Издревле известно: бесы всегда шумят: им это нравится. Спрашивается, почему?
Потому что ненавидят СЛОВО, которое для них – яд! Ведь шум, создаваемый внешними орудиями – такими как бубен «дурака» – есть, с одной стороны, техническая имитация нечленораздельного истерического вопля, а с другой, – глушение членораздельной речи.
Чем же так плоха речь, что ненавистна бесам?
Слово речи несёт с собой рассудок, и с ним – «высшую способность желания»; или, согласно Канту, «отношение представления к объекту согласно понятиям, а не к субъекту согласно чувствам». Последнее отношение принадлежит «низшей способности желания», или, говоря проще, потаканию чувственности.
Как видим, вектора двух способностей желания – высшей и низшей – противоположны друг другу. Их противоречие разрушает цельность бесовства. Рассудок убивает беса, препятствует его нраву. Потому бес ненавидит слово и хочет его заглушить.
Ничто не должно препятствовать принципу удовольствия! – вот последнее слово, не произносимое, но утверждаемое имяреком, впадающем в бешенство. Затем мы слышим только вопли и шум…, – чем громче, тем лучше!