Тайна Красного дома
Тата шла в школу. Несколько домов по улице, повернуть направо. На углу каменный дом, окрашенный в цвет бледного рассвета.
Вот на этой улице, почти касаясь друг друга, стоят деревянные дома и домики.
Она загляделась на красные герани за белоснежными занавесками. И вдруг с о скрипучего крыльца спустилась Хромоножка.
Тата остановилась в изумлении. Никогда в жизни не видела и не увидит таких странных особ.
Откуда она пришла?
На голове женщины атласная шляпка чепцом. Она одета в пальто с пелериной песочного цвета. Белое кукольное лицо, большие глаза с мохнатыми ресницами, красная помада на губах.
Хромоножка шла по улице, чуть припадая на левую ногу, делая мелкие шажки.
Иногда дама шла под чудным зонтиком. От неё веяло музейным, закрытым на все замочки. И она никак не вписывалась в эту послевоенную улицу.
Тайна Хромоножки так и осталась закрытой. Но её образ почему-то всплывал всегда.
Тата шла дальше, переходила на другую сторону через дорогу.
А там, на углу большого каменного Красного дома, у ограды всегда сидел Нищий. Он сидел на голой земле, прислонившись к каменной стене. У его босых ног открытый мешок из грубой дерюги, в нём несколько кусков чёрного хлеба.
Девочка ничего не могла ему дать и, опустив глаза, проходила мимо.
И если правда, что все времена существуют одновременно, то он и сейчас сидит там, но только в её памяти.
Потом она вспомнит его и узнает на картине Сурикова «Боярыня Морозова».
Юродивый сидел на снегу, голые его ноги, взлохмаченные волосы - всё напоминало о Нищем.
Тата поворачивает за угол. Дом из красного кирпича с парадным подъездом показывает ей высокое крыльцо и какую-то надпись над ним.
Потом она прочтёт странные слова:
«Противотуберкулёзный диспансер».
От молчаливого дома веяло запретной тайной. Туда никто не входил и не выходил. Там не раздавалось голосов.
Молчаливый дом со своими правилами.
Дальше - школьная ограда. Вдоль ограды акации. И на переменах все кинутся к ним, будут рвать зелёные стручки с несозревшими семенами, откусывать половину стручка. Получится свистулька.
Потом семена акаций созреют, стручки лопнут и горошинки выпадут оттуда.
Скрутятся в тонкие трубочки сухие листья. Ветер понесёт их шквалом к забору и под ноги прохожим.
Однажды девочка увидит скрученный сухой лист и подумает:
- Хорошо бы очутиться внутри этого листика. Никто тебя не видит, не закричит.
И откуда у неё, девчушки, такие серьёзные мысли об одиночестве и защите?
А Женщина из будущего, прожившая так много, скажет ей:
- Да, тебе никогда никто не говорил добрых и ласковых слов.
Рядом суровая бабушка, суровый отец после двух войн и мама, которая работала сутками, чтобы прокормить шестерых детей. У неё не было праздников и выходных.
Всю жизнь ты будешь думать, что тебя никто не любил и не полюбит. И с этим придётся жить. Ты будешь придумывать все истории сама.
Начнёшь с того Мальчика, которого прикрепила к тебе учительница начальных классов на перевоспитание. Это был дикий сорванец и хулиган с наглым лицом, настоящий варнак. Его мама так обрадовалась, что ты его перевоспитаешь, что открыла сундук и достала брошь. Синие колокольчики. И подарила тебе.
А ты уже и размечталась. Какой он отважный и сильный!
А помнишь, когда завыла сирена ПВО?
И все спрятались по подворотням. Улица опустела. Только шмыгали смелые мальчишки. А взрослые боялись дружинников. Если кто-то не спрятался, то могли положить на носилки, забинтовать и увезти.
-Это была игра взрослых?
- Нет. Так Город пытался защитить, предупредить людей на случай новой войны.
Город ещё не знал о других войнах.
И вот этот неисправимый твой подопечный вынес ребятам кружку браги. Ты решительно замотала головой и отказалась глотнуть.
Иногда девочка заглядывала в крошечный магазин напротив Красного кирпичного дома. Поднималась по деревянному крыльцу в несколько ступенек, открывала дверь и входила в полутёмное пространство. Она никогда ничего не покупала, а только смотрела на подушечки за мутной витриной.
Однажды в магазин войдёт мужчина. Под его проницательным взглядом девочка вспыхнет и бросится к дверям, почти кубарем слетит с крыльца под копыта проезжей лошади. Лошадь испуганно заржёт и подаст назад. Но вот эти нависшие копыта Тата тоже запомнит.
Потом она узнает этого человека. В окно союзпечати были выставлены открытки артистов кино. У Жжёнова был вот этот проникающий в её будущее взгляд.
Странный это был уголок Города. За школой находился роддом, где она появилась на свет и где работала её мама санитаркой в родильном отделении. Тут же церковь, куда её привела на первое причастие суровая и молчаливая бабушка Варвара.
Это от неё, от Варвары, у Татки смуглый цвет кожи, чёрные смородиновые глаза и скуластое лицо.
Из каких степей, и каким ветром принесло в их род эти монгольские черты?
Потом Тата узнает от тётки. Варвара осталась одна с пятью детьми. Муж сгинул на сопках Манчжурии. А будущего отца Таты пришлось отдать в детдом.
Под колокольный звон церкви и марши стадиона шли годы.
-А помнишь, иногда мама вела тебя на работу в ночную смену?
Дома был пьяный отец. Он всё ещё продолжал воевать с фашистами. И это было страшно. Он был хорошим слесарем высокого разряда, фотографом, рыбаком и охотником, он мог управлять лодкой и мотоциклом. Но не мог забыть войну и походные сто грамм.
Она любила тебя и берегла. Ты была самой отзывчивой из всех детей и самой чувствительной.
Ты помнишь, когда неожиданно и трагично ушёл твой младший брат из жизни?
Тебе не разрешили его проводить. Ты уже была взрослая и ждала ребёнка. Все знали, что тебе нельзя. Но ты и ребёнка потеряла.
- Если она любила меня, так почему сразу после школы клала на мои хрупкие плечи коромысло с двумя тяжёлыми корзинами белья? Мне хотелось есть. Корзины били по ногам и почти касались земли.
Мы спускались по крутому берегу реки, переходили через железную дорогу и на плотах полоскали бельё. Почему она не берегла меня?
- А ты была старшей. Без тебя ей было не справиться.
- Да, я помню, как мама брала меня с собой на работу.
Вот длинный подвальный коридор больницы, как туннель.
В нём тусклое освещение. Окон нет. По стенам тянутся трубы. Только глухие двери.
Мама открывает ключом одну из них. Большой стол, стулья, диван.
На столе стоит гипсовый муляж новорожденного младенца с закрытыми глазами. Отчего-то мне стало жутко. Мрачная комната. Большой диван, обтянутый чёрной кожей.
Мама поставила рядом три стула и сказала:
- Спи. Здесь кабинет главного врача.
Сквозь сон она услышала, как вошли мужчина в белом халате и мама.
И голос:
- Что же девочка на стульях спит? Пусть на диван ляжет.
И я послушно легла на диван и провалилась в сон.
Мне снилась опять странная хромоногая женщина.
***
- Аида! Как ты?
Женщина, много прожившая, держала в руках телефон.
А там, за тысячи километров, другая Женщина ответила ей:
- Ты бы меня не узнала! Что от меня осталось!?
- Нет, ты для меня всё та же маленькая летящая балерина в белоснежной пачке и пуантах. Ты летела ко мне, не касаясь травы во дворе . Там дом который вы снимали. У фронтовиков не было своих домов, когда они вернулись искалеченные с войны. У твоего отца вместо руки висела культя. Его звали Абдулл.
- Полное его имя было Габдул-Кирим.
- Я впервые видела балерину.
- Это была моя мечта. Папа откуда-то достал такой наряд любимой дочке.
-Я пришла к тебе впервые. Ваша улица чуть выше моей к берегу реки, к большим заводам. Ты помнишь нашу дорогу в школу?
Помнишь, как Серёжка нёс твой портфель?
-Помню всё. Серёжи давно нет.
-Аида, ты помнишь странно одетую женщину, которая прихрамывала?
-Помню.
-Кто она была? Почему так одевалась?
- Тата, она работала в нашей школе медсестрой. С нами училась её дочь. И мы были ровесниками.
- А, это та, самая красивая и застенчивая девочка в нашем классе!
Однажды учитель немецкого языка вызвал её к столу и предложил самой вести урок, раз она молчит.
Она вышла к столу с опущенными глазами.
Весь класс, все сорок человек замерли. Стояла тишина.
И вдруг все увидели, какая она красивая. Светлые кудри, словно нимб, сияли золотом вокруг головы.
А имени её я не помню. Словно сейчас вижу фарфоровой белизны личико с огромными глазами. Пухлые розовые губы. Она не походила на других девчонок. И мы о ней ничего не знали. Значит, она родилась тоже после войны?
Обычная школьная медсестра после работы переодевалась в женщину из девятнадцатого века.
И только сейчас я поняла, что за этим кроется чья-то давнишняя тайна и судьба, которую мне не разгадать.
***
Лизонька осиротела.
Это для него она была Лизонька, для Ванечки. А сейчас его нет. В богатом огромном особняке с колоннами и лепниной поселилась холодная серая пустота.
Прислуга присмотрит за дочкой. Лиза даст распоряжения. И подолгу стоит у окна в чёрном траурном платье. Бледное лицо, опущенные бессильные руки и одни и те же мысли точат её:
- Что же делать? Как дальше жить?
Нет, не увидишь в окно знакомую фигуру.. Всё кончено.
Но с этим мириться невозможно. Есть дочка. Надо жить ради неё.
Что делать со всеми пароходами и заводами?
И надо продолжить его благотворительные дела.
Под окном медленно шла измождённая с усталым лицом женщина, за руку она вела девочку лет пяти. Бездомные, бесприютные люди.
Решение пришло неожиданно.
Надо построить дом для вдов, которые остались в трудных жизненных обстоятельствах.
Вот чем она будет жить.
На следующий день Лиза пригласила известного архитектора, и они обсудили, каким будет дом, где строить, из какого материала, сколько будет этажей, квартир.
На строительство этого дома денег Лиза не жалела.
В центре города можно было купить особняк за двадцать тысяч рублей.
А на этот дом она потратила сорок тысяч.
И вот появился Дом из красного кирпича в два этажа и полуподвальные помещения.
На первом этаже поселили женщин с детьми, а на втором одиноких вдов постарше.
Жильё для них было бесплатным с освещением и отоплением.
Большой дом наполнился женскими и детскими голосами. Он стал жить своей жизнью.
В подвальном помещении были тайная дверь и подземный туннель до церкви.
А Елизавета Ивановна не знала своей судьбы и судьбы этого дома.
Она радовалась, что помогла людям.
Во дворе дома построили конюшню. Лошадей держали для хозяйственных нужд и перевозок.
Через десять лет Елизавета Ивановна с дочкой сами окажутся бездомными. Наступит новое жестокое время. Новые люди выкинут её с дочкой на улицу.
И, возможно, она сама поселится во Вдовьем доме.
Но и здесь им не будет места. Дом власти предназначат для других целей.
След Елизаветы Ивановны затеряется в этом смутном времени. И могила её неизвестна.
***
-Так вот откуда появилась лошадь, под которую я чуть не попала в детстве, - подумала прожившая уже много лет Женщина.
Как всё сходится.
Моя дорога в школу. Красный кирпичный дом на углу.
Хромая женщина в странной одежде.
Она как-то связана с тем временем. Когда из этого дома выгнали вдов, кто-то из них поселился в маленьком деревянном домике.
И эта странная одежда долго хранилась в сундуке или комоде до тех пор,
пока, хромая женщина не решилась её надеть. Больше надеть было нечего. Она шла по улице советского времени в бабушкином выходном пальто и выходной атласной шляпке.
И никто не смел смеяться над ней. Может, усмехались в спину.
А я удивлялась и запомнила её.
И дочка этой женщины была из другого времени. Только она этого не знала. И весь класс наш ничего не знал.
Мы, частичка нашей сильной страны, вольёмся в её большой народ, станем профессорами, рабочими, учителями, строителями, врачами, поднимем на свои возмужавшие и хрупкие плечи тяжёлую ношу ответственности за всё, что происходит в стране.
Мы пройдём через горячие точки, смерти и потери и не будем знать будущего. Его никто не знает.
И среди нас растворится девочка, имя которой я не помню.
.