Зьмитрок Урезалов

    

           В деревне Утузилка проживал родной брат моего деда Андрея, дядя моей матери – Дмитрий Егорович Урезалов, 1897 г.р. с женой Анной Лукьяновной. Анна родилась в семье Лукьяна Моисеевича Щербины и его законной жены Анастасии Евсеевны в 1895 г.(по некоторым данным - в 1987). Известно, что у Анны был младший брат Михаил (год рождения 1918).  Дмитрий Урезалов и Анна Щербина сочатались браком 4 февраля 1918 г., о чем в Метрических книгах Шамановской Михаило-Архангельской церкви имеется соответствующая запись. Поручителями (или по-современному свидетелями) при регистрации брака со стороны жениха были жители Утузилки Георгий Коляда и Евмен Родный ( Родных), со стороны невесты - Адам Петрович Купреев и Василий Иванов.
         
          Дмитрий Егорович (Дзмитрый Ягорович или дядька Зьмитрок, как его всегда по-белорусски называла моя мама) в 1941 году был призван на фронт, но в боях не участвовал, служил в тыловых частях. У них с Анной Лукьяновной родилось шестеро детей.
          Старший сын, Василий Дмитриевич, появился на свет в 1922 году, призван на фронт в сентябре 1941 года. В марте 1942 года от него пришло родным последнее фронтовое письмо, и переписка прекратилась. Закончилась война, а каких-либо сведений о судьбе сына Дмитрий Егорович не имел.
           В Донесении Тангуйского райвоенкома майора Скей начальнику управления по учету погибшего и пропавшего без вести солдатского и сержантского состава Советской Армии в Москве от 27.01.1949 г. № 1/033 говорится:
          "Представляю именной список Ф-2 БП на разыскиваемых военнослужащих, семьи коих потеряли с ними  связь в период Отечественной войны 1941-1945 гг. Причина несвоевременного представления списка вызвана тем, что ряд семей недавно прибыли в Тангуйский район, а также в связи с отдалённостью населённых пунктов. От семей заявлений не поступало. Приложение упомянутое на 10 листах".   
           В приложенном именном списке под номером 1 указан Урезалов Василий Дмитриевич, 1922 г.р., б/п, уроженец деревни Утузилка, Тангуйского района; призван на фронт в сентябре 1941 г. Тулунским РВК; воинское звание – сержант; последнее место службы - 108 отдельный медико-санитарный  батальон, 194 сд., командир отделения. Когда прекратилась письменная связь – 08.03.1942 г. Последний адрес полевой почты: ППС-487, 108 медсанбат. Дата выбытия: июнь, 1942 г. Причина: пропал без вести. Сестра – Урезалова Надежда Дмитриевна, проживает: Иркутская область, село Тангуй, средняя школа.  (ЦАМО, фонд 58, опись 977522, дело 47).
         Еще один документ: «Книга погребения военнослужащих № 41 за 1941-1942 гг. 108 отдельного медико-санитарного батальона 194 сд».
Среди погребённых под номером 262 значится Урезалов Василий Дмитриевич, 1922 г.р., последнее место службы 143 зсп, лыжный полк, умер от пулевого сквозного ранения в живот 10.02.1942 г. Похоронен: Смоленская область, Износковский район, село Алешня, северо-западная окраина, 250 м. ( ЦАМО, фонд, 58, опись А – 71693, дело 454).
          Старшая дочь Надежда родилась 15 декабря 1919 г. (при крещении 25 декабря в метрической книге Шамановской церкви записана Анастасией, но родные всю жизнь звали её Надей). Работать начала учителем в селе Тангуй, там же вышла замуж за коллегу, фронтовика Бокунова Владимира Филипповича, 9 февраля 1922 г.р., уроженца    дер. Чибизовка Тамбовской области.  В 1932 году, после раскулачивания отца и смерти матери, их многодетная  семья была выслана в с. Уян Куйтунского района Иркутской области. После окончания Тулунского учительского института Владимир работал учителем русского языка и литературы в с. Шиткино Тайшетского района.
          В феврале 1942 года был призван в ряды Советской Армии. После окончания артиллерийских командирских курсов воевал с фашистами в составе войск Северо-Западного и 1-го Белорусского фронтов, принимал участие в операциях по ликвидации группировки немецкой войск в Восточной Пруссии.  Участвовал в боях по освобождению Польши (Висло-Одерская операция, взятие Варшавы, Берлина и других немецких городов). С боями дошел до Эльбы. Войну закончил в 1946 году. За участие в Великой Отечественной войне награждён многочисленными орденами и медалями.
После демобилизации из армии продолжил работать учителем русского языка в средней школе с. Тангуй   и заочно учился в Иркутском пединституте на отделении русского языка и литературы. Здесь, в Тангуйской школе, он и  встретил свою  будущую жену Надежду (Анастасию) Дмитриевну Урезалову, которая преподавала историю.  В 1952 году Владимир Филиппович назначен директором средней школы пос. Кутулик, в которой в то время учился будущий драматург Александр Вампилов, а математику в старших классах преподавала  его мама — А.П. Копылова-Вампилова.
          В 1961 г. семья Владимира Филипповича  переехала в Качуг в связи с назначением его директором средней школы № 2  этого посёлка. У них с Надеждой Дмитриевной к этому времени было уже два сына.  Педагогической работе он отдал 35 лет, из них 28 лет  в должности директора школы, в том числе 20 лет в Качугской средней школе №2. Рядом с ним все эти годы трудилась его жена и коллега Надежда Дмитриевна.  В 1982 г. Владимир Филиппович по состоянию здоровья покинул школу.  В последние годы жизни он часто и продолжительно болел. Владимира Филипповича не стало 12 октября 1989 г. Похоронен  он в пос. Качуг.
        А Надежда Дмитриевна покоится на Иркутском погосте, так как последние годы жила в областном центре в семье старшего сына Юрия Бокунова. Он женился в 1971 году, у супругов двое детей: сын и дочь. Младший сын Владимир имеет сына Сергея и дочку Эллу. К сожалению, его уже нет в живых.
        Помнится,  летом 1965 года Надежда Дмитриевна с  Владимиром приезжала  погостить к отцу в Куватку. Зашла с сыном в гости и к нам, чтобы пообщаться с двоюродной сестрой Марией Андреевной, моей матерью. В это время я, ученик седьмого класса, и познакомился с Владимиром — обаятельным, крепко сложенным, среднего роста, словоохотливым юношей. Ходили с ним на залив Братского водохранилища купаться. Помню, когда на берегу он снял с себя брюки, на меня произвели незабываемое впечатление его атласные трусы голубого цвета, а под ними яркие, разноцветные плавки из синтетической ткани, красиво сидящие на нём. Мы, деревенская ребятня, не знали и не ведали об их существовании,  купались в обычных хлопчатобумажных трусах чёрного цвета или вовсе голышом. После знакомства с Володей, у меня появилась мечта приобрести себе подобные красивые плавки для купания.
   
        Мария Дмитриевна Урезалова окончила Иркутский медицинский институт и работала гинекологом в городе Черемхово. Её муж Виктор, шахтёр, в середине пятидесятых годов попал в обвал в шахте и погиб. Мария не смогла пережить эту трагедию. Ее нашли повешенной в своей квартире вскоре после похорон мужа. Среди родных Марии у нас в деревне ходили слухи, что ей помогли залезть в петлю родственники погибшего мужа, чтобы не делить с ней наследство. На этот счёт нет достоверный данных - лишь догадки. Но я не верю этим домыслам. Мне думается, что причина суицида в другом: Мария до самозабвения любила Виктора, пережить его неожиданную смерть было свыше её сил.
    Младший сын Дмитрия, Николай, родился 12 апреля 1924 года, окончил 7 классов, в 1942 году был призван на фронт.
     В регистрационной карточке Ленинградского военно-пересылочного пункта № 00439959 от 16.06.1944 г. указано:
   «Урезалов Николай Дмитриевич, 1924 г.р., рядовой, стрелок, беспартийный, русский, образование 7 классов плюс курс агротехника, военного образования не имеет; адрес постоянного места жительства до ухода в армию — Иркутская обл., с. Тангуй; призван на фронт Тангуйским РВК; имеет 2 ранения; из какой части прибыл — 109 сд; в плену и окружении не был, родственников на оккупированной территории не имеет. Прибыл на пересылочный пункт 16.06.1944 г. из ЭГ 1360. Семейное положение — холост, мать — Урезалова Анна Лукьяновна. Куда и когда выбыл — в село Игатуй, 17.06.1944 г.
     За проявленные на фронте мужество и храбрость Николай Дмитриевич награжден медалью «За отвагу», двумя орденами «Красной Звезды» и медалью « За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.»
     В наградном листе от 23.08.1943 г., подписанным подполковником В. Старицыным, читаем:
     « Урезалов Николай Дмитриевич, 1924 г.р., сержант, командир расчёта станкового пулемёта 1-ой пулемётной роты 852 СП 277 СД, в Красной Армии с 1942 года, в отечественной войне с 10.03..1943 г. непрерывно,  представляется к ордену «Красной Звезды».
     Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг:
     16.08.1943 г. во время наступления т.Урезалов со своим расчётом попал под сильный арт-миномётный и оружейно-пулемётный огонь. Выполняя боевое задание, продвинувшись вперёд, занял траншею противника, вклинившись вглубь на 1 км. Но ввиду больших потерь и отсутствия поддержки, оказался в кольце немцев. Быстро замаскировавшись, он к вечеру другого дня вывел в полном порядке личный состав, матчасть и боеприпасы».
     После окончания войны Николай Дмитриевич жил одно время в Минусинске. В начале шестидесятых годов переехал с женой Аксенией Антоновной (06.05.1928 г.р.) и тремя детьми в Куватку. Сын Владимир родился 15 июля 1951 года, старшая дочь Людмила 17 июля 1954 года, младшая Татьяна появилась в семье 6 апреля 1960 года.  Володя был умненький, рассудительный мальчик. Я часто бывал у него в доме в гостях: мне нравилось проводить с ним время. Николай Дмитриевич работал в совхозе механизатором и много пил. Запои продолжались по нескольку недель.  В период одного из них он по собственной воле ушел из жизни, наложив на себя руки. Как-то по осени к деду Дмитрию в дом прибежали  запыхавшиеся, со слезами на глазах дети Николая  и   оглушили  его,  словно  обухом  по голове, словами:
 — Деда! Папка   в кути  удавился!!!
      Несчастный Дмитрий  Егорович, бледный,  не помня себя,  опрометью бросился через огороды напрямик  в дом  Николая, схватил нож  и трясущимися  руками  разом перерезал  виселицу. Тело сына   мешком свалилось на пол. Николай   уже не подавал признаков жизни.  Позже дядька Зьмитрок — так его всегда называла моя мама на белорусский манер — долго сокрушался и корил себя за то, что не успел, не сумел поддержать тело сына при падении с высоты, и оно грузно упало на пол. Не зашиб ли Николай при падении голову? Не усугубило ли это падение трагический исход? Но дело, конечно же, было не в ушибе: слишком много времени   прошло с момента повешения, и возвратить Николая к жизни уже было невозможно. Вскоре после похорон жена Николая с детьми выехала из Куватки. Дальнейшая судьба семьи мне не известна.
        Дочь Дмитрия Егоровича и Анны Лукьяновны Евдокия (Дуся), 29.05. 1930 г.р.,  вышла замуж за Леонида Архиповича Вдовина (родился 01.05.1933 г.), с которым познакомилась в дороге, в поезде, возвращаясь из дома родителей на учёбу, — в то время она училась на курсах бухгалтеров. В вагон вошёл симпатичный молодой человек  и занял место рядом с Евдокией.  Разговорились. Леонид слукавил, представившись  обаятельной  блондинке – желая произвести впечатление –  инженером.  Эта дорожная встреча для них стала судьбоносной:  любовь вспыхнула сразу, и они пронесли её, не расставаясь, через всю свою жизнь.  Родители Леонида, Вдовин Архип Васильевич и Мария Павловна (в девичестве Горностаева), были коренными сибиряками — чалдонами. Их предки прибыли  в Сибирь с незапамятных времен. Мать Леонида, Мария, рассказывала сыну, что её отец Павел (дед Леонида)  обожал быструю езду на лошадях. Его увлечение закончилось трагически: однажды он разогнал лошадей так, что повозка на большой скорости, не вписавшись в поворот, перевернулась. Павел погиб.
     Семья Вдовиных проживала в пос. Чекановский, на станции Анзёба (Анзёби). Евдокия работала в райпотребсоюзе бухгалтером. Леонид много лет трудился в местном леспромхозе вальщиком леса (давнюю историю с «инженером»  они всегда вспоминали с улыбкой).Супружеская пара родила дочерей: Ольгу  (в замужестве Сыпина), 02.05.1952– 03.03.1999;   Людмилу (Гащенко), 31.07.1957; сыновей: Николая  (21.03.1954–10.08.2018);  Сергея (1.09.1960 –1.03.2000);  Дмитрия ( 12.04.1972).  Живы только Людмила и Дмитрий (перенёс в декабре 2021 г. тяжелый инсульт).  Леонид Архипович умер в сентябре 1989 года, Евдокия Дмитриевна  пережила мужа на 16 лет и покинула этот мир 13 января 2005 года.
     Рассказывает внук Евдокии Дмитриевны — Сергей Николаевич:
     «Станция Анзёби» — так местные жители никогда не говорили. Был посёлок Анзёба, который позже переименован в Чекановский. Вдовины жили на «сорок третьем». Так называлась часть посёлка за мостом, куда были перенесены дома из мест затопления старого Братска. Ранее на этой территории располагался  лагерь 043 ГУЛАГа. Отсюда и пошло  — «живём на «сорок третьем». Рядом с поселком было большое  озеро. Мой отец Николай Леонидович рассказывал мне, что в детские годы он с ребятами часто купался в речке Вихоревка, протекающей невдалеке от него, и много раз видел, как на озеро выводили мыться заключённых. За озером так и закрепилось название — «Банное». А старая Анзёба расположена немного дальше. После сноса посёлка его земли стали частной собственностью: территория огорожена, дороги перекрыты, огромное озеро засыпано и укатано тракторами.
Мой отец в детстве увлекался разведением породистых голубей. Родные вспоминают, что в его голубятне  каких только голубей не было:  и с  хохолками и гривкой на голове, чубатые и бесчубные,  и с густым и пышным оперением на лапках, с всевозможным окрасом перьев, с пышными хвостами в мелких кудряшках.  Очень уж он любил этих пернатых! Конкурировал с другими голубятниками в округе. Моя тётка Людмила рассказывает, что он делал на  бревнах  веранды пометки, когда птицы сели на яйца, когда вывелись птенцы. Для голубей нужен был корм — зерно. Поэтому отец, совсем еще ребёнок,  самостоятельно на рейсовом автобусе ездил за 200 километров в деревню Куватка к деду Дмитрию Егоровичу и привозил от него мешок зерна. А однажды притащил из деревни тяжеленную железную печку-буржуйку. От автобусной остановки с трудом катил её на санках. Эта печь много лет обогревала большую комнату в нашем доме. Я помню, как дед Лёня с гордостью рассказывал об этом.
     Моя бабушка Евдокия и её сестра Мария Дмитриевна внешне были очень похожи друг на друга, особенно в юности. На фото я их в детстве не различал и Марию принимал за свою бабушку Дусю.
     Своего деда Лёню я помню отрывочно. Мне было шесть лет, когда он умер. Вспоминается, как он стоял и курил у бочек с водой, когда мы с отцом приезжали к нему, как ездили с ним в ближайший березняк заготавливать веники для бани.  Ездили в определенный день, чтобы листья с веника не опадали и всегда имели свежий вид. Покупные веники «сыпятся» — не в то время заготовлены. Теперь уж, к сожалению, призабыл, какие это дни. Помню, где спал дед, как я подходил к его кровати. Он тогда, видимо, слабел и подолгу лежал. А вот голоса его я не помню совсем.
     Дочь Евдокии Дмитриевны Людмила (моя тётя) окончила медицинское училище, всю жизнь проработала фельдшером. Я тоже имею медицинское образование. Работал фельдшером на Севере, в 120 километрах от Киренска, на нефтеперекачивающей станции – 8, позднее – на головной НПС-1 в Эвенкии (Красноярский край). Некоторое время был сотрудником  многопрофильной частной клиники в Питере , а последние два года — реабилитолог в неврологическом стационаре города Братска. Отец мой, Николай Леонидович Вдовин трудился на «скорой» водителем, но всю жизнь сожалел, что не удалось получить медицинское образование, о котором он всегда мечтал».
    Внук Евдокии Дмитриевны, Сергей,  хорошо известен в Братске, как талантливый музыкант, композитор, автор и исполнитель песен о войне, о взаимоотношениях мужчины и женщины, о любви (неразделённой и счастливой), песен о родном сибирском крае. Его песни всегда добрые, чистые и душевные. Он поёт о том, что близко его сердцу, о том, чем живет его душа. «Ах, северные пристани, лесные берега. Гляжу в тебя, как в зеркало, красавица тайга». Эта песня на слова Михаила Танича одна и любимых в его обширном репертуаре. Играть на семиструнной гитаре и петь научил его в детстве музыкально одаренный отец, Николай Леонидович. Творчество для Сергея, медика по профессии, больше,  чем увлечение, — это неотъемлемая часть его жизни. С гитарой он родился, с гитарой идёт по жизни и не расстанется с ней никогда.
       Младшая дочь Дмитрия Егоровича, Зинаида (1934 г.р.), красивая, кареглазая, с тёмно-каштановыми вьющимися волосами девушка, в середине 1950-х годов окончила фельдшерское отделение Черемховского медицинского училища. Работала в Куватке фельдшером-акушеркой. Вышла замуж за обаятельного, улыбчивого леспромхозовского парня Михаила Ильича Лисютина (1934 г.р.).26 января 1961 года у них родилась прекрасная дочка Антонина (Тонечка). Но Зинаида Дмитриевна пристрастилась к алкоголю. Семья распалась. Дочь осталась с отцом. Зинаида Дмитриевна в конце 1960-х годов навещала дочь в пос. Красный Бор, где Антонина проживала с отцом и бабушкой, предпринимала попытки забрать её у Михаила. Но к этому времени она уже потеряла работу, опустилась, подорвала своё здоровье.
     Одно время после расставания с Михаилом Зинаида жила в Куватке с отцом в его доме. Время это было для Дмитрия Егоровича тяжёлым испытанием. Зинаида беспробудно пила, теряя человеческий облик,  запои продолжались неделями. Она ничего не ела, сильно похудела, курила одну сигарету за другой, выглядела изможденной и больной. От былой красоты и женского обаяния её ничего не осталось. Чего только не предпринимал несчастный отец! Он, как мог, спасал любимую дочь  от пагубного пристрастия к алкоголю, всеми силами старался прервать её пьянство: прятал деньги, умолял не выходить со двора, просил продавцов деревенского  магазина  не продавать ей спиртное, не разрешал соседям одалживать  Зинаиде деньги. Но все его попытки были тщетными. Она врала ему (а он верил ей, верил, как наивный ребёнок!), под надуманным предлогом вырывалась из дома, где-то находила выпивку и возвращалась домой никакая. А если долго не возвращалась сама, Зьмитрок искал её по деревенским улицам, по дворам и на себе тащил домой.
     Умерла Зинаида 5 октября 1980 г. в Братской больнице.
     О жизни и судьбе Тони родные по линии матери более пяти десятилетий ничего не знали, родственные связи с ней ими были полностью утрачены. В ноябре 2020 года  удалось выйти на Антонину в социальных сетях. Вот что она рассказала о своей жизни:
     "По рассказам Лисютиных, деревня Куватка — место моего рождения, Урезалова — фамилия моей матери. Но в моей памяти раннего детства — только бабушка Александра и отец. Я храню у себя и фотокарточку мамы в молодые годы. А вот совместной фотографии матери с отцом у меня нет. Я не имею никаких сведений и о родственниках по линии мамы. Я с волнением и интересом читаю ваши сообщения, Александр.  Никогда не предполагала, что когда-нибудь я это узнаю. Об этом я никогда и ни с кем не имела возможности поговорить. И вдруг, вы! Для меня это так неожиданно! Меня это удивило: надо же, меня кто-то знает, обо мне кто-то помнит! Я даже не знаю года рождения мамы, я не знаю (как вы сообщаете), что она умерла в Братске в молодом возрасте, хотя я прожила в этом городе 30 лет.
     Я знаю, что мама рожала меня в Куватке. Мои родные рассказывали мне, что им из деревни позвонили соседи мамы и сообщили, что грудной ребёнок фактически брошен, голодный, плачет. Мой дядя Саша — младший брат отца — срочно выехал в Куватку. Картину он увидел там, конечно, ужасающую. Схватил меня и привёз к родным отца в пос. Красный Бор, что в Зиминском районе. Грудью меня кормила жена моего ещё одного дяди – тётя Шура: у них после моего появления через два месяца родилась тоже дочка (тётя Шура родом из Украины, она уроженка г. Дзержинска Донецкой области).  Позже в Красный Бор приехала и мама. Она ещё какое-то время жила с отцом и работала в фельдшерском пункте.  Но пагубное пристрастие к спиртному она преодолеть не смогла. Тётя Шура, рассказывая мне о маме, не жалела тёмных красок, описывая её падение. В трёхлетнем возрасте в детском садике я упала с завалинки и получила закрытый перелом руки. Мать, будучи фельдшером, не повезла меня в городскую больницу, чтобы меня прооперировали и оказали квалифицированную помощь, объясняя это тем, что заведующая детским садом была её подругой и могла пострадать. Бабушка моя, Александра Антоновна, всю ночь носила меня на руках, а я от боли плакала и исцарапала ей всю шею. Кости локтя срослись неправильно. Хорошо, что хоть рука выросла нормально.
     Наслышена от родных, что отец мой, Лисютин Михаил Ильич, был красивым молодым человеком (как говорится — «первый парень на деревне»). Имел роскошные кудрявые волосы, как и у мамы. У меня от них по наследству тоже кудри. Мне рассказывали, что в клуб на танцы отец ходил с белым шёлковым шарфиком на шее, что для тракториста совсем нехарактерно. Когда мои родители расстались, мы жили в своём доме: папа, я и Александра Антоновна.  Для меня она всегда была и останется в памяти доброй, заботливой бабушкой. Александра Антоновна жила без дедушки. О нём в семье никогда не говорили, и на вопросы о дедушке Илье она не отвечала. Как я понимаю, у бабушки был волевой, крутой характер. Она была видной, крупной женщиной, что называется, в теле, с кудрявыми красивыми волосами. Тётя Шура рассказывала мне, что у Александры Антоновны (в девичестве Тарасовой) мать слыла в округе целительницей, была властной женщиной. Выдала свою дочь, возможно, против её воли замуж за мужчину с детьми, от которого та родила ещё своих двоих. А потом из армии пришёл любимый Илья и увёл её из семьи. Своих деток бабушка забрала, и с дедушкой Ильёй родили ещё пятерых! Вот сколько у меня тёток и дядей, которые расселились повсюду!
     Отец работал в местном леспромхозе трактористом и техноруком. После расставания с мамой папа считался завидным женихом в Красном Боре. Когда мне было одиннадцать лет, его сосватали за женщину из рабочего посёлка Шиткино в соседнем Тайшетском районе. Мы всё продали и переехали к ней в дом. Это была порядочная, образованная женщина. У неё было тоже двое деток. Мы с бабушкой прожили с ними два года. Отец поначалу работал, но стал всё больше и больше пить. Жить вместе стало невозможно. Нас согласились принять двое дядей раздельно: бабушку забрал к себе дядя Вася в городок Чапаевск под Самарой, а меня — дядя Саша с Дальнего Востока. Это бабушка с сыновьями так почему-то решили. Меня, ребёнка, никто об этом не спрашивал. Я одна, тринадцатилетняя девочка, поехала поездом на Дальний Восток. Билет мне купили, в поезд посадили. На станции Ружино (это в правобережной части Лесозаводска в Приморском крае) меня встречал мой дядя Саша, которого я помнила и любила с детства. Он самый последний сын у бабушки. Служил на Дальнем Востоке, там женился и остался. Он со мной, маленькой, возился, когда был ещё совсем молодым. Я жила в семье дяди Саши в Лесозаводске, на реке Уссури. У него с женой Инной был один ребёнок — Костя. Саша и Инна трудились в геодезии: в Приморье осушали территории (для чего — не знаю), существовала геодезическая станция, Инна там служила в конторе, а Саша работал экскаваторщиком.
После окончания школы поступила в Владивостоке в университет на математический факультет. По образованию я программист. Вы сообщаете, что в Урезаловской родове много медработников. Вот и я, видно, не случайно терзалась сомнениями, куда поступать: или в мединститут, или в университет. Вот они — незримые родственные ниточки! На пятом курсе познакомилась в университете с красавцем Сергеем, он на три года младше меня, вышла за него замуж, родила дочь Светлану. В 1984 году мужа с учёбы забрали служить в армию — тогда всех парней в армию забирали, даже из ВУЗов. Муж не хотел меня одну оставлять во Владивостоке и перевёз к своим родителям в г. Братск. Отслужил положенный срок, возвратился домой, остались жить в Братске.
     После того, как я поступила во Владивостоке в университет, Саша и Инна расстались и жили уже раздельно, создав новые семьи с другими людьми. Дяди Саши уже давно нет в живых: отказала печень. Опять же из-за водки. Инна и сейчас живёт в местах моей юности. С ней часто здороваемся по телефону, переписываемся. Я им очень благодарна. Надо сказать, что меня никто никогда из родных папы не обижал. Это правда. Самое приятное и удивительное в моей жизни то, что на моём пути всегда встречались только добрые и порядочные люди.
     В 1983 году, когда я училась на четвёртом курсе, пришла срочная телеграмма из Шиткино: «Трагически погиб отец, приезжай». Только приехав, я узнала, что отец повесился. Из-за водки у людей такой душевный слом происходит, что жизнь теряет всякий смысл. Я ни в коей мере никого не осуждаю. Просто мне таких людей очень жалко. Папу похоронили на сельском кладбище в Шиткино. Позже я и из Братска часто приезжала на его могилу. Валентина Никандровна, моя мачеха, тоже уже умерла. С её детьми, Еленой и Владимиром, какое-то время я сохраняла связь. Но в последние годы не общались. Совместных детей во втором браке у папы не было. Но, как я недавно узнала, у него в Красном Боре была женщина, которая родила ему дочь Галину. Отец вряд ли помогал или как-то участвовал в её воспитании. Мы с Галей сейчас дружны, общаемся и даже в чём-то похожи.
Сергей, муж, повесился. Но уже не со мной. В это время мы были в разводе. Вполне типичная история. С мужчинами после сорока, особенно красивыми, такое случается (кризис среднего возраста, «седина в бороду — бес в ребро», как говорят в народе). Его родители, как я уже упоминала, жили в Братске. Теперь перебрались в Рязань, поближе к младшему сыну. Со всеми ими я на связи (свёкор Антонины умер от коронавирусной инфекции в мае 2021 г.- примеч. автора). В позапрошлом 2018 году ушла из жизни тётя Шура, а в январе этого — её муж дядя Коля.
     Программистом я проработала совсем недолго, потому что после переезда в Братск по специальности работу найти не смогла. Работала в основном бухгалтером. Ушла на пенсию. Замуж я больше на выходила. В Братске прожила тридцать лет, пока дочь не настояла на моём переезде в Подмосковье, чтобы я была к ней поближе. В настоящее время они с зятем уехали жить и работать в Германию. Там, как они считают, для них, тоже программистов, больше творческих и финансовых возможностей. А я, чтобы не скучать, пошла работать продавцом в торговый центр, в отдел одежды.  Я никого не хочу судить. Всех уже давно простила. Жизнь прекрасна и удивительна. Это люди сами её излишне усложняют. Всё можно пережить, если видишь перед собой дорогу.
Смотрю сейчас на присланную вами фотографию своего дяди Николая Дмитриевича Урезалова. Надо же, черты лица-то у нас общие!
        Я всегда, с самого детства, сожалела, что не имею фотографии, где бы отец и мама были рядышком, вместе. А тут жители Красного Бора из своих семейных архивов прислали мне фотокарточку 1962 года, а на ней среди односельчан мой отец, мать и я  на её руках. Для меня это был такой неожиданный, волнующий душу сюрприз! Ведь я своих родителей на фото вместе увидела  первый раз в жизни, да ещё со мной! Моей радости и восторгу не было предела!
        У меня всё хорошо. Продолжаю работать в торговом центре. А в выходные занимаюсь своими любимыми делами: шью, вяжу, книги интересные читаю. Просто радуюсь жизни!"

        К концу 1959 года старая деревня Куватка и соседняя с ней Утузилка   опустели,  все   жители    перебрались на новые места — ожидалось начало заполнения  водохранилища Братской ГЭС, будущего Братского моря. На порушенной утузилской улице возвышался только добротный дом Дмитрия Егоровича. У него  умирала жена Анна Лукьяновна. Умирала тяжело, мучительно, в нестерпимых страданиях.  Год назад в Иркутском онкологическом диспансере ей поставили страшный диагноз – запущенный рак горла и после проведения    курса лучевой терапии выписали домой. Фатальный исход не вызывал сомнения. Зьмитрок был раздавлен горем. Рушилась его судьба, жизнь теряла всякий смысл. Надо  было  перевозить дом в Новую Куватку, строиться.  Но как все это можно было делать  без жены, с которой прожита  длинная счастливая жизнь, поставлены на ноги дети!  Похоронить жену на утузилском кладбище, которое  через короткое время   будет затоплено  Братским морем,  Дмитрий Егорович  не  мыслил. И  гроб с  телом Анны Лукьяновны  на лодке был  сплавлен   по реке  на  незатопляемое деревенское кладбище  села Ключи-Булак, расположенного  километрах в двадцати от Куватки вверх  по течению Ии (более подробно это изложено мной в главе двенадцатой).
      После похорон жены Дмитрий Егорович собрался с силами,  успел продать свой просторный дом, а в Новую Куватку перевёз свой ещё крепенький амбар и перестроил его под жилую избу. Поселился он  в конце  Лесной улицы, у березняка, одним концом вплотную подступавшего к домам, а другим уходящим вниз по распадку к самому заливу водохранилища,  и прожил там до конца своих дней. 
      Смерть горячо любимой сорокашестилетней дочери Зинаиды стала для него очередным сильнейшим ударом судьбы, пережить который он уже не смог. Мама мне писала в письме из деревни: "Дядька Зьмитрок очень переживал. После получения трагического известия о кончине Зинаиды сразу слёг и больше уже не поднялся".
      Дмитрия Егоровича Урезалова не стало в январе 1981 года. Погребён на деревенском кладбище на Косачихе.


     Фото: Дмитрий Егорович Урезалов с дочерью Надеждой и внуками Юрием и Владимиром на крыльце своего дома, дер. Утузилка, конец 1950-х годов, канун затопления деревни водами Братского водохранилища

Фотографии к данным запискам смотри по ссылке  https://ok.ru/profile/562064181842/album/908269638738

Продолжение следует