсем недавно отметил двадцатилетний юбилей пребывания у власти президента Путина и может быть поднимет рюмку после избрания нового президента.
Может быть эти места памятны тем, что это родина известного художника-баталиста Грекова, где среди бескрайних ковыльных полей и заливных лугов, располагалось подворье деда, а теперь только огороженная площадка с закладным памятным камнем. Мой край мог стать известным из-за публикаций во Всемирной паутине о Корнеевом роднике с живительной водой, содержащей ионы серебра и питающий реку Березовую, которая пересекает земли нескольких сельских поселений, а в июле мелет так, что в некоторых местах «воробью по колено», чем и пользуются пернатые, принимая ванны на мелководье, не боясь, что их утащит хищный сом или щука.
Мой дед по материнской линии Яков Васильевич, пропавший без вести 3 апреля 1943 года, оставивший бабушку Веру с пятью малыми ребятишками, которая всех вырастила, поставила на ноги и всё время ждала мужа с войны.
Жили трудно, иногда впроголодь, ели жмых вместо хлеба, собирали желуди, грибы, съедобные корневища растений, варили борщ из листьев крапивы. Пережили оккупацию, которая длилась около полугода. Оккупанты вели себя нагло, не стеснялись воровать на подворьях кур, гусей, не брезговали забрать чугунок с борщом или кашей, особенно в этом преуспели румыны. Бабушка всё время боялась за детей, как бы чего не сотворили. Часто чужие солдаты наводили оружие на детей и говорили: «Пуф! Пуф!» и громко гоготали, когда видели испуг на лицах малышей. Когда наступали на Сталинград бесконечной вереницей тянулись, сменяя друг друга, танки автомобили, пехота на мотоциклах, тыловые части на подводах, в небе непрерывно был слышен гул самолётов, казалось, не числа врагам…, а при отступлении всё закончилось буквально за сутки.
На войне как на войне, окончилась оккупация, а бабушка сама чуть не стала смертельной опасностью для своих собственных детей. Когда Красная армия перешла в наступление, по многим дорогам оставалось много разбитой трофейной техники, иногда хуторяне находили среди поломанной техники аптечки, сухие пайки и разные другие полезные в хозяйстве вещи. В одну из таких вылазок бабушка принесла моток марли и какие-то кругляшки. Поделилась с соседкой в разговоре, что нашла детям игрушки и показала их. «Верка, та це ж гранаты!» По воспоминаниям бабушки сразу руки и ноги одеревенели. Как смогла осторожно вытащить из карманов опасные находки и куда их выбросила помнила с трудом…Передовые части наступавшей Красной Армии не смотря на снег и мороз, преследовали вражеские части, изгоняя их с родной земли. На постой в хаты заходили целым отделением, стелили шинели прямо на глиняном полу и спали не раздеваясь, делились с детьми пайком и кусковым сахаром. Дети на следующий день хвастали, кому больше досталось кусков сахара, конфет в помине не было…
Несмотря на письмо из Министерства Обороны, ждала дедушку до последнего. Тем более возвратившийся брат дедушки рассказывал: «Мы были в одной части и помню бой, после которого я его потерял. Начался артобстрел, потом немцы пошли в атаку, а наша часть отступила…»
От зари до зари продолжалась работа: сначала в колхозе, а затем на крохотном огородике, чтобы на столе всегда была свежая зелень и овощи. Техники не было никакой: либо разбита, либо на фронте. Откуда-то с южных областей привезли волов и несколько верблюдов – это и была основная тягловая сила. Случалось, даже на коровах, пахали… Образование получили в основном начальное – некогда, да и не в чем было в школу ходить. С четырнадцати лет дети шли на работу в колхоз, помогали в уборке урожая, возили солому с полей, оставались ночевать на полевом стане, чтобы не опоздать к утренней смене. На хрупкие женские плечи легли непосильной тяжестью заботы по воспитанию многодетной семьи, но всё выдержала русская женщина, вывела всех в люди. Так ковалась Победа в тылу и на фронте…
Хорошели города и сёла год от года, пока не поселилась шальная мысль в головах некоторых «демократов»: «Не так живём, как на Западе». Позарились на яркие упаковки товаров, потянулись за жевательной резинкой и джинсами. Пошел разлад и распад, плоды которого до сих пор пожинаем. О девяностых только горькая ирония в короткой фразе: «Горит свет в Кремле – работает Ельцин, не горит – работает Чубайс». У всех на памяти веерные отключения электроэнергии. Однажды, где-то в середине девяностых, за десять минут до начала Новогоднего карнавала в средней школе погас свет. Хутор погрузился в ночной мрак. Выручили ночные сторожа, которые дежурили с фонарями, успокоили детей. А Дед Мороз организовал игры около ёлки, чтобы на время отключения отвлечь детей от грустных мыслей вместо праздника. Затянувшаяся пауза продолжалась около получаса, пока не восстановили снабжение электроэнергии. Вспомнили про свечи и керосиновые лампы, дома стали сеять табак-самосад, выручала корова-кормилица. Как жить и на что жить, если по полгода не платили зарплату? Все дружно потянулись на рынок – продавать и перепродавать. Так многие на рынке и застряли вместо того, чтобы возрождать производство и организовывать своё дело. Появились фермеры, но они увы не накормили население России, а многие так и разорились…. Поля небольшие сто-сто пятьдесят гектар, а трактор один с плугом, ни сеялки, ни комбайна и кредиты под грабительские проценты. Из полутора десятков фермеров в нашем поселении осталось трое, два крепких хозяйственника и один так сяк. Не каждый год с богатым урожаем, но сельскохозяйственную продукцию производят и в донском каравае есть краюха, произведённая в нашем районе.
Ругаем власти всех уровней, а самим лень что-то сделать. Сейчас организовали сбор мусора по населённым пунктам, а вдоль дорог чего только не выбрасывают и не собирают для переработки. Акции по раздельному сбору твёрдых бытовых отходов начали проводить с 2014 года, а мусороперерабатывающий завод в областном центре заработал только в 2020 году. Находятся даже поселенцы, которые оспаривают квитанции на мусор, мол де много начисляют, а я столько не произвожу, у прокурора был, а он руками разводит и говорит, что это закон, а подзаконные акты нарушать не буду. Ладно бы ехали выясняли тарифы в компании по вывозу мусора, так ведь нет спорят в магазине, на почте, на улице.
Со всеми достижениями и недостатками моя страна движется вперёд, хоть и мало строим заводов и фабрик. День России праздник, но какой-то грустный: в Норильске авария – собирают разлитое горючее из цистерны ТЭЦ, на севере страны наводнения из-за таянья снегов, на юге ливни с градом. Вот так и живём: для Потанина потратить несколько миллиардов рублей на устранение аварии в Норильске это нормально, а для моих соседей не хватает пенсии на текущие расходы, часто забегают взять взаймы тысячу-две до конца месяца.
Живя в провинциальном захолустье, все надежды только на себя. Церковь, а вернее храм, начали возрождать в слободе в девяностые. Всем миром собирали рубли и копейки на восстановление прекратившей службы в конце тридцатых церкви. Даже епархия прислала для проведения служб батюшку, но лихие девяностые они тем и запомнились, что никто ни за что не отвечал. В один прекрасный день батюшка подогнал «КамАЗ» к месту стройки, погрузил все собранные и купленные стройматериалы и укатил в неизвестном направлении… Так бы рухнула последняя надежда, но выручили бюджетники, по негласному договору, стали перечислять процент от зарплаты в счёт восстановления храма. Нашли бригаду строителей, возвели купол с крестом, но купол сверкает в солнечных лучах светом, отражённым от оцинкованной жести: на сусальное золото, как всегда, не хватило денег. Службы проводит батюшка, приезжающий из районной станицы по «большим», главным праздникам, да и церковь в станице располагается в помещении бывшего продмага. Приход вовсю старается «намолить» это безбожное место. С помощью строителей перестроили крышу, возвели купол с крестом, рядом на площадке возвели звонницу. Вот так и живём между грехом и святостью…
Моя малая родина – это поэтический песенный край. Да и как не восхищаться красотой здешних мест, так и тянется рука к перу или клавиатуре компьютера чтобы запечатлеть нахлынувшие эмоции. В районе издаётся альманах «Творческие родники», который объединил все возраста и поколения творческих людей от школьника до старушки-пенсионерки. При каждом Доме Культуры действует вокальная группа, которая вместе с самодеятельными гармонистами часто выступает на сельских праздниках, а в райцентре есть даже академический хор. Некоторые односельчане принимали участие в конкурсе «Играй гармонь!».
Надо с оптимизмом смотреть в завтрашний день: коронавирусная инфекция будет побеждена, сыворотка будет успешно апробирована, масочный режим отменят, а страна вернётся к привычному ритму жизни.