Только Анна Михайловна вышла из больницы так она развила бурную деятельность для того, чтобы добиться поездки во Францию для встречи с братом Александром. Прежде всего она пошла в комитет ветеранов революции, который находился в в Музее революции на ул. Тверской. Однако ей там не смогли ничем помочь, ибо организация была сугубо общественная и никакими полномочиями в плане выдачи виз за границу не имели. Они посоветовали обратится ей к директору Музея революции.
Она записалась на прием к директору музея Толстихиной Анастасии Иннокентьевне, хотя ей сразу отказывали в такой аудиенции, считая, что её просьба носит сугубо частный характер.
Косинская зашла в приемную директора музея, представилась секретарше женщине лет тридцати пяти, в строгом костюме и аккуратной прической.
- Сейчас я узнаю, сможет ли вас принять Анастасия Иннокентьевна, - сухо ответила секретарша и сурово посмотрела на просительницу, мол, ходят тут всякие, работать мешают. Она взяла со стола какие-то бумаги и вошла в кабинет начальницы. Анна Михайловна с трепетом и надеждой смотрела на эту высокую дубовую дверь, на тесненную металлическую табличку на ней, словно, от этого зависит вся её будущая жизнь, возможно, тогда в зале суда, который выносил ей суровый приговор, она меньше волновалась.
Вышла секретарша и те же безразличным ровным голосом сказала:
- Анастасия Иннокентьевна сейчас занята, подождите.
Последние слова прозвучали, как приговор, что она здесь нежелательный посетитель, поэтому эта аудиенция ничего не даст. Косинской стало даже плохо, она единственного боялась, что сейчас ей станет плохо, она потеряет сознание и её заберет отсюда скорая помощь, и прощай её надежда встретится с братом.
- Можно у вас воды выпить? - попросила она робко у секретарши, та налила из графина воды, который стоял на тумбочке, и поднесла её посетительнице.
- Спасибо, - поблагодарила её Анна Михайловна, и запила водой таблетку аспирина.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросила секретарша, - может вызвать врача?
- Спасибо. Со мной все нормально. Извините, что я вам приношу беспокойство, - сказала Косинская, а сама подумала, что напрасно она предполагала, что секретарша черствая женщина и мысленно извинилась перед ней.
- Вы мне не мешаете. Я привыкла работать при посетителях.
- Я только выписалась из больницы, мне бы, конечно, лучше дома посидеть, но дела появились очень срочные.
- Вы из бывших .., - секретарша не добавила слово "заключенных", ибо это подразумевалось итак.
- Это видно.
- Сейчас в городе очень много появилось амнистированных, они выделяются среди массы людей, некоторые даже ходят в телогрейках, даже не верится, что у нас столько людей были в тюрьмах и лагерях.
- Да, много людей пострадало, - ответила Косинская, и перевела разговор на другую тему, опасаясь, что в этом может быть какая-то провокация. - А Москва сильно расстроилась за последнее время.
- Да, строятся целые микрорайоны новые, где раньше были пустыри.
Позвонил телефон, секретарша подняла трубку, ответила "Да" - положила трубку на место и сказала:
- Пройдите в кабинет. Анастасия Иннокентьевна вас ждет.