Пять с половиной женщин. Коза.
Коза.
Она оглянулась, посмотрела на меня и словно просияла. Инстинктивно поправила прическу и заулыбалась. Я сходу ей понравился. Милая девочка, ботанка, державшая в руке сумочку с только что купленными книжечками.
Я внимательно наблюдал за её глазами. Они были разного цвета, и один глаз сильно косил, как-то запаздывал за движениями второго. Бывало, что он так и оставался в непотребном положении, и тогда Наташа помогала ему пальцем, потерев им веко. Глазное яблоко поворачивалось и вставало на требуемое место.
Мое мороженное было съедено уже наполовину, когда девушка решила сделать признание.
- У меня есть один небольшой секрет, - медленно произнесла она.
- Какой же? - спросил я.
- У меня есть дочь. Ей два с половиной года.
- Это прекрасно.
- Вы не против?
- Нет. Дети это прекрасно.
- Да, она славный ребенок, - расслабилась Наташа. - Но она очень хитрая. Она всегда что-то для себя выторговывает.
Она глядела на меня, положив голову на стоящую за столом на локте руку, мяла свой платочек, вытирая им носик. Я ей нравился, впереди у неё был открытый путь к завоеванию моего внимания.
Наташа работала начальником отдела кадров в большой телекоммуникационной компании. «Бедняжка», - подумал я, - «небось, покупает справочные книжки на свои деньги!» Так и оказалось.
А что касается дочери, то Наташа родила её вне брака от непродолжительной связи с каким-то студентом, с которым она познакомилась в баре. Узнав, что она забеременела, он, по её словам, очень удивился и поначалу принялся отрицать свое отцовство. После рождения девочки он захотел её увидеть, но Наташа «отшила его так, что он больше не появлялся». Отчество ребенку записали по имени наташиного отчима.
Некоторые женщины почему-то считают, что отчимы будут любить их детей сильнее, чем биологические отцы.
- Я всё сделаю ртом, - сказала она и пошла в ванную комнату. Через несколько минут она вернулась с полностью открытым верхом, а в ванну уже пошёл я.
Я улегся на диван, а Наташа устроилась рядом. Она не подкачала. Настолько не подкачала, что черное облако оргазма на несколько минут плотно заволокло мою голову, а нервные окончания моего тела, испытавшие воздействие её языка и губ, приобрели невероятно болезненную чувствительность. Я с трудом отдышался.
- Вы живы, мой господин? – с иронией спросила Наташа, укладываясь на спину возле меня, снова успев сходит в ванную.
- Жив, - прохрипел я, повернув к ней голову.
Мы помолчали.
Она взяла мою ладонь в свою и положила её себе на живот. Под ладонью на прощупывалась неровность. Я приподнялся на локте и увидел шрам внизу живота.
- Это кесарево. Дочь.
- Понятно.
- А ещё был аппендицит, - она сместила наши руки вправо, где также обнаружился шрам.
- А почему ты начала с орального способа?
- Эрозия...
- Шейки матки?
- Да.
Я вспомнил, как двенадцать лет назад слышал те же слова от Аллы. Только Алла не предлагала ничего взамен. Я должен был ждать от неё классики (и дождался!). Алла была и осталась для меня традиционалисткой. Наверно поэтому её муж гулял от неё направо и налево. А она гуляла от него. Но женская ссылка на эрозию мне до сих пор кажется надуманной. Тут либо женщины инстинктивно боятся секса, либо просто его не хотят.
Но вернемся к Наташе. Оральный секс у нас продлился недели три. Потом мы перешли к классике, причем тут уже девушка требовала предварительных оральных ласк от меня. И как-то сразу проникать в неё не получалось. Я продвигался очень медленно, постоянно отступая назад Видимо, чрево её растягивалось постепенно. Так бывает, особенно у невысоких и худых женщин.
Мы спали вдвоем «ложечка в ложечке», её спина идеально прилегала к моему телу, а мои руки обнимали её маленькую грудь. Она была миниатюрна (вес её колебался от 40 до 45 килограмм, а рост был 155 см), и мне иногда казалось, что я сплю с ребенком.
Частенько я переносил её из ванной в постель на своей спине. Правда, однажды не удержал и мы с криком и смехом свалились на пол.
Деньги Наташа выпрашивала у меня как-то невзначай. То ей на врача срочно что-то требовалось, а банк открывается слишком поздно, то нужно было срочно что-то купить, а наличных у неё не было.
Манера дарить подарки у неё была особенная. Она выбирала солидный подарок. Именно солидный, чтобы у одариваемого именинника появлялось чувство долга перед дарителем, некая обязанность, если угодно.
Я вообще как-то не верю в искренность дарителя, приходящего с огромным букетом цветов. Очень часто их покупатели оказываются предателями, лицемерами и лжецами. Скромный (но не до безобразия!) подарок мне более приятен.
Но Наташа старалась. На День строителя она подарила мне стильную рубашку с носками, на Новый год – настоящую пробковую мишень для дартса со стальными дротиками, на 23 февраля - швейцарский нож со множеством лезвий. Маме моей при знакомстве она принесла огромный букет цветов. Букет, букет!..
«Бойся данаев, дары приносящих!»
У неё была интересная манера ссориться со мной и «уходить» от меня. Обвинив меня во всех грехах – «не ту одежду носишь, ремонт в квартире не делаешь, не лечишь хронические болезни» - она раздевалась догола и начинала укладывать свой чемодан, расхаживая по квартире в костюме Евы и собирая свои вещи. Если она успевала уложить чемодан, а я не сделал порывов остановить её, усадить к себе на колени и утешить, то она решала остаться на ночь, перенеся свой отъезд на утро. Ну а чтобы ей хорошо спалось, она просила меня напоследок «сделать ей массаж спины». Я покорялся, делал массаж, а о том, что происходило дальше, вы уже догадались…
Вообще-то иногда Наташа действовала сексом не очень умело. Ей по каким-то причинам бывало нужно помириться со мной, и она отдавалась мне, что называется, по уму. Я же, прочитавший массу литературы о всякого рода «фазам», «платофазам» и «протофазам» просто по языку тела догадывался, что партнерша не возбуждена и отдается через силу, просто потому, что «так надо». Я чувствовал это по её плоским, ненадувшимся соскам, по отсутствию испарины, по отсутствию жара губ, по какой-то пустоте, разлитой в окружавшем нас воздухе. И, как мне кажется, причина отдаться заключалась в стремлении «срубить с меня бабла» на ещё какую-то покупку.
И ведь странное дело – как только на моём горизонте возникла Наташа, так моё материальное благополучие резко пошло под откос. Оно растворялось в небытие словно сахарный песок в стакане с чаем, словно дым от костра в зелени леса.
На дворе стоял 2004 год. Частенько високосные годы бывают тяжелыми. Из самой продолжительности года, превышающем продолжительность года обычного, уже следует, что бедствий и катастроф в високосном году будет на одну триста шестьдесят пятую часть больше.
Но тот год превзошел всё и вся. И банк, где я хранил деньги, лопнул, и вложился я в несколько направлений, а они прогорели, и сотрудники уходили – одного я уволил, один ушел к моему конкуренту, уведя часть клиентов, а еще один вообще угодил под поезд, и бандиты ко мне приходили, и клиенты меня кидали, а в конце года квартира моя была ограблена. Я едва ли не десять лет после отходил от всех этих потерь.
Но Наташи в это тяжелое время со мной не было. Еще в мае она как-то отдалилась, а потом сказала, что надо прекращать отношения.
У неё, кстати, по карьерной части все было хорошо: перешла на новую работу, где оклад оказался вдвое выше прежнего. Может быть, по каким-то метафизическим каналам мое материальное благополучие и перетекло к ней? Иногда мне кажется, что так оно и бывает.
А до этого была ночь в боливийском Ла-Пасе.
Тут уж Наташа подставила меня по полной.
Обычно она всегда держала рядом с собой резинку, чтобы избежать рождения у своей дочери сестры или брата. А тут вдруг, повертев передо мной задиком, она почти принудила меня войти без защиты. Соитие уже продолжалось несколько минут, но потом я понял, что перед его неумолимо надвигающимся бурным окончанием неплохо бы резиночку надеть. И вышел. И схватил упаковку. И услышал поток брани из её уст.
Она не кончила! И мой временный выход Наташа сочла оскорблением. Кое-как я довел дело до конца, но девушка дулась на меня ещё целые сутки.
А потом была ночь в перуанском Куско. И вот там, обладая ею, я ощутил её отчуждение. Невозбужденные соски, нежелание обниматься.
И такая же ночь в Амстердаме.
Она никому не показывала меня, кроме как маленькой дочери. Ни подругам, ни коллегам, ни родне. Никогда не приглашала меня на семейную дачу, куда ездила летом.
Для этого факта есть разные объяснения. С одной стороны можно сказать, что она не хотела сглазить своё личное счастье в моем лице. А с другой стороны, она такого счастья стеснялась. Настолько стеснялась, что не показала меня даже родителям.
Однажды, правда, сочтя, что я сморозил какую-то глупость, она вдруг сказала мне: «Ты несёшь чушь! Если бы не эти твои слова, я бы познакомила тебя с родителями. Как раз рассчитывала сделать это в ближайшие выходные. Теперь уже не выйдет...»
Это была извинительная отмазка с её стороны. Скорее всего, никакой встречи ею и не планировалось…
На мое предложение о браке она выдвинула странный ультиматум: «У моей дочери должен быть отец!» Учитывая, что я сам пребывал в статусе «субботнего папы» для своей дочери, то решиться стать родителем чужому ребенку выглядело весьма двусмысленно. Любовь к чужому ребенку, я считаю, должна приходить постепенно. Темпы здесь не нужны. Здесь нужно двигаться очень осторожно, и результат этого движения всегда не предсказуем.
Кстати, она не хотела иметь от меня детей. Наташа долго описывала, как тяжело ей пришлось рожать, подробности перенесенного ею кесарева сечения, дней, проведенных в роддоме, и пр. Впрочем, она была не одинока. Все они - все-все! - никогда не заговаривали о ребенке. Им почему-то нужен был только брак. И без обязательств. А зачем нужен брак без обязательств?
Да и ещё. А почему «Коза»? Почему я назвал её козой?
А все потому, что есть такая порода женщин, которые внешне никак не выделяются, но как-то очень сильно притягивают к себе. Отсутствие этих женщин после их долгого присутствия в жизни мужчины переносится весьма болезненно. Это явление описывается поговоркой «Любовь зла, полюбишь и козла (козу в мужском варианте)» Такое явление я назвал «козизмом» и по прошествии многих тоскливых месяцев без Натальи понял, как именно с этим явлением бороться.
На первом этапе надо просто с корнем вырвать все мало-мальские воспоминания об объекте: удалить все фотографии, видео, адреса, бумаги, подарки и прочее.
На втором этапе постараться найти козе замену.
Всё это, конечно, нелегко. Но другого пути нет. И не в коем случае нельзя поддаваться суицидальным мыслям. Из сердца вон! И точка!