Микаэла в это время была в салоне красоты, проходя все положенные процедуры. Биоламинирование волос, для того чтобы ее светлая головка сверкала как зеркало. Массаж и шоколадное обертывание, чтобы у каждого, кто окажется рядом, потекли слюнки. И так далее по списку.
Жизнь модной, лоснящейся от неги красавицы была разделена на "до" и "после". "До" — это с момента ее рождения и до тринадцати лет. "После" — это когда родная мама привела ее за ручку в ближайший салон красоты "Афродизиак", как верующие люди приводят своих деток к первому причастию. Что касается Микаэлы, то ни о каком причастии она понятия не имела, потому что, во-первых, не была христианкой, а во-вторых, и о своей собственной наследственной религии тоже знала очень смутно.
Будучи от рождения яркой брюнеткой, она как-то однажды перекрасилась в блондинку и больше уже себе не изменяла. Жизнь ее состояла из путешествий, шоппинга и салонов. Иногда она начинала увлекаться здоровой пищей, считала калории, а иногда ела все, что хотела. Старалась ничего не курить, кроме легкой травы, наподобие марихуаны — ведь Микаэла однажды собиралась стать матерью, и ее ребенок не должен был родиться уродом или человеком со сбоем в нервной системе. Ради будущего ребенка она даже периодически уединялась на трое суток и читала в это время стихи какого-нибудь авангардного поэта, например, Чука Гекова, который был ее кумиром.
После процедур Микаэла на своем красном феррари отправилась к Милене, единственной "подруге" в этом городе отца, с которой он ее и познакомил. Лев Зверков в первый же день, когда дочь приехала погостить, устроил для нее маленький праздник, на который позвал своих знакомых с девушками. И Милена была одной из таких девушек.
— Как хорошо, что я приехала в ваш город! — лежа в огромном кресле в гостях у Милены, мечтательно говорила Микаэла.
— А сначала он тебе не понравился, между прочим! В провинции свои плюсы, я сразу тебе сказала.
— Да... Ни в Москве, нигде в Англии я не видела таких, как он...
— Ты влюбилась? — захихикала Милена.
— Да, я очень влюблена.
— А он в тебя?
— Думаю, что и он тоже. Правда, он относится ко мне как взрослый мужчина к маленькой девочке. Очень рано отправляет спать — домой.
— К себе?
— Ко мне... Я понимаю, о чем ты. Нет, ничего не было. Мне кажется, он слишком уж трепетно ко мне относится. И вечно занят, вечно куда-то ему надо мчаться. Еще мы от отца шифруемся. Отец не любит моих ухажеров. Еще когда в Москве были, он злился, если видел меня с дядьками лет тридцати… А моему парню сорок четыре…
— Нормальный возраст. А как его зовут? Вы селфились с ним?
— Его зовут Джек.
— Какое странное имя... Англичанин?
— Нет, просто такое имя. Я его фотографировала. В ресторане, когда он танцевал. Сейчас покажу. Блин, где эти фотки? Я его раз десять щелкнула... И видео было. Удалила, что ли, ненароком? Вот дура!
Никаких фото и никаких видео с Яковом в телефоне не было, как корова языком слизнула.
— А этот Джек точно существует? — вдруг с недоверием спросила Милена. — Может, ты у нас девочка-сказочница, сестра братьев Гримм?
— Ах, не веришь? Ну, слушай, я сейчас ему позвоню и поставлю на громкую связь.
Микаэла набрала номер Якова, и тот моментально ответил.
— Да, моя принцесса! — услышала недоверчивая Милена светлый нежный и мужественный голос.
— Яков, я соскучилась по тебе! — гордо взглянув на подругу, проговорила Микаэла. — А ты?
— Я тоже, дорогая! И пусть весь мир узнает!
— Весь мир?
— Ну, ты же включила громкую связь и еще, наверное, приложила телефон к микрофону... И ведешь эфир на весь мир? — послышался смех Якова.
— Прости, я нажала нечаянно! — Микаэла тут же отключила громкую связь. — Когда мы сегодня встретимся?
— Сегодня не получится, Эля, прости! Тетю надо вывести в гости к родственникам. А это надолго.
— Ну вот! А я ради тебя сделала шоколадное обертывание, — закуксилась Микаэла.
— О, шоколадочка моя! Не судьба мне сегодня отведать этого угощения. Я завтра обязательно к тебе приеду, да? Думаю, шоколад еще не выветрится... Хорошо, принцесса?
— Хорошо, — угрюмо отозвалась Микаэла.
— А шоколад какой? Горький? Или молочный с орехами и изюмом?
— Не знаю... — продолжала дуться девушка. — Ты какой любишь?
— Если ты будешь начинкой, то любой! Ну пока, моя красавица! До встречи!
— Пока.
Милена была вполне удовлетворена тем малым кусочком разговора, что она услышала — ее не устраивало имя.
— Какой же он Джек? Ты его Яковом назвала!
— Это русский перевод, ты что, не в курсе?
***
Конечно, Микаэла немного расстроилась из-за того, что увидит Якова только завтра. А как тогда распорядиться днем сегодняшним? Она при полном параде, благоухает как роза — и все это никто не увидит? В памяти всплыл коллега отца Пышнохвостов. В день ее приезда в город С. среди гостей был этот красавчик, дамский угодник, пришедший без жены. Он целый вечер увивался за Микаэлой, говорил все, как она любит: что она необычная, что какая-то неземная, что его женитьба была ошибкой, что с ней бы он пошел на самый край и за край. Перед уходом домой он умолял ее хоть иногда приходить к ним в офис и озарять все своим сиянием. А потом закатил глаза и, в горячности называя себя "Дурак, дурак!", пошел прочь, скорбно оглянувшись на прощанье.
Потом появился Яков и начисто вышиб из головы всякие воспоминания о Пышнохвостове как о чем-то ненужном. А вот теперь мог бы сгодиться на что-нибудь и коллега отца — не пропадать же целому дню. "Может, он умеет рыбачить? Мы могли бы половить щуку в местной реке, — думала Микаэла, подъезжая к фирме отца. — Что делать, если рыба окажется большая, Яков мне уже рассказал — надо бить ее бабайкой по голове…"
***
Предпраздничный короткий рабочий день завершился, Аглая собиралась выходить. Она бережно вытащила свой букет из вазы, вытерла салфеткой мокрые кустики и, повесив сумку на плечо, с букетом в руках отправилась на выход.
— Ой, какая прелесть! — услышала она в следующую минуту.
Это была Микаэла. Она сидела на диване, вся свежая, с блестящими волосами, едва-едва вышедшая из шоколадных волн и своих грез об укрощенной щуке.
— Здравствуйте, Микаэла, — поздоровалась с ней Аглая, сдержанно окинув красотку хмурым взглядом.
— Здравствуйте! Вы меня знаете? А вы кто? — не обратив внимания на выражение лица Аглаи, радостно отозвалась Микаэла.
— Я коллега вашего отца — Аглая Осиповна, — предельно вежливо ответила та.
— А откуда у вас сирень? А можно мне немножко? У вас же много!
Глаша восприняла такую просьбу как посягательство на Якова, сразу вспомнив, как расширились его зрачки при виде этой девушки. Микаэла уже тянула обе руки к букету, не сомневаясь, что сейчас заполучит большую часть сирени.
Лев Зверков захохотал, увидев, как Аглая отодвинулась от его дочери.
— Пупсик, не лезь к Глаше! Это сирень от ее ухажера!
— Ой, простите! У вас есть ухажер?
Аглая покачала головой:
— Нет, пупсик! Это не от ухажера — таких у меня нет.
— Ну и правильно! Вы же, наверное, замужем! Это от мужа? Я не претендую на чужого мужа. Мне просто нужен инструктор… Я тут с некоторых пор увлеклась рыбалкой. Вы не посоветуете мне инструктора по рыбной ловле? А то у меня сегодня вечер свободный — вот хочу половить рыбу.
Лев, услышав новую блажь дочери, даже вздрогнул и быстро пробежался глазами по лицам коллег: как они отреагировали на ее заявление? Не слишком ли это бредово и позорно? Пышнохвостов уже больше не выглядел влюбленным: в прошлый раз он крепко поддал, а теперь вот у него впереди маячили трудовые выходные, и настроение от этого стремительно падало в ноль.
— Вы ищете инструктора по рыбной ловле в нашей турфирме? — глумливо спросил Петя, складывая губы трубочкой.
Аглая знала этот тон — Петя был очень ядовит, но, чтобы ненароком не обидеть собеседника, он начинал сюсюкать при разговоре, смягчая так острые углы.
— Да! — развела руками Микаэла. — В вашей турфирме! — она победоносно посмотрела на Пышнохвостова как на холопа, который сейчас же ей прислужит.
Однако холоп никак не собирался оправдывать ее ожиданий, он пожал плечами и уткнулся носом в телефон, практически забыв о той, за кем он совсем недавно собирался на край и за край. Микаэла нахмурилась и непонимающе оглядела всех.
— Удачного улова... — пожелала Микаэле Аглая, решив, что девушка либо очень глупа, либо в высшей степени эксцентрична, но разбираться в этом не хотела.
Она вышла на свежий воздух и с наслаждением зажмурилась, вдыхая весну, а главное — аромат сирени. Весь день у нее мелькнул, как один взмах ресниц: Яша светил в небе уже не Сириусом, а Солнцем. И вопросов о том, кто он, она себе больше не задавала. "Да как же без Яши может хоть кто-то вообще жить? — проносилось у нее в голове. — Без него же невозможно!"
Лысиков как будто намеренно подстерегал ее на крыльце. Пройдя все этапы ревности и отчаяния, видя в руках своей "милой" букет от более удачливого соперника, он все же предложил ее подвезти до дома сдержанным баритончиком. Сегодня он стал свидетелем того, как три не слишком видных молодца вступили в неравную схватку с Яковом Пряхиным, и пусть им пришлось капитулировать, они сделали попытку. Так что же мешает ему, симпатичному парню, сделать то же самое? В этот момент он совсем забыл и про жену, и про обязательства… А еще он не знал, что Кукла и Фонарский никаких видов на Аглаю не имели.
— Я пешком, Веня, — приветливо отказала ему Глаша, вернув его в суровую действительность.
Лысиков почесал голову, хотя она совсем не чесалась, наморщил нос и в каком-то пристыженном замешательстве пошел к своему поршу.
В это время Зверков пытался объяснить дочери, что ее затея с рыбалкой, мягко говоря, странная. Микаэла начинала действовать ему на нервы. И если бы он только мог, "то родил бы ее назад". Именно так он думал, глядя на нее.
— Пупс, здесь нет инструкторов по рыбной ловле!
— А Петр Пышнохвостов? — капризно спросила Микаэла.
Петр прыснул в кулак. "Наверное, я тогда под кайфом наговорил ей лишнего", — подумал он. А потом снова сложил губы трубочкой и быстро-быстро заморгал, как мужчина-фея, обещающий из тыквы сделать карету — только надо потерпеть лет десять-двадцать.
Лев Зверков подошел к дочери и начал принюхиваться: уж не хлебнула ли она горячительного?
— То есть здесь туры на рыбалку не продают, да? — захныкала Микаэла. — Ну и сидите здесь! Я ухожу.