Глава 1. Цвейг.
Положив к котомку три пары лаптей, побрёл, побрёл. Долго ли, коротко ли, а дошёл до табурета, где стопками были книги. Сверху светло-фиолетовый новенький томик Цвейга. Как он тут оказался, не знаю. Что-то читал давно, не запомнилось. Решил вот почитать. Читаю, читаю. Что характерно, всё про житие- бытие аристократов. Отель, чинно, благородно, обед в супнице, серебряные вилки-ложки. Ну совсем скучно.
Глава 2. Шопенгауэр.
Как-то это было в году 76, папа принес книгу "Афоризмы и максимы" Шопенгауэра. Старая с ятями книжица. Дали на недельку почитать. Читать стал и я. Весёлая книга оказалась. И там была также статейка про аристократию. Суть её в том, что аристократы бывают разные: по деньгам, по власти, интеллектуальные аристократы, и просто по рождению. Самые аристократичные - те, что по рождению. Чудно было про это читать. Совсем не нашенская тема. Но зачем-то запомнилось.
Глава 3. Онегин и другие.
И вдруг уже в начале 21 века мне вдруг пришло в голову. Ведь вся наша классика 19 века, и даже сколько-то и 20 века - она про аристократию. Не как нас учили: про любовь, осень золотую, критику крепостного права, грёзы декабристов и народников. Не-а. Почти всё про аристократию, точнее про то, как она эта аристократия тихо и красиво деградировала. Иногда аристократия жалела кучеров, нянь своих. Если что про "герасимов и муму", то как бы издалека, общо, да по сути и "Муму" про аристократию. Я читая про милого Обломова думал, а ведь ни Обломов, ни автор, ни их современники не предполагают, что в 1917 все эти "темные аллеи" закончатся. Но вот оказывается, что "Обломов" как раз об этом: элита становится никчемной, мягко, как бы бытовые зарисовки человечка с забавным характером, но по сути дела тупик обозначен.
Аристократия, её ненужность, лишнесть, потерянность - главная тема русской литературы. От Онегина до Преображенского, Кисы Воробьянинова, - везде эти аристократы-дворяне с их гамлетовскими заморочками. Ленивые, симпатичные, грустные, умом не понятные, но завтра всех их с их вишневыми садами - в Париж к лолитам и феям из бара, кто нобеля получит с ностальгией пополам, кто таксистом рулить.
А если что и не про аристократию, то сам автор-гений по всякому из дворян. Толстой - граф, Кропоткин - князь, Бакунин - элита элит. Ленин тоже дворянин, папа был крупный чиновник. Печорины, Базаровы, Обломовы, дяди Вани - это всё про них.
Глава 4. Никита Михалков.
На рубеже веков меня озадачил Никита Михалков. Он рассказывал, что его дедом был помещик МихАлков, и он этим гордится выше крыши. То есть, попал в модную тогда геральдическую струю, все вдруг стали искать свои родословные, кто от купцов, кто от священников, кто от дворян. Это было странно, так как помещик МихАлков никому не был известен, и нафиг никому не нужен. А уж если гордится Никите Сергеевичу, так своим папой, самый известным советским поэтом да и сам Никита был известный актер и неплохой кинорежиссер. То есть, он и сам типа интеллектуальный аристократ, кинозвезда и к тому же (по Шопегауэру "чистый аритократ по делушке). Аристократизм это не партбилет в кармане, хотя и грамоты о даровании дворянства тоже были, но то служилое или "изначальное" дворянство. А если папа-мама великие, звезды и знаменитости, то "сынки" получали ореол и почтение автоматически. Так возникают аристократы и ничего тут нельзя поделать, госсобственность, изгнание графьев за границу, провозглашение равенство и даже возвышение "трудовых простых людей" "аристократизации" не помеха.
Глава 5. Советский космос.
Но вот в СССР наряду с указанной закономерностью появление у "сынков" известных людей и руководителей особой ауры существовал особый советский "космос" (порядок, культура), который цементировался литературой, газетами, журналами, радио, кинофильмами, эстрадой, школой, семейной и дворовой субкультурами. Тут как бы не было вообще места аристократии, здесь царило равенство, возвышался человек с ружьём, тракторист-ударник, а лидеры, без которых никуда, тоже были простачками-щукарями. Не только Чапаев был гением из народа, но и Ленин в глазах советского колхозного общества был хитроватый мужичок-лесовичёк, и у Сталина за всё про всё была одна пара сапог, Гагарин, тот в натуре и ПТУ закончил, и в горячем цеху работал, а Высоцкий и срок-де мотал и всё такое.
Советское эгалите так или иначе явно или скрыто конфликтовало с новой аристократией (есть версия, что именно в ней Сталин видел "усиление классовой борьбы"). Конечно, всякие бывали сынки. Но факт есть факт: дочка Сталина, сын Хрущёва слиняли в США, а дочка Брежнева гужевала как сумасбродная принцесса.
Скорее всего, Никита Сергеевич (Хрущёв) почувствовал очень чутко породу "новых аристократов" (ибо и сам таковым был) и по смерти Сталина поставил на эту спонтанно и неумолимо нарастающую силушку. Берия и Сталин были в интересах новых "онегиных", "печориных", "хлестаковых", "кис воробьяниных", "кореек" и "преображенских" превращены в символы зла и тирании, так как Сталин и его свита были "проводниками" и в определенном смысле создателями "советского эгалитарного космоса". Деяния Хрущёва были во многом неосознанны, спонтанны, двойственны, лучше сказать он был эгалитарист-формалист. Обещал коммунизм через 20 лет, боготворил и Фиделя и Гагарина всей душой, но и кооперативы распускал, и с кукурузой мудрил, и кузькиной матерю грозил. Был он и народный и сумасбродный. Но так или иначе в первую очередь он позаботился о новой аристократии, так что система круто завирусовалась. Академия Наук неизбежно плодила "избранных". Так что Сахаров появляется не случайно. Не случаен и Солженицын, так как писатели также элитарии (ещё какие) и запустил Исаича никто иной как Твардовский. Что всеми этим, кого сегодня называют в частности "либералами", руководило, руководит (наряду с гонорарами ЦРУ для закоперщиков)? Наркотическое ощущение избранности. Не гениальности, потому что гений, он нечто написал, открыл, забил столько-то голов, а избранности, возвышения над двуногих тварей миллионами. Это ощущение избранности реализуется посредством презрительных и оскорбительных жестов в адрес иных великих (политиков ли, художников ли, хозяйственников ли), и особенно народных масс (потому что народ-от, он и есть "саиый главный гений") . Конечно, это болезнь, что-то вроде мании величия, маньяческое злобное вожделение. Победа видится как насилие, но ни насилие, ни силовая победа удовлетворения не приносят. Поэтому аристократ сморкается на нас сиволапых и хандрит.
Антитезой либеральному (феминистко-ЛГТБшно-разноцветному) на сегодня остается советский "космос" и его сохранившиеся острова (КНР, Вьетнам, КНДР, Белоруссия, Куба, Венесуэла, вооруженные силы России и так далее что-то ещё отчасти, наполовинку. В советском " космосе" много дореволюционного (ершистое старообрядчество С Разиным и Пугачевым, крестьянская община, народничество дворян, как их спасение от бессмысленного тупика аристократизма) , гораздо больше, чем марксизма. "Марксизм" притянул к революции интеллигенцию (лучше сказать, интеллигентские массы), но очень многое в советской (ровно как и китайской и кубинской) системах было вовсе и не марксистским, но так лишь называлось, потому что Маркс и Энгельс были своими последователями обращены в символы, иконы, реликвии. Эффективность марксизма состояла не в научности (которой в сущности и не было), а в образно-символической природе марксизма.
Советский космос создал интернационализм, который Марксу даже снился. Тут били все расы, все нации, сам союз состоял и из множества республик и автономий, чьи языки и этническая культура поддерживалась советским государством, ровно как и экономика "советских" и автономных республик Союза. Карл с Фридрихом были оголтелыми русофобами, терпеть не могли не только Бакунина, но и Герцена. Про Африку, латинскую Америку классику даже не вспоминают. Перспектива их закабаление Марксу-Энгельсу видится как прогрессивное явление, создающее мировой рынок и "обобществляющее" мировую экономику. "Классики" считали реликтом и , например, русскую крестьянскую общину, и также все неевропейские народы. Вот так сухо, по-научному теоретически - реликты. Маркс "победил" Бакунина, потому что был "аристократ", а Бакунин был, так сказать, "митёк", "бомж". "панк", блаженный неугомонный пролетарий-революционер, более того, поэт, причем не столько рыцарь пера, сколько странствующий скоморох-волхв.
Глава 6. Путин.
Путин именно советский аристократ. Он с одной стороны политик, царь вся Руси, дипломат, сотрудник Госбезопасности, интеллектуал, но по происхождению абсолютно чистый советский человек. Ровно как и Александр Григорьевич, который как бы олигарх, так как реально хозяин 9-миллионной Белоруссии, но при этом обычный колхозник, дослужившийся до директора совхоза. Тоже можно было бы сказать и о Назарбаеве. То есть, перед нами лидеры, которые так или иначе воспитаны "советским космосом", а это , так сказать, не пропьёшь. Но обратим внимание, что они не ощущают себя "избранными", они по факту реально руководят (руководили) крупными социальными общностями, и у них многое получалось (получается) успешно. Они не завидуют, не вожделеют, они делают, что должны делать, исходя из своих возможностей. Они успешны именно благодаря советскому космосу, которым они оказались глубоко пронизаны. За это их ненавидят "декабристы-самураи" из разорившихся (или так ничего и не наживших) родов.
Глава 7. Я.
А я, а меня куда? Я вот - нечистый соваристократ, мама у меня была инженер экономист УМТС, а папа был историк, докторскую он защитил когда мне было 18 или 19. Я провожал его на поезд до Перми, где состоялась его защита. И не важно , что он был мужик мужиком, в пределах истории Урала он был весьма в меру эрудированный. Я не был по происхождению "чистым советским аристократом" (хотя если взять бабушек и дедушек, то был, они были простые труженники, но с ещё дореволюционной "базой", то есть в детстве-юности мои родители росли в трудовой среде, то есть, отчасти я советский человек, мой старший брат до сих пор работает на заводе ВИЗ, то есть, он полностью советский аристократ) . Когда я пошел в школу, папа был кандидат наук, в родне его за это почитали, но мне это не казалось чем-то очень выдающимся. Кто-то мне сказал, что папа закончил школу на одни пятерки - вот это меня поражало. Уже много лет спустя выяснилось, что пятерок и четверок в его аттестате было фифти-фифти. Но у него был почти фанатичный интерес к истории Урала, так сказать, областничество, как бы своего рода язычество под видом краеведения. Мне этот интерес казался несколько мелким, но спустя годы стал подумывать, что и где родился там и пригодился, и что в определенном смысле тут есть таинственная точка силы. Но это другая тема. Один мой приятель, сын доктора искусствоведения, когда мы встречаемся, обращается ко мне как к сыну профессора с очевидно искренним ко мне за это уважением. Мне это удивительно, так в моём самосознании другие эгрегоры, но я не протестую. Конечно, я всё же советский человек, советский гуманитарий (условно филолог, немножко философ) . Долгое время я это не совсем осознавал, как рыба живущая в воде, не знает что она в воде, но по своей природе был таковым. Осознание пришло, когда рыбу выбросило на берег.
Глава 8. Перестройка.
Перестройка нанесла советскому космосу удар.
Иные , вполне советские трубадуры, как Евтушенко, Окуджава, сняв штаны помчались за диссидентами-западниками, наговорили, наделали, что и самим , возможно, стало не по себе. В основном сумасшествие происходили из-за так называемых ссылок и репрессий, которые провозгласил священными секретный доклад Хрущева. "Доклад" в духе классического клеветничества всю вину за оные возложил на Сталина с Берией, причем оба были уже в мире ином, и они (великое братство латентных троцкистов под руководством Хрущёва) уж точно знали на ком именно лежала вина (на них же и лежала, так их нужно было ради экономического прогресса государства менять, а "репресии" были формой сопротивления, сопротивлялись и те и другие. Что не смог сделать Троцкий, Ежов, Хрущёв, то сделали (или: "доделали") Горбачев, Кравчук, Ельцин...
Удар был такой силы, что показалось, что СССР не было или как сказала при мне одна старушка-коммунистка: "Хороший Зюганов, но уже никогда не будет социализма". Но ни эта бабушка, ни дедушка Евтушенко были не правы. Ржа поела там, где ржавело, но где была нержавейка, там незримо, по-партизански, молча, внимательно, осторожно, сделав шаг назад и в сторону, сохранялась энергия и сверхзадача советской вселенной (её сути). Она, эта энергия не перекочевала в Китай или на Кубу, она здесь же в России и осталась. Недруги всего советского, социалистического, космического крушили формы собственности, гербы, флаги, высмеивали Ленина, проклинали Сталина, выли от восторга от Нью-Йорксих небоскрёбов, европейской порнографии, вестернов, жевательной резинки, многомандатных выборов, рок-н-ролла. Но советский космос как абсолютная идея, как "Дао Руси", как сияющий дух-брахман, как неугасимая святыня таился там, куда злобные тролли (или: запутавшиеся в дробях и таблицах Брадиса путаники), не догадались заглянуть.
Глава 9. Разлука.
"Наутилус Помпилиус", свердловская рок-группа на своих концертах исполняет народную песню "Разлука". Поёт, играет в своей аранжировке, получается проникновенно. Тут и рок с мотивами блюза, у русское народное, которое всех блюзов народней. Но "военная тайна" тут не только в русском фольклоре, но и в самом феномене разлуки. Разлука обостряет чувство любви. Но тайная, запрещенная, подвергшаяся массированной критике любовь (как любовь Радхи и Кришна) сильнее, проникновеннее обычной обыденной законной любви. Индуисты из этого факта выстроили образ небесной божественной любви. С перестройкой случилось похожее. Она (перестройка) отменила советскую духовность, но латентно, в душах, настроениях, сокровенной памяти она осталась (остались песни, кинофильмы, портреты отцов, матерей, картины, книги... люди). Люди не могли так шустро и скоропостижно измениться как Евтушенко с Окуджавой (да и у них это отречение было истеричным). Есть поговорка: свято место пусто не бывает. Тут же активизировались близкие советскому космосу "русский космизм", соборность, общинность. Провозгласились поиск "национальной идеи". Дружба народов и многополярность увеличили свою востребованность. Заговорили про идеологию Святой Руси, но она обрела новое звучание. о "Святость" древняя , конечно, переходила границы официального православия. В нём ожидали инвариант, чистую суть советской мечты. Святые русского мира, конечно, и Сергий Радонежский и Дмитрий Донской, но и Разин, Ломоносов, Суворов, башкиры (включая башкирских коммунистов) реально канонизировали Салавата Юлаева, Пушкин, Толстой, Чехов, Лобачевский, Менделеев, Павлов, Циолковский (сюда же и Гриша Перельман), Чайковский , Рахманинов, Стравинский. Айвазовский, Репин, Серов, Кандинский, Малевич (бесконечно количество живописцев), - всё туда устремлялось, всё виделось как отблески нездешнего сияния.
Глава 10. Святое.
То есть, советский аристократизм (включая также и "скрытый" соваритсократизм) стал пересекаться с понятиями святости и духовности, но также не явным образом. Важнейшим качество аристократа является достоинство, честь, благородство в смысле честность. Аристократ воспринимается (и самовоспринимается) не как бюрократ. А "аристократ" в советсткой ментальности усилил патриотическое настроение, пафос знания, справедливости, (просвещение-гуманизм , известные Европе) , вывел "сверхчеловека" за сословные границы. То есть, как бы, говоря гегелевскими терминами, "вывернул" прежнего классического аристократа, а точнее, сделал прежнего элитария, которые маскировался под благородного, реально благородного, устремленного ввысь человека. Конечно, такая ментальность обычно держалась до раннего и позднего детства, потом она сталкивалась с массой противоречий, "инакомыслия", антсоветизма, бытового обывательского мышления, но суть всё равно оставалась, так высшее есть высшее, а человек за исключением десоциализированных (патологических) индивидов не просто живёт в обществе, он, строго говоря, сам и есть общество. Культура индивида , его вовлеченность в общественное есть механизм его адаптации в окружающей среде.
Сейчас, как мы выше выяснили, советский духовный аристократизм стал неявным, латентным. Это не означает его угасание или деградацию. Режиссер Шахназаров на диспуте у Соловьева высказал мысль , что у "нас" нет сверхзадачи (ему тут же очень ярко возразили, так что Соловьев сказал: "Сильно") . Их есть у меня, а значит и у нас. Советский человек (как, скорее всего, и человек вообще) не изолирован от прочих людей посредством своей индивидуальности, но напротив, связан. Во "мне" не только бабушка, дедушка, папа, мама, дяди, тёти, брат, сестра, хорошие и верные товарищи из соседнего и нашего двора, учителя, авторы книг, киногерои, исторические знаменитости etc etc, то есть, он соединен с сотовой ойкуменой очень широко и разветвленно. Возможно, именно эта неосторожность такой открытости и была причиной трагедий перестройки. С миром нужно иметь связь, но также нужно иметь защитные заслоны. Как говаривал товарищ Фидель: "Янкам нельзя верить, никогда".
Возможно, кто-то , как упомянутая выше "бабушка" считают, что советский духовный эгрегор сменился, антисоветско-буржуазно-либерально-потребительским эгрегором и всё пропало. На поверхности подобная драма-трагедия вполне могла разыгрываться. Но , во-первых, так не бывает, чтобы шли, шли, вдруг остановились и пошли в другую сторону. Общество развивается и развивается, то есть, в хитросплетения перестройки, несмотря на массу, банального антисоветизма, коллаборационизма и западничества происходила смена линейности мышления на его расширения. Одно из объяснений есть, например, у физика Фритьофа Капры. Он показывает, что одной правильной (верной и всесильной) парадигмы нет и быть не может. Парадигм много и все эффективны в определенных обстоятельствах. Эффективны, конечно, относительно и однажды система, созданная той или иной парадигмой, приходят к завершающей фазе S-кривой и разрушается, то есть, оказывается беспомощной. Причем главной проблемой оказывается как раз то, что очень многие участники социума начинают демонизировать сам механизм, обеспечивающий единство и эффективность своего социума. Эта критика, демонизация, протест не есть творческое и осознанное действие. Это стихия, творческим является иная, но эффективная парадигма. Общество (социальная группа) без своей новой парадигмы оказывается ведомой обстоятельствами, инстинктами, импульсивностью, а также, что не менее опасно, агрессивными и хищными цивилизаторами. Вы поняли...
Глава 11. Проблемы советского космоса.
В СССР (кроме дураков и дорог - :) ) были ещё две проблемы - партократия и армия преподавателей марксизма-ленинизма .
Партократия уничтожила демократический социализм полностью, хотя теоретически хвалилась "демократическим централизмом". При этом партократия неизбежным образом консервировала и собственно идеологические тренды. На это влияли и собственно нелепости идеологии, и узколобость, негибкая и даже невежественная, укрепляемая элитой, получившей аппетиты к роскоши в самой непосредственной и страстной форме.
Марксизм-ленинизм сужал общественный интеллект, внедряя обязательную схоластику, постепенно она смягчалась, становилась не такой горлопанистой как у ребячествующих леваков революционной поры, но схоластика оставалась схоластикой. О перегибах, головокружениях, уклонах говорилось (всё должно быть исторично и объективно), но после запятой уважаемой публике предлагался прежний барабанный марш классического канона. Материя первична и так далее. Кто-то воскликнет: это вечное, великое, глубокое и истинное учение. Но тут же вспоминается ленинское «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Сергей Петров по поводу этой ленинской тавтология пошутил: "Верно и всесильно, как всесильна водка. Выпил и всё понятно..." Марксизм был эффективен, но не в силу своей научности, а в силу своей организованности, мифологичности и символичности. Марксисты добились "лидерства" в оппозиционной нише. Позже такая тактика была названа популизмом. Но научности или какой-то логической четкости в марксизме нет. Не только в позднем СССР, но и раннем для революционно-партийного лидерства умение тарахтеть, махая руками и цитатами из Маркса, было самым эффективным умением. Но даже если марксизм было "своевременным" учением, то всё равно однажды он перестал быть актуальным, так изменилась социальная среда. Просто посмотрим, что с марксизмом происходило в Европе, что В России или Китае. То есть, марксизм, как некая форма, наполнялся совершенно разным содержанием. То есть, за пределами марксистских афоризмов и цитата в советском обществе происходило нечто напрямую не связанное с марксизмом. Современные коммунисты в России - ещё туда-сюда, но европейские левые - это полный отстой и пипец.
Возможно "марксистская проблема" состоит в том, что образно-выразительное (в чем состоит суть социализма, как идеологии, претендующей на целостность) преподносилось как научное. Сам Маркс в письме к Энгельсу писал, что его "Капитал" - это нечто вроде готического романа. Социалистическая идея из-за её упакованности в псевдонаучность теряла свою энергетику (возможно именно это раздражало в марксизме М. Бакунина), а также претензия на научный метод сдерживала развития наук. Например, в 1973 годк у на лекции Свердловского биолога Комова прозвучало: "Порой продолжает считаться, что социализм автоматически снимает проблемы защиты окружающей среды". С другими науками "вездесущий метод" стремился вести себя также и развитие происходило при аккуратном обходе "идеологического" диктата.
Глава12. Советский человек.
У бати был друг, которого я звал "Дядя Витя". Однажды, когда я уже учился в классе девятом, он сказал: "Я не признаю никаких авторитетов", - я замер, ожидая увидеть "нового Базарова", "капитана Немо", но нигилист дядя Вите продолжил, - кроме Ленина и Маяковского". Тут явно было некоторое противоречие или слабинка. Дядя Витя исповедовал советскость, но не самого высшего пошиба. Чистый советский аристократ (по логике Шопенгауэра, а также и по логике чаньских патриархов) - это простой советский человек. Интеллектуал, партийный лидер, знаменитый актёр, музыкант, художник, успешный бизнесмен, спортивный чемпион, высокое должностное лицо, рабочий, награжденный, выдвинутый для депутатских поездок в Верховный совет, - имели ко всему прочему иные эгрегоры. Они гордился не только, и не просто советским происхождением (homo soveticus), но своим элитарным положением того или иного рода, отличного от ментальности "простого советского человека"..
Путин, конечно, имел (и, тем более, имеет) весьма престижное положение: офицер гозбезопасности, дипломат, заместитель губернатора Санкт-Петербурга etc, но детство и юность его прошли в самой обычной советской семье без малейших намеков какой-то элитарности, и Путин сохранил этот первичный чистый советский аристократизм. "Мы советские люди" - круче не бывает. А когда в окрошку ещё добавить Пастернака с Мандельштамом, Рильке и Лорку, как бы для "усвоения всех знаний выработанных человечеством", истинное вино разжижается, бодяжится. А уж если "за дело возьмутся" Гегель с Фейербахом и четыре тома "Капитала", тогда вообще туши свет.
Глава 13. Раздвоение.
Элита Древней Руси называлась бояре. То есть, изначально это были силовики, дружина, бойцы. За это они получали высокий социальный статус. Также изначально было в романовской России: дворянин служил и получал поместье, имел поместье и обязан был служить. Императрица Екатерина Великая отменила обязательность службы для дворян. Так что постепенно многие дворяне становились дармоедами. Героичность, благородство исчезали, они ни служить, ни прислуживаться не хотели. То есть, благородный класс раздваивался, большая его часть под благородством уже понимало совсем не благородство, а право пороть крестьян, топить шумных собачек, прогонять сквозь строй оштрафившихся солдат и харчеваться на шикарных сервизах с серебром, хрусталём, с икоркой и севрюжкой.
Нечто подобное произошло из советской элитой. Особые амбициозные и "идейные" люди стремились в партию, потому что она была власть. Обычным советских рядовым обывателям оставались толи вершки толи корешки, но не власть, а лишь собственно советское духовное мироощущение (к власти они, кстати, особо-то и не стремились). Без власти (поспорим тут с Бакуниным и Кропоткиным, равно как и с Владимиром Ильичом, мечтавшем об "отмирании государства"), конечно, не бывает. Поднятие к высокому общественному идеалу, конечно, есть усложнение структуры общества, а не "отмирание" этой структуры.
Может тут даже есть какая-то закономерность, но власть почти всех портит. Кого-то может и не портит (в политическом и нравственном смыслах) , но всё равно этот кто-то, пока был "никем", был интересней, симпатичней, чем после того как стала "всем".
Аристократ же духа, получивший аристократизм просто по причине рождения в СССР, он воистину замечателен. Совкино, "пионерская зорька", "школьные годы чудесные", "Как заклялась сталь", "Мальчиш-Кибальчиш", немножко энгельсовского "Людвиг Фейербах", и так далее, - они создавали "загадочную" советскость. Советскость перестала со временем иметь тесную связь с властью. А если люди у власти частично имели "советскость", то очень быстро их советская духовность таяла. Но когда "советскость" утратила властную обремененность, она как алмаз стала поблескивать и люди, по-любому её сохранявшие, стали чувствовать особую духовную силу этой ментальности. Идеалы этой ментальности разнились с реальностью, но идеалы и не могут быть тождественными реальности.
Советскость не сводилась (и не могла сводится) к идее социализма. Социализм существовал и до Маркса. Например, "либерте, фратерните, эгалите" французской революции - это голимая идеология социализма. Устройство сельской общины, где наделы делятся между взрослыми общинниками поровну - это тоже социализм. Европейская философская мысль предложила социализму ж две идеологемы: 1) отмирание государства, 2) отмену частной собственности. Обе идеи конечно утопичны, во всяком случае если ослабить честность и адекватность субъекта, эти идеи легко превращаются во что угодно. Сутью "великолепного святого советского человека" была честность. Честность - это база как и для науки, так и для эффективной государственного развития. Всяко бывало, и всякие люди были, но идеалом, базой., на котjрой всё держалось, двигалось, росло, побеждало, была честность.
Глава 14. Ландшафт.
Но почему высшая форма общественного духа, советский аристократизм, всечеловечность, космизм и соборность-общинность оказались именно в России-Евразии, а не в Европе как надеялись Маркс и Энгельс.
Всё дело в ландшафте. Что же это за ландшафт, который породил Россию с её всечеловеком?
Это широкая равнина (1). с суровым климатом (2), с протяженной сухопутной границей с множеством очень разных стран и цивилизаций (3), территория, находящаяся в ареалы Византии, древнейшей империи на планете (4), с особой лесной экономикой (5), с метисизацией монголоидной и европеоидной рас (6), являющаяся местом прародины индоевропейских, тюркских и финно-угро-самадийских языков (7), в степях и лесостепях Руси возникла конница, ставшее вплоть до 20 века главнейшим инструментом вооруженных сил России-Руси (8). Можно обратить внимание ещё на какие-то особенности, но они так или иначе будут восходить к указанным выше. Русь, русские с глубокой древности были влиятельной, активной, экономически и политически развитой цивилизацией. Есть авторы, которые считают (и аргументируют), что Русь была даже какой-то время мировой метрополией. Это очень революционный взгляд, требующий особых разъяснений, мы лишь отметим факт, что прародина индоевропейцев (языковой семьи) это как раз описываемый нами ландшафт. То есть, прародина индоевропейцев, славян (праславян) и русских - одна и та же территория. Реальные ученые (историки, лингвисты, антропологи, этнографы) не решаются сказать наверняка, где же прародина. Иногда говорят: "Скорее северное Причерноморье". Но всё равно сомневаются. Это странно. У индоевропейской языковой семьи, между тем, есть две очень выразительные особенности. 1) Это очень многочисленная языковая семья (от Индии до Португалии) , распространившаяся по миру в ещё доколумбову эпоху. 2) Индоевропейские языки - флективные (фонетические формы морфем легко варьируют даже в рамках одного языка в одно историческое время, например: рос, рост, раст рощ, росл, рус) . Вопрос возникает, где мог появиться праязык, семья котрого обладает такими особенностями. Это большая и равнинная территория, где отдельные этнические группы и субэтносы не могут решительно изолироваться, неизбежно общаются, делая язык гибким и в конечном счёте распространенном на всю обширную равнину. Суровый климат этой территории стимулирует экспансию населения. И скорре всего экспансия была организована минимум на уровне "военной демократии", но и не исключено, что славяне-праславяне создали империю вокруг себя и осваивали окраины ойкумены.
Особенности этого ландшафта действительно создавали общество с активной, энергичной культурой (нужны и теплое жилище, и теплая одежда, особые формы земледелия, заготовки на зиму, нужна военная и политическая организованность). Конечно, государство и единую культуру можно создать на основе общего языка (причем для многих "подданных-граждан" русской цивилизации было и остается характерным двуязычие) . Все эти ландшафтные (ландшафтно-исторические) обстоятельства делают население России комплиментарым, склонным к солидаризму, так как природные неудобства и агрессивные вторжения соседей оказываются большей неопасностью, чем внутренние противоречия (даже классовые).
Сегодня ландшафт не изменился. Некоторые моменты современности даже дали России особые бонусы. Газ, нефть, пресная вода. На фоне проблем с перенаселенностью (наиболее проблемных с точки зрения экологии) Россия выглядит однозначно выигрышно. Низкая плотность населения в сравнение с Китаем, США, Бразилией, Индией , Европой помогает , например, более эффективно бороться с пандэмией.
Распад СССР и его абсолютно коллаборационистская форма ослабила Россию катастрофически, но ландшафт, исторический бэкграунд, население, неизбежно сохранившее удивительную советскую (евразийскую) ментальность неизбежно будут создавать условия для восстановления российской экономики, и в России с её союзниками возникнет новый штамм евразийского духа, всечеловечности и космизма. Собственно, этот дух и не исчезал, он лишь в состоянии поиска новых форм, новых проектов, новых мифологем-философем своего проявления в современном мире.
Глава 15. Особенности советского аристократизма.
Интересный нам "советский аристократизм" хочется рассмотреть детальнее. Что это было? Или: что это есть? Этот "аристократизм" содержит с отречение от избранности и отсутствие догматики.
Хотя, кто-то возразит, что в советское время догматика на догматике ехала, догматикой погоняла. Но мы выяснили, что "загадка советской души" была глубже, чем идеи социализма (которые, строго говоря, вообще были декларативны, а советская власть, как выражался Владимир Ильич , выполняла "задачи буржуазной революции". То есть, советский аристократизм существовал именно как культурный, духовный феномен, как своего рода "беспоповство". Но сегодня после катастрофического распада СССР советский "духовный солярис" стал четче, выразительнее, притягательней.
Благородный - означает не просто хорошее рождение, сегодня это слово означает "приличный, высоконравственный, романтичный, великодушный". Такой "благородный" советский аристократ рожден обществом, эпохой, советской историей. Она была благом, и он её сын или внук. Чисто онтологически это вполне научно. Человек не сам себя строит, на 90% его мир это мир культуры, в которой он живёт, и которая живёт в нём.
Глава 16. Аристократизм у них
В их литературе тема "аристократа" также не маргинальна. Вокруг аристократизма крутится-вертится проза Дюма, Бальзак, Голсуорси, Вудхауз. Также подобно "лишним людям" страдает Вертер, ссорятся Мантекки и Капулетти, куда-то едёт нелепый рыцарь Дон-Кихот, испанский князь Мышкин. В США вроде нет такого выразительного европейского аристократизма, но с другой стороны высокомерные янки, смеющиеся над королем Артуром и Кентервильским приведением, ещё рельефнее подчеркивают свою избранность цветом "своей расы", низводя краснокожих до парий живущих в резервациях, а чернокожих до рабов и их потомков с невысоким айкью. Европейцы и североамериканцы не всегда замечают, что их герои загнивают. Но они загнивают, порой вместе с авторами, как это случилось с Кнутом Гамсуном, вполне себе вроде бы реалистом, романтиком и гуманистом. Но всё-таки и ДЖек Лондон, и Марк Твен, и Уильям Фолкнер и все прочие указывают на тупики "плебейского аристократизма" Великой Америки. Американский "аристократ" изначально был гангстер, рабовладелец, ковбой, срезающий индейские скальпы. Ему не нужны были боярское кормление при дворе, государевы титулы и звания, его графством и поместьем был его счёт банке и стоимость его собственности. Метания Пьера Безухова или даже фанаберия братьев Кирсановых вообще были не нужны "благородному американцу". Америка особенно этим не интересовалась. Они не особо даже не имитируют своё "благородство", пытаются порой, но не получается. Даже самые ничтожные герои Достоевского гораздо душевнее, содержательнее и человечнее нынешних американских элитариев, которые не могут обучится благородству даже в качестве пиара. Последняя главка у нас получилась как апендикс. Западная литература, культура тоже наблюдала феномен аристократа, даже в каком-то смысле "аристократизм" в купе с французским языком нашенские импортировали его из Европы. А нынешние стиляги канализируют "аристократизм" из США, где его никогда и не было. Западный и особенно Американский "аристократизм" надо ещё поизучать ... Возможно там его действительно отгильотинили. А вот в России он обрёл новые формы, как бы очищенные от романовской западнической по своей сущности безбородой ассамблее. Сейчас он проходит этап очищения от партократического бюрократизма.
Запад имеет ряд специфик в своей ментальности, которые мы не сразу замечаем (а часто и вообще не замечаем). Западная Европа (точнее южная) , можно сказать, изобрела систему образования. Сначала в Италии, а потом повсюду в Европе возникли Университеты и школы. Другая специфика, что в Европе возникла системная наука. Ньютон, Лейбниц, Линней, Ламарк, Дарвин, Гаусс, Гумбольдт. Англосаксы ещё придумали прогрессизм (или конкуренцию): надо делать нечто новое, лучшее, чем у других. На фоне такого прогрессизма возникает политэкономия, описание методики получения прибыли. Наконец, Запад (особенно США) уходят с головой в технократизм и даже в своеобразный авантюризм (исповедующий индивидуально-личностый технократизм), так что любимый голливудский жанр - боевики рассказывает зрителю о технологии грабежей. То, что мы называем Запад, не одна страта, а несколько. Но Запад не универсален и не гибок. Михаил Бакунин гневался и на Ротшильда, и на Маркса, как силы с двух сторон терзающие общество. Он бунтовал против обоих. Парадоксален был не только Бакунин, но и Маркс с Энгельсом, которых более всего раздражали вовсе не буржуинство с печеньем и вареньем, а русский царь и ... русские революционеры (Герцен, Огарев, Бакунин, Ткачев). То есть, на западе есть то же (аристократизм, подмеченный Шопенгауэром), но оно не то же, оно иное..
Глава17. Василий Шукшин.
Где-то в начале, скорее всего, 1975 Гоша Гергенредер (русскоязычный писатель, родился в Бугуруслане, в юности жил в Новокуйбышевске, закончили журналистику в Казанском университете, в 1980 переехал в Кишинев, в разгаре перестройки, как пишущий активист кишиневских анархистов, вступил в конфликт с националистами, которые организовали ряд покушений, так что Гоша эмигрировал в Берлин, где проживает и сейчас) посоветовал мне почитать "До третьих петухов" Шукшина. Я пошёл в библиотеку Чехова, что на углу Малышева и Гагарина. Библиотекарь мне с упреком попеняла: "Вот когда человека не стало начали его читать". Я опешил, не зная что Шукшин умер. Когда Гергенредер мне советовал его повесть, тот был ещё жив. По диагонали полповести я прочитал. Нам здесь этот текст Шукшина интересен тем, что в нём литературные персонажи русской классики (Онегин и все, все, все) вылезли мистической ночью из книг в библиотеке, чтобы поговорить-пообщаться. И все они абсолютно негативные субчики, без каких-либо оговорок, что они ушли в декабристы и что так умереть, всё равно что сделать подвиг. Шукшин их всех конкретно заклеймил своей сатирической лирой, сравнял и сравнил их с современной бездуховной шалупенью, которая "к разврату готова". То есть, Шукшин не увидел в русской классике "луча света", все там больные, у всех топор за пазухой, все с господами Головлевыми заодно, все уродцы, все антагонисты. Фольклорный Иван-дурак-царевич один протагонист. И мы о том же. Но всё-таки Василий Макарович несколько переборщил. Нашинские аристократы даже и старорежимные (Печорины, Кирсановы, Обломовы с примкнувшими к ним профессором Преображенским и Кисой Воробьяниным) будут посимпатичнее, причём не благодаря бриллиантам, каретам, и говорению по-французски, а потому что, хотя Петр Алексеевич бороды им и обстриг, но широкий разухабистый колохозный ландшафт всё-таки остался прежним, и он продолжал и продолжает располагать к космизму, соборности , общинности.
Глава 18. Маданакьяхмахабхава.
В индуизме (вайшнавизме) есть представление, что Верховный Бхагаван проявляется двояко: как сила-айшварья, и как мадхурья, сладость-любовь. Любовь считается большей истиной, чем сила-власть. Господь, играющий с мальчиками-пастушками в чехарду, ворующий у соседей молоко и йогурт, он ценнее, пленительнее и могущественнее Господа в доспехах царя-воина на троне со свитой богатырей. То есть, здесь подход соглашательский. И власть божественна, но любовь ещё более божественна. В Евангелие нечто похоже: не Закон, а любовь, хотя "кесарю кесарево". Но то кесарь, а Бог же любит именно любовь. У индусов есть понятие высших каст: высшая - священники-брахманы (доктора наук по- нашему). Но тот, кто предан к воплощающему любовь и красоту Бхагавану, тот выше ученого брахмана. Конечно, индуистское бхакти также создаёт рамки, и это божественное бхакти с безумно-сладостным экстазом превращается также в обычную религиозную дисциплину. Русь же уже в 19 веке сакрализировала "народ", делала это сосредоточено, вдумчиво, настойчиво, пока не начертала на своих стягах серп и молот в 1918 году (мол, бог-то бог, но такой "хоккей", нам не нужен). Может, Русь где-то ошиблась. Но индусы вот тоже при всём прочем "любовь к ближнему " ставят выше "любви в Всевышнему", хотя делают это в рамках изящной богословской у концепции. И, конечно, они правы, любви к ближнему Всевышний не мешает. Но имеющий уши, глаза и догадливость, догадаются, что высокомерие , конечно же, не достоинство аристократа, а лишь призрачная тень того благородства, которым обладали пращуры, ставшие основателями аристократических сословий, в основе духа которых была гордость за свои героических предков. Когда сема "героические" сменилась на "высокопоставленные", "избранные", тогда всё пошло в разнос, что было, то сплыло...
14-17 августа, ЕКБ